Книга За глянцевым фасадом - Катрин Панколь

Нежные чувства ей неведомы. Мальчики ее не интересуют. Она находит их «прыщавыми, неуклюжими и скучными». У них уже все решено, вся жизнь расписана заранее. До чего же будет тоскливо, если придется выйти замуж за одного из них, вздыхает она. В отличие от большинства девочек ее возраста, она не мечтает о любви и уверена, что вполне могла бы прожить «без любви и без мужа». «Как старая дева!» — в ужасе восклицает Нэнси, услышав это заявление. «Почему бы и нет? — важно отвечает Джеки. — Мужчины в жизни — не главное…»

Сколько бы она ни боролась с собой, единственный мужчина, который представляется ей идеалом, приезда которого она с нетерпением ждет каждую субботу, — это Блэк-Джек. И когда он наконец приезжает, когда на застроенной старыми домами, обсаженной дубами улице перед пансионом показывается его высокая фигура, вышагивающая горделивой, небрежной походкой, давние чары снова начинают действовать, и ее сердце бьется сильнее. Поскольку нельзя заранее знать, в каком он будет состоянии, она велит себе сдержаться. Ведь она уже научилась владеть собой. Больше не бросается ему на шею, не пожирает его глазами. Сначала она внимательно оглядывает его и, убедившись, что он трезв и выглядит прекрасно, успокаивается. Она уже не даст обмануть себя ласковыми словами. Теперь она стала недоверчивой. Она подпускает ему шпильки, советует пройти курс лечения. Пускай подружки изнывают от восхищения при виде Блэк-Джека и тают от его комплиментов. Он очаровывает их, покоряет, рисуется перед ними, разыгрывает донжуана, но единственная девушка, которую он стремится обольстить, — это его дочь. А Джеки с улыбкой наблюдает, как Блэк-Джек откалывает свои старые номера. Она подпадает под его обаяние, и от ее выдержки не остается и следа.

Джек Бувье всегда в центре событий и неизменно готов поддержать свою дочь. Он выписывает школьную газету, которую она редактирует, посещает спектакли школьного театра, в которых она играет, и с гордостью отмечает, что Джеки отлично усвоила его уроки: на сцене она прекрасно двигается и вообще держится с такой уверенностью, какую у нее не всегда заметишь в жизни. Эта девочка — прирожденная актриса.

В такие вечера Джек Бувье торжествует: он убеждается, что вопреки всему сохранил власть над дочерью. А Джеки в такие вечера и радуется, и тоскует. Когда он уезжает, она задается вопросом: кто же она такая? Утонченная авантюристка, какой хочет видеть ее отец, или благонравная барышня, выдрессированная матерью и Фармингтоном? Именно после визитов Блэк-Джека она начинает безобразничать, приводя в негодование учителей.

Когда она закончит школу, Джек Бувье с гордостью прочтет подпись, которую его дочь сделала под снятой в классе фотографией: «Жаклин Бувье, 18 лет: стремление преуспеть в жизни, отказ посвятить себя домашнему очагу».

Он будет довольно потирать руки: Дженет Очинклос проиграла. Ее дочь никогда не станет обычной женщиной с обычными стремлениями, ведущей обычную жизнь среди обычных людей. Мятежная кровь Бувье возобладала над мещанской кровью семейства Ли. Его слова «Ты будешь королевой, дочка!» запечатлелись в ее сердце глубже, чем скучные картины будущего, какие рисовала ей мать.

III

Но Джек рано радовался.

В том же 1947 году Джеки просит мать устроить ей первый выезд в свет. Дженет Очинклос приходит в восторг и спешит исполнить эту просьбу. Джеки нет дела до светских условностей вообще и бальных платьев в частности, однако она желает выглядеть не хуже других «нормальных» девушек из видных семей. И открывает свой первый бал в восхитительном платье из белого тюля, с вырезом «лодкой» и длинной пышной юбкой. От нее невозможно оторвать глаз. Она не просто удивительно хороша — она отличается от остальных. Любуясь ею, люди пытаются понять, что за неуловимая особенность так резко выделяет ее среди красавиц, собравшихся в этом зале. Обаяние? Харизма? Чувство стиля? Матери озабочены, отцы вспомнили молодость, сыновья не могут сдержать волнение, а дочери — досаду. А Жаклин сияет, сверкает, искрится. Она стала остроумной и не упускает случая отпустить убийственно смешную, язвительную реплику. Когда окружающие хвалят ее восхитительное, оригинальное платье, она поясняет: «Пятьдесят девять долларов на нью-йоркском блошином рынке», и мамаши, разорившиеся на туалеты от Диора или Живанши для своих дочек, обмениваются негодующими взглядами.

Но Джеки не обращает на них внимания. Она отыскала это платье на блошином рынке потому, что у нее нет денег на дорогого портного; вырез «лодкой» отвлекает от слишком плоской груди, а пышная юбка придает женственность по-мальчишески угловатому телу. Ей наплевать на моду. Она носится по полям, лазит по деревьям, вечно ходит в шортах, не скрывающих ссадины на коленях. Она умеет быть разной; спортсменкой — и эрудированной собеседницей, неуклюжей, как мальчишка, — и воплощением элегантности, может выставлять себя напоказ — и утаивать сокровенное, держаться уверенно — и робко, казаться бесшабашно веселой — и строгой, сдержанной. Словно у нее в руке невидимая нить, которая сплетает воедино все эти взаимоисключающие качества и в итоге создает индивидуальность.

Ее первый бал превратился в триумф. Репортер светской хроники Игорь Кассини назвал ее «дебютанткой года». «У этой очаровательной брюнетки черты лица правильные и тонкие, как у статуэтки саксонского фарфора, — пишет он. — А также — непринужденные манеры, приятный голос, живой ум: в общем, все, чем должна обладать дебютантка. Все ее предки принадлежат к «старой гвардии»… Сейчас она учится в Вассарском колледже».

Вассар — самый престижный колледж на Восточном побережье, предназначенный исключительно для девочек. Она приезжает туда, увенчанная титулом «дебютантки года». И то, что она вначале воспринимала как игру, начинает становиться ей в тягость. Девочки ей завидуют. Мальчики принимаются за ней ухаживать. Вдобавок ее осаждают репортеры светской хроники, желая сфотографировать, взять интервью. Джеки отказывает им, запирается у себя в комнате, зарывается в книги. Однако в общежитии ее возводят в ранг знаменитости. Это ее страшно раздражает. Ей приятно, когда ее удостаивают почетного титула, но она не намерена менять стиль жизни. Хочет, как раньше, оставаться в тени и делать все, что ей вздумается. Пускай где-нибудь на балу все пожирают ее глазами, это забавляет ее, льстит ей, но лишь при условии, что после этого она сможет, словно мышь, спрятаться в свою норку. Постоянно быть на виду — это не для нее.

Быть в центре всеобщего внимания. Или не быть. Джеки предстоит всю жизнь метаться между этими двумя полюсами. Она делает все, чтобы ее заметили, выделили среди других, оценили по достоинству. Когда она входит в комнату, видят только ее одну. Она знает это. В минуты своего блестящего успеха она ничего не боится, она в ладу с собой, восхищенные взгляды окружающих успокаивают ее. А потом вдруг ее охватывает паника, и хочется только одного: чтобы часы наконец пробили полночь, роскошный наряд превратился в лохмотья, карета — в тыкву, а сама она смогла убежать как можно дальше. Она проведет всю жизнь на подмостках, мечтая о судьбе рабочего сцены.

В Вассаре она напускает на себя вид скромной благовоспитанной девицы и старается поменьше бросаться в глаза. Ее угнетает снобистская и застойная атмосфера колледжа, и только занятия французской литературой позволяют вздохнуть свободно. Мальчики стаями вьются вокруг нее, однако она никого не подпускает близко. «Когда кто-то из нас отвозил Джеки домой, — вспоминает один из ее друзей, — она просила таксиста не выключать счетчик. И парень понимал, что дверь общежития захлопнется у него перед носом. В лучшем случае Джеки на прощание чмокнет его в щеку». Без сомнения, в сексе для нее заключено нечто пугающее. Не то чтобы ей не нравились мужчины, но она боится увлечься. И превратиться в безвольное существо, всецело зависящее от удовольствия, которое может дать мужчина. Она не намерена страдать, поэтому у нее все должно быть под контролем. А книги, занятия — это приятно и безопасно. Она знает, что умна, и сумеет прожить такую жизнь, какую спланирует для себя. Больше всего ей хотелось бы стать хозяйкой салона, вроде мадам Рекамье или мадам де Ментенон, и принимать у себя знаменитых людей, лауреатов Нобелевской премии, а может быть, и чемпионов по плаванию. Ее интересует всё. Когда при ней кто-то пускается в рассуждения, она слушает с таким завороженным видом, что говорящий уверяется в собственной неотразимости. Он смело подходит к красавице, пытается ее поцеловать… но она ускользает. «От Джеки ничего нельзя было добиться», — вспоминает один из ее верных, но неудачливых поклонников. Она не заводит подруг, не сходится ни с одной компанией, не вступает ни в один клуб. Она — сама по себе, и берет свое в одиночку. Она развлекается, самой себе декламируя вслух Бодлера, или танцует фокстрот в нью-йоркском отеле «Плаза», а иногда на минутку заглядывает к отцу, который все чаще ворчит и жалуется, что она его совсем забросила. Он наставляет ее, как порядочная девушка должна вести себя с молодыми людьми. Джеки со смехом напоминает о его прежних советах. Однако Блэк-Джек упорно твердит свое: отдашь мужчине сердце — и он перестанет уважать тебя. Он бы не возражал, если бы дочь так и осталась девственницей, все кругом могут восхищаться ею, но пусть никто не смеет к ней прикоснуться. Хорошо бы сосредоточиться на учебе. С учебой у меня все в порядке, отвечает Джеки, мой портрет — на доске отличниц Вассара, и у меня самые лучшие отметки по двум самым трудным предметам. Я могу прочесть тебе наизусть «Антония и Клеопатру» Шекспира.