Книга Исповедь четырех - Елена Погребижская

И вот на Кипре ей снится сон, что ей прострелили правое легкое. А Ира вообще-то ненавидит звонить домой из тех мест, где хорошо, суеверие какое-то. Тут она позвонила в Москву и выяснилось, что маму увезли в больницу, что у нее вроде бы какое-то тяжелое воспаление легких, что ей прокалывали легкое и оттуда вышло несколько литров жидкости. А потом врачи сообщили, что у мамы рак в последней стадии и осталось около двух месяцев. Самой больной они ничего не говорили и не разрешали родным, потому что считалось, что для человека это будет такой шок, что он может от этой информацией умереть от разрыва сердца. Пока мама лежала в больнице, Ира с отцом ездила туда через день и делала вид, что все нормально, воспаление легких это же не страшно, не правда ли…

Она спросила: «Как твой конкурс?» Я ответила, что отлично и послезавтра начинаются репетиции.

Ира не спала пять суток, боялась заснуть и не успеть попрощаться.

Ирина: Ну а мама же знала, что я иду на этот конкурс, и хотела, чтобы я победила. Ну, вот история такая: дома у тебя мама, которая может умереть каждый день, и каждый день ты едешь на репетицию, а там праздник жизни! все в костюмах, свет, все репетируют… А дома ад, но ты ничего не должен показать, нельзя никак проколоться, нельзя плакать при ней, нужно таким будничным тоном все рассказывать, ну вот мы сегодня репетировали, это такое «шоу для тебя одной».

Из мемуаров: После всего этого я приезжала в роскошный зал «Космоса» и смотрела, как на сцене поют и танцуют люди, у которых дома никто не умирает. Мне не нужна была эта сцена. Мне нечем было петь. Ведь я пою не «аппаратом», как говорят вокалисты. Это выяснилось тогда. Я пою чем-то, что важнее этого аппарата, хотя и он тоже важен, конечно. Может быть, это называется «душа». А на месте моей души тогда была большая воронка, которая остается после взрыва, который ко всем аллахам разнес все живое. Показать этого было нельзя ни дома, ни вне дома.

В том году победила группа «Чай вдвоем». Еще до финала конкурса Ира побывала в Иерусалиме у стены плача, и ее тогда поразил хор скорбных человеческих голосов, сливавшийся в беспрерывный гул.

Ирина: Мне было что просить, впервые прикасаясь к Стене. Я хотела, чтобы моя мама исцелилась. Удивительнее всего то, что она действительно исцелилась от рака, во всяком случае, в марте ее отпустили домой, сообщив, что даже метастаз не обнаружено. Умерла она через две недели от инсульта. Кто мог предвидеть еще и это?

И в конце марта 96 года она умерла. И потом, говорит Ира, ничего не помню. Потом еще всю весну. Потом помню, добавляет, что летом мы стали записывать «Книгу песен». Это был первый диск певицы Ирины Богушевской.

Глава девятая

Здравствуй, грусть, или прощай, оружие

Как известно, неизвестный благотворитель выдал деньги на запись диска. А вот на «досвести» его (это окончательный этап работы над пластинкой, выстраивание баланса голоса и инструментов и выравнивание частот) финансов не хватило. «Нашли деньги у знакомых», — улыбаясь, объясняет Ира. — «Заняла что ли?» — «Ну, нет». И тут я узнаю загадочную историю песни «Прощай, оружие».

Было это в те времена, когда в столичном городе Москве или Москва, не знаю как правильно, продвигали парфюмерную марку «Прощай, оружие».

Девушка, которая была первым продюсером Иры, Анечка Пьянкова, познакомила ее с человеком, который и привез эту косметику в Россию. Он послушал то, что делает Ирина, и сказал: «А мне, знаете ли, нужна поддерживающая рекламная песня».

«Что ж, — не оплошала она, — тогда дайте мне формулу аромата».

Вот мне, например, человеку, далекому от продвижения косметики, незнакомо понятие «формула аромата» — это что-то алхимическое или из Калиостро, а Ира вот так — раз, и образованность свою показала.

Я: А что все-таки такое, формула аромата?

Ирина: Это такая пирамида — базовая нота, средняя, верхняя. Верхняя — эта та, которая улетучивается быстрее всего; средняя — эта та, которая живет на коже дольше; базовая — эта та, которой ты будешь пахнуть.

Я: Эти формулы — это не тайна?

Ирина: Нет. А я люблю очень запахи. Мне дали формулу аромата. Там было написано: какие-то там были мужественные ноты какого-то дерева, морская свежесть, хвоя.

Далее по тексту:

Останься, милый, рядом со мною. Уедем от друзей и врагов! И будут ночи, что пахнут хвоей И свежестью морских берегов.

Заказ выполнялся, Ира написала несколько вариантов поддерживающей песни. Три забраковали из-за излишней художественности, четвертый приняли. Таким образом, Ирина добыла, фактически из одеколона, деньги на свой первый клип и на то, чтобы доделать альбом. Я, кстати, припоминаю этот парфюм, он, кажется, был зеленый и в форме лимонки. Половину денег клипа, кажется, украла съемочная группа, но это было уже не важно.

А важно то, чтобы мы не подумали, что песня, написанная на заказ, какая-то не такая. Что с ней не связано переживаний или что она как ребеночек-искусственник, не в смысле материнского молока, а из пробирки или еще хуже, розовый клоник. Ничего подобного, мы все равно не узнаем конкретно, «из какого сора» родятся песенки, и как это там все происходит, варится в тиглях внутри композитора-поэта. Потому что формула формулой, а творчество — оно волшебно.

Ирина: В одном хорошем романе моего детства муж и жена смотрели на Невском проспекте хронику, где юноши в клетчатых рубашках бежали среди развалин Университетского городка под Мадридом с винтовками в руках, где увозили детей, а матери бежали за автобусом. В пространстве этого романа висела истыканная флажками карта Испании, там была победа под Гвадалахарой и бои в горах Гвадаррамы. Герой писал своей жене письма, где говорилось: «Командировка затягивается, мало ли что случится со мной. Во всяком случае, помни, что ты свободна, никаких обязательств». И женщина покупала на проспекте Володарского русско-испанский словарь 1836 года, изорванный, с пожелтевшими страницами, чтобы по ночам учить длинные испанские фразы: «Да, я свободна от обязательств перед тобой. Я бы просто умерла, если бы ты не вернулся». Герой возвращался, и жена своими руками привинчивала к его гимнастерке орден Красного Знамени. И все это исчезало под патиной времени, покрывалось слоем новых фотографий, не успевших выцвести. И новые войны колотили в дверь, а от этой оставался только звук.

Песню поставило в ротацию «Наше радио», и Михаил Козырев, великий и ужасный, который тогда возглавлял станцию и попутно вершил судьбы, вынес вердикт: еще 12 таких песен и будет новый замечательный альбом. Ира немедленно встала на дыбы, писать песни специально для радиостанций она была не готова.

Я: Тем мостиком, который связал тебя с миром шоу-бизнеса, стала «Книга песен» и конкретно «Прощай, оружие»?