Книга Будущее: рассекречено. Каким будет мир в 2030 году - Мэтью Барроуз

Международная конкуренция в сфере образования – не единственный результат стремления получить лучшее образование. Конкуренция в образовательных учреждениях достигла высокого, а может, и слишком высокого градуса.

Несколько лет назад я участвовал в конференции в Стокгольме, на которой собрались крупные мыслители, чтобы обсудить проект «Тенденций 2025». Профессор Пекинского университета отвел меня в сторонку, чтобы поведать наедине, какая жесточайшая конкуренция и коррупция царят в лучших вузах Китая. Конкуренция была столь напряженной, что родители пытались подкупить или запугать профессоров, если те не ставили хороших оценок их детям. Хуже всего вели себя партийные. Чаще всего предлагали взятку. Бывало, даже угрожали физической расправой.

Позже в газете Washington Post вышло подтверждение обвинений, озвученных профессором. Была опубликована статья, в которой подробно рассматривались взятки за зачисление в лучшие вузы Пекина. Было описано, как китайские родители «осыпают учителей и администрации школ подарками, услугами и деньгами». Один из родителей даже купил вузу новый лифт, лишь бы его ребенка приняли{38}.

Жесткая конкуренция имеет далекоидущие психологические и социальные последствия. Иногда продвижение вверх по социальной лестнице и рост благосостояния вместо того, чтобы давать людям большую уверенность в завтрашнем дне, приводят к большей незащищенности. Истории людей – пожалуй, ярчайшие иллюстрации внутренней напряженности, которую создал внезапно открывшийся широчайший спектр новых возможностей. Многие могли бы стать сюжетом романа. Самую любимую мною – весьма печальную – я привез из Китая. Это история молодой талантливой китаянки, разрывавшейся между своими амбициями и благодарностью по отношению к родителям. Семья послала ее в Шанхай, огромный город с 23– миллионным населением на восточном побережье, в надежде, что та сможет получить образование. Когда мы с ней познакомились, она училась в престижном колледже и прекрасно понимала, что от нее ждут успеха.

Она серьезно подошла к делу, посещая весь набор занятий и лишь изредка улучая время повидать друзей. Она должна была стать двигателем для своей семьи, а никак не балластом. В Китае и других развивающихся странах перед людьми стоит задача построить обширный и процветающий средний класс, и она была маленькой частичкой этого большого плана. Свою новую жизнь она видела так: получить образование и вернуться в родную деревню, чтобы преподавать в школе.

Вот только родители ее планов не разделяли. Их семья владела небольшим магазинчиком, и им пришлось откладывать средства большую часть жизни, чтобы отправить дочь учиться. После колледжа она должна была остаться в городе и присылать деньги родне в деревню. Она им должна. Она их единственный ребенок и единственная надежда. Так что, обосновавшись в Шанхае, она должна начать искать себе мужа с хорошими карьерными перспективами. В конце концов она поступила так, как от нее ожидали родные, и начала искать себе в Шанхае мужа, хотя для нее это было психологической пыткой.

Мораль истории в том, что изменения редко происходят плавно. Даже в условиях роста благосостояния они бывают мучительны.

Есть еще вопрос политического мировоззрения, формирующегося в процессе перехода в средний класс. Сэмюел Хантингтон, покойный ученый из Гарварда, и другие теоретики из научных кругов говорили о «среднем классе, который рождается революционером, но в зрелости становится консерватором»{39}. Средние классы – защитники социального и политического порядка, но только если он служит их интересам. В наш век это значит, что государство должно обеспечить достойный уровень услуг. В беседах с бразильскими социологами отмечалось нарастающее недовольство населения, задолго до демонстраций 2013 г., поскольку средний класс не видел, что налоги, которые он платит, идут на улучшение государственных услуг, особенно в области здравоохранения и образования.

Очевидно, что перед людьми встает выбор между стабильностью или физической безопасностью и оправдывающимися ожиданиями. Учитывая масштабы роста среднего класса, революционные настроения не так сильны, как можно было бы ожидать. Но даже там, где произошли массовые волнения – как в арабских странах Ближнего Востока, – мы наблюдаем, как политический порядок и безопасность берут верх над демократическими порывами. Так, например, произошло в Египте. В докладах «Глобальные тенденции» мы не раз поднимали тему стран с дефицитом демократии. Об этом явлении говорят, когда уровень экономического развития страны превышает уровень организации управления. В теории страны с дефицитом демократии – сухая трава, которая может вспыхнуть от любой искры.

Сделанные нами на основании модели будущего экстраполяции выявили много богатых ресурсами и относительно процветающих стран, где наблюдается или будет в ближайшие десятилетия наблюдаться дефицит демократии, если они продолжат двигаться по пути развития. Их много в районе Персидского залива, на Ближнем Востоке и в Центральной Азии: Катар, Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ), Бахрейн, Саудовская Аравия, Оман, Кувейт, Иран, Казахстан, Азербайджан – и азиатские страны, такие как Китай и Вьетнам. Этот список существенно отличается от «типичных подозреваемых», находящихся на грани неустойчивости или краха. Стандартные критерии уязвимости государства обычно не включают уровня подавления свобод. Они сосредоточены на внутренних конфликтах или недостаточной экономической эффективности. Страны с высоким уровнем демократического дефицита, как, скажем, Китай или страны Персидского залива, могут создать огромные риски в случае существенного политического кризиса ввиду их важности для всей международной системы.

Так почему же некоторые из них не взлетели на воздух? Этот вопрос задают себе многие из тех, кто думает о будущем. Но гораздо важнее то, что об этом беспокоятся и авторитарные режимы. Возможно, дело тут в типе среднего класса, который там возникает. Благодаря высокому уровню доходов от продажи энергоносителей многие страны Персидского залива и Ближнего Востока в состоянии обеспечить достаточный уровень экономического благополучия, чтобы сдерживать стремление к политическим переменам. Но, несмотря даже на это, растет давление с целью получить больше возможностей для средних классов. Высокопоставленные должностные лица из ОАЭ делились с нами своими опасениями по поводу растущих требований демократических прав, несмотря на высокий уровень жизни. Они опасаются, что западные некоммерческие структуры, заинтересованные в продвижении прав человека, могут сыграть на этом чувстве общественной неудовлетворенности и растущем уровне политического недовольства. Они также видят в религиозном экстремизме симптом недовольства и считают любую внешнюю попытку укрепить демократию и способствовать соблюдению прав человека поддержкой религиозных экстремистов.