Книга По ту сторону - Сергей Щепетов

Привязывать крючок к леске и насаживать червяка я научился чуть раньше, чем писать буквы. В детстве для меня рыбалка была даже не хобби, а целью и смыслом жизни. Правда, потом это прошло… Тем не менее я почувствовал присутствие родственных душ и решил подойти – как говорится, рыбак рыбака…

Канал оказался опять-таки с железными стенками – до воды метра два. Рыбаки были вполне нормальными – все солидных лет, кто в спортивных штанах и драной рубахе навыпуск, кто в галифе и жилетке на голое тело, а у кого вся одежда состояла из безразмерных штанов с нагрудником и широкими лямками. Обувь (самая показательная часть туалета!) была соответствующей – пластиковые шлёпанцы, рваные кирзачи, резиновые тапочки-вьетнамки и так далее. В общем, мужики явно оттягивались во вполне благоприятных погодных условиях. Я, естественно, направился к ближайшему.

Седоватый и лысоватый мужик сидел на складном стульчике и следил за удочками. Последние представляли собой двухметровые железные штанги с большими кольцами на концах. Штанги были насмерть приварены к «берегу» канала. В двух случаях роль лески исполняла стальная проволока, бухты которой лежали рядом, а с третьей удочки свешивался потрепанный синтетический канат примерно с мизинец толщиной. В воде, естественно, плавали поплавки – пластиковые и железные канистры. Всё это смахивало на гротеск или пародию на городского удильщика, но смеяться мне не хотелось. Как и подобает в таких случаях, я подошёл, на некотором расстоянии опустился на корточки и стал смотреть на канистры.

Прозрачная вода мерно поднималась и опускалась меж ржавых стальных берегов канала. Прошло, наверное, минут пятнадцать, прежде чем рыбак удостоил меня вниманием:

– Водку пьёшь?

– Не-а, – обалдело ответил я.

– Что так?

– Больше не могу.

– Па-анятно! Тогда сделай доброе дело – принеси пайку.

– В смысле?

– Новенький, что ли? – не отрываясь от созерцания поплавков, мужик протянул мне мятый пластиковый стаканчик. – Вон там краник. Налей, а? Только не топочи – распугаешь!

На цыпочках, стараясь и песчинки не потревожить, я подошёл к мужику, забрал стаканчик и пошёл к трубе, торчащей из склона недалеко от берега. Подставил стаканчик, покрутил «барашек» краника, и из трубы тонкой струйкой полилась прозрачная жидкость. Однако вскоре процесс прекратился – труба хлюпнула и обсохла. Набралось аккурат полстаканчика – граммов 100. Судя по запаху, это была водка, причём не самая плохая. На всякий случай я закрутил «барашка» в обратную сторону и понёс добычу заказчику.

– Вот спасибо, дорогой! – обрадовался рыбак и одним махом отправил содержимое посудинки в организм. – Вот хорошо!

Теперь – уже на правах знакомого – я уселся рядом.

– А в чём у вас тут проблема? Ну, с ханей-то?

– Да тут вишь, какое дело… – замялся рыбак. – Наливать-то она наливает, но только сто грамм на рыло. И следующую порцию нальёт тебе только часа через полтора. Кому другому нальёт без проблем, а тому, кто дозу уже принял, можно не соваться, пока срок не выйдет.

– Ты хочешь сказать, что эта ржавая труба различает людей, что в ней есть таймер для каждого?

– А бес его знает, что там в ней есть. Часов у нас нет – вот это беда. Электронные тут не работают, а механических ни у кого не оказалось. Так мужики вон песочными обзавелись, чтоб хоть прикидывать, когда за следующей дозой идти. А я вот всё не соберусь соорудить такую приспособу.

– Так сделали бы солнечные, – сказал я. – Всего-то и надо – палку воткнуть и круг нарисовать!

– А толку? Тут солнце всегда на месте – ни закатов, ни рассветов.

– Однако… – оторопел я и почувствовал где-то внутри ледяные пальцы тоски, готовые сжаться и задушить. Надо было срочно менять тему:

– На что ловишь?

– На мудянку, конечно! – охотно откликнулся рыбак. – Больше сейчас ни на что не берёт. – Тс-с-с! – он прижал палец к губам.

Одна из канистр на воде дёрнулась, перевернулась пробкой вниз и поползла в сторону.

– Подсекай! – не удержался я.

– Щ-ща-а-с… – прошипел мужик. Со стульчика он соскользнул, встал на колено и ухватил палку с крюком на конце – вроде багра. – Щ-ща-а-с я его…

Мощный рывок снизу почти утопил десятилитровую канистру. Она ещё не всплыла полностью, когда рыбак зацепил багром проволоку на соответствующей удочке и резко дёрнул её на себя. Я не сразу понял его манёвр: из «берега» торчали два обрубка толстой арматуры. На один из них он и накинул проволоку. Как только возникла слабина, он накинул «леску» и на второй шпенёк. И процесс пошёл – раз за разом он выбирал слабину! Увлечённый этим зрелищем, я и не заметил, что мы уже не одни: сбежался народ, рыбачивший по соседству. Они, похоже, знали, что нужно делать – у двоих были наготове подсачики – из стальной проволоки на коротких толстых шестах.

Завершения процедуры я не увидел – рыбаки меня оттеснили. Что-то они там дружно тянули, цепляли, хватали… Зато итог я смог разглядеть во всей красе!

Это был не тунец и не палтус.

Оглушённое ударами ломиков и ботинок, существо уже не билось, а только извивалось и разевало зубастый рот. Весило оно, наверное, килограммов 10–12, а формами напоминало батон варёной колбасы, только с пастью, маленьким хвостиком и множеством ножек.

Автора поимки все поздравляли:

– С почином!

– Дай бог, не последняя!

– Ну что, первую делим – как положено?

– М-м… Э-э…

– Не будь жмотом! Ты ж первый сегодня взял!

Я был тут посторонним и, вероятно, претендовать ни на что не мог. Впрочем, мне хватило и визуальных впечатлений: из толкучки над добычей выдавился низенький пузатый старичок – его удочки стояли метрах в ста правее. И этот старикан азартно лопал кусок чего-то шевелящегося и истекающего зеленоватым соком (или кровью?!).

Недалеко справа над каналом виднелось нечто, похожее на мост. Туда я и направился. «Этот ажиотаж явно не с голодухи, – думал я по дороге, – мужики не выглядят истощёнными. Тут что-то другое. Но хотелось бы сначала прояснить общую ситуацию, а потом уж заниматься частностями. Кстати, на каком, собственно, языке я общался с рыбаками? На русском? Но ни одного их слова я ни воспроизвести, ни вспомнить не могу! Что за бред?!»

Следующая облюбованная мной возвышенность была, безусловно, рукотворной – некое сооружение, припорошенное песком, поросшее травой и кустами. На верхушке, наверное, раньше был шест или мачта, от которой остался двухметровый пенёк. Придерживаясь за него, чтоб не свалиться с наклонной плоскости, я стал озирать окрестности.

И мозги мои сразу переполнились всяческими ассоциациями – на что это похоже и чем может быть. Но ассоциации почему-то лезли не из виденных в жизни пейзажей, а из всяческих фильмов-антиутопий про мрачное будущее. Включая фильм «Кин-дза-дза», только песка тут было совсем мало. В конце концов я сел, прислонившись к «пеньку», и стал усиленно думать.