Книга Король Мадагаскара. Книга первая - Олег Рясков

– Вернулся, бисов сын! Живой! А мы-то думали сгинул!

– Да и ты жив, старый хрыч! – смущенно отвечал Андрей. Как и Дарью, его захватили воспоминания детства. "Вот через эти самые ворота он и отбыл одиннадцать лет назад во флот царя-батюшки. А вот там – девичья половина!" – Андрей глянул на окна второго этажа и заметил прильнувших к ним музыкантов и Анатоля: "А это что за барышня выходит из дверей..?" – опустил он глаза на крыльцо: " Бог ты мой, это ж… Дашка! Вот это краса-девка".

Оба остановились, в изумлении разглядывая друг друга. Наверное, так и стояли бы, не раздайся окрик кучера: "Отворяй!", и в распахнутые холопами ворота въехала карета Воронова. Дворовые сняли шапки и согнулись в поклоне. Из кареты показался грузный придворный. Андрей сразу признал бывшего хозяина, но кланяться не стал – по-военному отдал честь, прикоснувшись к треуголке. Воронов сначала не обратил на него внимания, однако, подойдя ближе, признал:

– А! Вернулся? А мы-то тебя похоронили! – он строго оглядел мундир Андрея, потом посмотрел на Дарью, на собравшуюся вокруг дворню, и недовольно дернул головой:

– Ну, а вы что уставились? Чай не принц заморский пожаловал, битый час на него смотреть!

Воронов направился ко входу, но на крыльце остановился и, не оборачиваясь, поманил Андрея пальцем. Когда тот подбежал, буркнул, обращаясь то к Егору, то к Андрею:

– Разместить его в гостевой! На обед придешь, поведаешь, что там с тобой приключилось! – и вошел в дом.

К трем часам все собрались в столовой, но садиться никто не смел. По установленному правилу без главы семейства столоваться не дозволялось. Анатоль все мучился вопросом, что за птица этот молодой офицер, Дарья не решалась заговорить с другом детства, скорее из-за смущения, которое не проходило с момента появления Андрея в доме. Поэтому весь диалог свелся к паре фраз, которыми обменялись молодые люди:

– Что ви ис далека прибыль Санкт-Питерсберг? – первым поинтересовался Анатоль.

– Издалека. – ответствовал Андрей и глянул на Дашку. Та улыбнулась и решилась познакомить Анатоля с Андреем:

– Это батюшкин воспитанник. Был послан во флот еще отроком!

Сия информация понимания у Анатоля не встретила. "Воспитанник. Это что за зверь? Какого роду племени?" – размышления учителя танцев были прерваны приближающимися гулкими шагами по паркету, и в зале появился Воронов.

– Жарко, отвори, Егорка, окна! – сел во главе стола и, глянув на склонившихся в поклоне Анатоля, Дарью и Андрея, продолжил:

– Садитесь, в ногах правды нет! Прими и вели подавать! Воронов снял жаркий парик, под котором появилась седая стриженая голова и протянул его Егорке. Но и без того в залу устремилась вереница девиц с угощениями, от которых исходил невероятный аромат домашней стряпни.

– Хоть ты рождения и холопского, всё ж таланты твои я разглядел – морскому делу учиться направил, ему ж тогда годков десять было… Да? Егор?

Егор послушно закивал, распахивая очередное окно:

– А то как же, Ваше сиятельство!

Анатоль же уже смотрел на Андрея с некоторым превосходством. "Так, значит, это холопского роду малый! Странно, что за стол посажен, даже неловко…". Воронов же продолжал, нисколько не заметив закусившего губу Андрея:

– Вы ж тогда с Дашкой, как казаки-разбойники, босиком носились. Вот я и подумал: сына-то мне господь не дал, а из тебя на флоте верный помощник воспитается! А не холоп-бездельник! Да и негоже было крепостному мальцу с господской дочкой на девичьей половине якшаться!

Повисла пауза. Дарья и Андрей прекратили есть и переглянулись. Анатоль, заметив паузу, решил, что сказанное барином должно иметь поддержку и, не к месту было засмеялся, но, получив, под столом пинок ногой от Дарьи, смолк.

– По закону государеву, он уж вольным стал давно… Может, не стоит сейчас так говорить! – попыталась вступиться за Андрея Даша, но была оборвана отцом:

– Стоит-стоит! Каждый чумазый должон знать свое место, кто он и что! Ладно, сказывай, в каком ты чине нынче приплыл?

– Так, пока мичман, Ваше сиятельство!

Воронов, замер от неожиданности, тряхнул головой, переглядываясь с Егором и дворней, подглядывающей из-за дверей:

– О как! Мы его тут холопом кличем, а он – офицер без пяти минут!

Оставим же нашего героя отвечать на расспросы бывшего хозяина и понаблюдаем за другим диалогом, не менее интересным, который происходил в Петропавловской крепости.

Глава десятая

– Одним словом, барышня от вас удрала, да не с тем с кем надо. На, приложи! – Ушаков полил из графина на платок, намочив в водке, и подал Хвостову: Жаль! – Он вернулся к камину и поправил щипцами трещавшие поленья:

– Войди наш пират к ней в доверие, я бы знал каждый ее шаг! Спутал нам все карты этот удалец! Кто таков – выяснили?

– С виду вроде морского звания. На таможне записали кто и что. Ох, найду я его! – в сердцах произнес Хвостов, отрывая примочку от рассеченной брови и глядя в зеркало на огромный синяк. Ушаков тоже подошел к зеркалу и полюбовался украшением подчиненного:

– Ты лучше иноземку найди! Умелец… Ладно! Бог даст, сыщем! Завтра отплытие, отвези им депеши государя! Хоть бы наш пират красотку выследил! Кстати, найди-ка и его!

Тем временем, та, о пропаже которой сетовал глава Тайной канцелярии, находилась совсем недалеко, наблюдая за домом офицеров, которые, если верить словам Ушакова, завтра должны были возглавить морскую экспедицию. Секретность была столь велика, что далеко не все они ведали в какие края надлежало держать путь. Им-то и должен был доставить Хвостов государевы депеши. Мэри, оставаясь в тени, не теряла из виду ни дом, ни конвой, охранявший его. Не ускользнуло от нее и как у подъезда с двумя часовыми остановилась карета, как из нее вышел Хвостов. Мэри скользнула в подворотню и спряталась в арке, аккурат напротив дома. До нее донеслись голоса:

– Депеша от государя!

– Ну вот и все, что требовалось доказать! – сказала сама себе Мэри и собралась было переместиться на другую сторону улицы, но путь ей перегородила странная фигура. На Мэри пахнуло запахом чеснока и водки, а фигура изрыгнула из себя хрипучим голосом:

– Подайте, Христа ради, ветерану Полтавской битвы!

– Черт, как не вовремя! – подумала девушка, собравшись ретироваться в другую сторону арки, но и там послышались шаги:

– Куды ж ты собрался, тя ж по хорошему попросили? – раздался не менее хриплый голос второго бродяги, он вгляделся в Мэри, сплюнул и оскалился в ухмылке:

– Слышь, Митрич! Похоже, это девка!

– Девка? – переспросил тот, кого величали Митричем и вытянул шею, пытаясь разобрать в полумраке, что за персона перед ним.

– Так невежливо говорить знатной даме! – возразила Мэри, поняв, что просто так от нее теперь не отвяжутся. Тут никак нельзя не отметить артистизм Митрича, он поклонился чуть ли не до земли: