Книга Цари-жрецы - Ги Раше

Он опустился на колени перед девушкой, рассмотрел рану, потом расширил ее острым лезвием своего кинжала и высосал яд. Затем заставил девушку выпить какую-то жидкость, после чего ту вырвало белой пеной. Что он делал потом, мы не знаем — эти секреты древней египетской магии до нас не дошли.

Закончив процедуру, он напоил больную другим снадобьем, на этот раз это был отвар, приготовленный из мака. Ей стало лучше, и вскоре она спокойно уснула.

Абеданат предложил Хети войти в храм. Надо сказать, что все то время, пока Хети провел возле больной, жрец внимательно следил за всеми его действиями, но не задал ни единого вопроса о составе лекарств, которые Хети доставал из своего мешка. Храм представлял собой строение прямоугольной формы. По обе стороны от парадной двери стояли два высоких необработанных камня. Хети не понял, то ли это были колонны, то ли эти камни имели иное предназначение. Позже ему рассказали, что камни эти, называемые ханаанеями массеботами[13], символизировали богиню в двух главных ее воплощениях, коими были любовь и война. «Богиня Анат толкает мужчин и женщин друг к другу в объятия, — пояснил ему жрец. — Благодаря любви, которую она селит в наших сердцах и наших чреслах, рождается вожделение к другому существу; и она же, Анат, заставляет нас участвовать в смертельных схватках. Умирая, люди оказываются в стране теней, где она царит, как царит и на небе, и под землей, потому что она — вместилище мира во всем его многообразии».

Дверь в святилище была заперта, по словам Абеданата, затем, чтобы освободившаяся из заточения змея или змеи не смогли выбраться в сад и вызвать панику. Жрец приоткрыл дверь, приглашая Хети войти, а затем быстро закрыл за ним дверь, благоразумно оставшись снаружи.

Хети очутился в помещении скорее широком, чем длинном, очевидно, служившим преддверием храма. В нишах были расставлены масляные светильники, от которых исходил скупой мерцающий свет. В глубине комнаты, напротив входа, находился проход в другое помещение, полускрытый тяжелым пурпурным занавесом. Хети отодвинул занавес и проник во второй зал, в святая святых храма. Углы помещения были погружены во мрак, однако Хети понял, что попал в наос — перед ним, освещенное множеством ламп, стояло изваяние божества. В то время как в Египте на каменных постаментах обычно размещали статуи божеств, например статую Амона, как в его величественном храме в Городе Скипетра, в этом храме с возвышения взирала бронзовая кобра. Ее тело было приподнято, капюшон расправлен, как это бывает, когда змея, как нам кажется, приходит в ярость. Из пасти выглядывал раздвоенный язык, а глаза, вырезанные из темного сверкающего камня — темно-красного рубина — были сделаны так, что казалось, будто змея не спускает своего божественного взгляда с посетителя, стоящего перед изваянием.

Статуя богини находилась на длинном и узком каменном карнизе, на который служители поставили несколько глиняных урн. По обеим сторонам от изваяния кобры были установлены два глиняных барельефа. На одном была изображена обнаженная женщина. Треугольник между ее бедрами был испещрен маленькими точками — углублениями в глине, а ее руки, казалось, поддерживали груди. За плечами у женщины были крылья, на голове — корона, похожая на шлем с укрепленными на нем в ряд рогами быков. Женщина стояла, выпрямившись, на льве. На другом барельефе было запечатлено существо женского рода, но его половая принадлежность угадывалась только по вертикальной черте под лобком. У этого существа не было крыльев, но вместо ног были когтистые лапы хищной птицы, а волосы представляли собой клубок взбудораженных змей. Ее руки были полураспахнуты, и в каждой — поднявшаяся змея.

Первым делом Хети приподнял крышку на каждой из четырех ваз, стоявших на столе, который служил алтарем. В каждой вазе было по две змеи — очевидно, те самые, что он преподнес в подарок царю. Присмотревшись, на полу он увидел черепки пятой вазы.

Он рассудил, что и в этой вазе было две змеи. Потом, проверив, какие змеи остались на месте, он методом исключения определил, какие из них освободились.

Хети сел на землю, поджав под себя ноги, и стал постукивать раскрытыми ладонями по плитам пола. Его ожидание не было долгим: скоро обе змеи уже были рядом с ним. При виде Хети они замерли на месте.

— Друзья мои, — обратился к ним Хети, — вы напали на бедную молодую женщину, иеродулу, которая пришла возложить жертву на алтарь богини Анат, вашей повелительницы. За такой проступок вам стоило бы вырвать ядовитые зубы. Приблизьтесь ко мне, чтобы я рукой мог до вас дотянуться. Я уберу вас из святилища, в котором вы посеяли страх.

Хети ударил в ладоши, и змеи, словно они слышали и понимали каждое его слово, подползли еще ближе. Он схватил их под головами, приблизил к своему лицу и сказал:

— Вы знаете, что я — не только ваш друг, но и повелитель. Мне не известно, кто из вас укусил бедняжку, но она очень испугалась. Я настоятельно советую никогда так больше не поступать. С завтрашнего дня я стану приносить вам полевых грызунов, которых вы, змеи, так любите. А пока я положу вас в одну из уцелевших ваз. Какое-то время вам придется пожить в тесноте в компании двух ваших товарок.

Когда он поднялся на ноги, то увидел, что за спиной стоит Абеданат.

— После всего, что я видел, я не осмелюсь отрицать, что ты воистину Повелитель змей! Я восхищаюсь твоим умением общаться со змеями и приказывать им, тогда как они повинуются тебе, как верные слуги.

Словно желая подтвердить, что он не ошибается, Хети позволил обвить свою шею одной из змей, в то время как свободной рукой клал другую в вазу. Первая змея вскоре очутилась в той же вазе. Движения его рук были точными и одновременно мягкими. Эту манеру он перенял у деда: змеи чувствовали себя в безопасности и не пытались укусить руку, которая обращалась с ними столь бережно.

Хети тихонько постучал по каждой из ваз, проверил, устойчиво ли они стоят на карнизе, а потом обернулся к жрецу. Тоном, в котором звучали сомнение и удивление, он спросил:

— Как могла одна из ваз упасть на пол? Она устояла бы, даже если бы ее обитатели подрались, как два пьяных солдафона! Посмотри, они стоят крепко, и ни одна не сдвинута к краю…

— Вне всякого сомнения, виноват слуга: водружая вазы на алтарь богини, он торопился и поставил их слишком близко к краю. Поэтому одна из ваз соскользнула на землю и разбилась.

— А зачем было слуге торопиться? — удивился Хети.

— Он, наверное, боялся, что одна из змей может выскочить из вазы и укусить его, — предположил Абеданат.

— Как такое возможно? Глиняная крышка слишком тяжела для того, чтобы бедная змея могла ее поднять! Скажи, а кто перекладывал их из мешка в вазы?

— Я сам. Я тоже умею брать их так, чтобы они не могли укусить. Для этого достаточно простой осторожности. А когда змеи сплетаются друг с другом, я разделяю их палкой с раздвоенным концом. Ты, очевидно, заметил, что я разложил их по парам, в зависимости от вида, потому что, как и ты, умею различать змей разных видов.