Книга В тени граната - Виктория Холт

— Но я не говорила...— начала было Анна, но затем рассмеялась. Она неосторожно продолжала: — Правда, она настолько старше него, настолько серьезнее. Так чему удивляться?

— Я не удивлюсь,— ответила Франческа.— Леди Хантингдон, если вы займете такое положение, что сможете испрашивать милости, вспомните, пожалуйста, что я хочу вернуться ко двору.

Глаза у Анны вспыхнули. Как чудесно, что к тебе обращаются с такими просьбами, ведь могущество любовницы короля — безгранично.

Она милостиво кивнула.

— Я стала бы вашим другом навеки,— пробормотала Франческа.

Анна небрежно рассмеялась и сказала:

— Я вас не забуду.

Она продолжила свой путь так, как будто была королева, а не потенциальная любовница короля.

Дурочка! — подумала Франческа. Если она когда-нибудь и попадет в постель короля, то ненадолго.

В горле Франчески застрял горький комок. Она самая несчастная из женщин. Столько лет терпела лишения, как друг Катарины, и когда той до прихода к власти и славе оставалось два месяца, убежала к Гримальди — она, так жаждавшая жить в атмосфере дворцовых интриг, с таким наслаждением разбиравшаяся в лабиринтах политической стратегии.

Она вернулась в свой роскошный дом, где жила с богачом-супругом.

Он наблюдал за ней с печальным выражением в глазах. Для него она была яркой великолепной птицей, вспорхнувшей в приготовленную им для нее клетку, а теперь жаждущей улететь оттуда.

Она была так молода, так прекрасна, но в последнее время на ее челе стали появляться недовольные морщинки.

— Повезло? — спросил он.

— Нет. Да и когда мне везло? Она не хочет меня принять. Никогда не простит мне за то, что я вышла за тебя замуж. Мне сказали, она думает, я сделала это, чтобы скрыть любовную связь с Фуэнсалида. Наша королева считает, что аристократка может выйти замуж за человека незнатного происхождения только лишь для того, чтобы избежать громкого скандала. У Фуэнсалида такое же знатное происхождение, как и у меня.

— А я вульгарный простолюдин,— вздохнул Гримальди. Франческа поглядела на него, склонив голову набок. Потом улыбнулась и, подойдя к нему, взяла его голову в ладони и легко прикоснулась губами к поредевшим волосам. Она любила власть, а он дал ей власть над собой. Чтобы угодить ей, он сделает все.

— Я вышла за тебя,— ответила она.

Ему не видны были ее губы, искривившиеся в горькой усмешке. «Я вышла за него замуж! — подумала она.— И тем самым вызвала свою опалу». Вызвать раздражение так легко. Она подумала о легкомысленной Анне Стэффорд, которая надеялась — так отчаянно надеялась — завязать любовную интрижку с королем.

Затем она медленно улыбнулась. Такая женщина не сумеет сохранить свое положение больше одной-двух ночей. Франческа не встанет на сторону этой женщины; если уж говорить о том, какую принять сторону, есть и другая, куда она могла бы примкнуть.

Если Катарина была бы ей благодарна, разве тогда она не могла бы простить ей этот незадачливый брак?

* * *

Катарина молилась, стоя на коленях вместе со своим духовником Фреем Диего Фернандесом, молилась, чтобы Бог дал ей сына.

Фрей Диего молился вместе с ней и утешал ее. Это был молодой человек с сильным характером, о котором ходили всякие слухи, распространяемые, главным образом, его врагами. Первым среди них был посол Фуэнсалида, с которым он не раз сталкивался в конфликтах; другим была Франческа де Карсерес, сначала убежденная, что это он препятствовал ее возвращению в Испанию, а теперь, когда она была замужем и отлучена от двора, что это он препятствует ее возвращению ко двору.

Задиристый маленький священник относился именно к той категории людей, которые всегда наживают себе врагов, но Катарина доверяла ему. И, действительно, в те дни перед ее замужеством, когда она начала отчаиваться, что когда-нибудь сможет избавиться от тусклого однообразия Дарем-хауса, когда обнаружила двуличность своей дуэньи доны Эльвиры и тупость отцовского посла Фуэнсалиды, она поняла, что ее единственный друг — Фрей Диего.

Вряд ли Катарина забудет те дни; она была злопамятна и не меняла своих мнений. Если она не могла простить своим врагам, то ей так же трудно было забыть своих друзей.

Фуэнсалиду отозвали в Испанию; Франческа доказала свое предательство, покинув свою госпожу и найдя спасение в браке с банкиром; но Фрей Диего остался.

Она встала с колен и сказала:

— Фрей Диего, иногда мне кажется, что вы и Мария де Салинас — это единственное, что мне осталось от Испании. Я едва могу вспомнить, как выглядит мой отец; и я почти так же мало уважаю нынешнего посла, как и его предшественника.

— О, я тоже не доверяю дону Луису Каросу, Ваше Величество,— сказал священник.

— Не могу понять, почему отец посылает таких людей представлять его при английском дворе.

— Потому что он знает, что никто не сможет лучше служить его делу, чем его собственная дочь.

Катарина нежно улыбнулась.

— Благословляю судьбу, что могу изучать их так близко... это просто счастье.

— Король полон нежных чувств к Вашему Величеству, и это очень радует.

— Я бы хотела, чтобы могла угодить ему, Фрей Диего. Мне бы хотелось дать ему, чего он больше всего желает.

— А есть какие-нибудь признаки, Ваше Величество?

— Фрей Диего, я скажу вам по секрету, и это должно остаться секретом, потому что еще слишком рано, чтобы можно было говорить об этом. Возможно я беременна.

— Слава всем святым! Она приложила палец к губам.

— Ни слова, Фрей Диего. Я бы не смогла вынести разочарование короля, если это не так. Видите ли, если бы я сказала ему, он бы захотел, чтобы звонили во все колокола, он бы сказал всему двору... а тогда... если это не так... как он был бы разочарован!

Фрей Диего кивнул.

— Мы не хотим, чтобы Карос болтал об этом.

— Конечно, нет. Иногда я ломаю себе голову, о чем он пишет моему отцу.

— Он пишет о своей проницательности. Считает себя величайшим послом в мире. Он не понимает, что все для него подготовлено Вашим Величеством. Он не знает, как вы постоянно выступали перед королем в защиту дела вашего отца.

— Я не отношусь к этому, как к делу моего отца, Фрей Диего. Я рассматриваю это, как вопрос дружбы между нашими двумя странами. Мне хотелось бы, чтобы между ними воцарилась полная гармония, и я полагаю, мы работаем в этом направлении.

— Вполне возможно, если Карос ничего не испортит. Он так самонадеян, что не понимает, что отец Вашего Величества послал его в Англию потому, что он достаточно богат и может сам оплатить свой проезд.

— Ах, мой отец был всегда осторожен с деньгами. Ему приходится так делать. Ведь нужно так много.