Книга Город изгнанников - Наталья Беглова

Что она успела за сегодняшний день? Довольно многое – поговорила с Батлером, встретилась с замом, возглавлявшим самый крупный департамент комиссии, и с начальником юридического отдела, познакомилась с одним из сотрудников и прочитала материалы. Объем полученной информации был значителен. Проблемы, стоящие перед комиссией, увольнения сотрудников, которым она должна помочь, анонимные письма, непонятно зачем написанные, – все это требовало внимания, раздумий, анализа. Но голова, переполненная сверх меры цифрами, именами, названиями, отказывалась работать. Более того, Арина с ужасом почувствовала признаки начинающейся мигрени, ее давнишней мучительницы. Приехав домой, она приняла две таблетки анальгетика и забралась в ванну. Иногда это помогало предотвратить приступ. Олег сегодня пришел домой поздно, около девяти. К этому времени Арина уже смогла прийти в себя, но есть она не хотела. Разогрела Олегу суп, оставшийся со вчерашнего дня, и присела с ним за стол за компанию. Арине не терпелось поделиться с ним впечатлениями первого рабочего дня, и она рассказала мужу о разговоре с Батлером и Чоудхури, о странных анонимных письмах и о встрече с Сергеем Волоченковым.

– Ломаю голову, зачем понадобилось писать такие анонимки? Они же не содержат никакой информации, – подвела итог своему рассказу Арина.

– Мне кажется, первая – это просто подготовка, разведка боем. Вторая – уже дает какую-то информацию. Теперь будет третья, – высказал свое мнение Олег.

– Я тоже так думаю. Но кого имеют в виду под беженцем? Батлера? Его зама Гилмора? А может, речь идет не о вилле Пелуз, а о вилле Ла Фнэтр, там живет Генеральный директор Женевского отделения ООН. Можно предположить, что его обвиняют в краже информации?

– Теоретически все можно. Но практически – исключено. Я хорошо знаю этого человека. Он француз из старой французской семьи. Так что причислить его к беженцам никак нельзя. Ты еще нашего посла обвини. Ведь третий дом семейства Дювалей, если я правильно понял, – это вилла Бланш, на территории Представительства России при ООН?

– Да, но я знаю, что там постоянно никто не живет. Она же используется только для представительских целей.

– Ну, слава богу, ты меня успокоила. А то я уже представил, как ты на следующем приеме начнешь пытать посла: «Виктор Владимирович, а не подторговываете ли вы, случайно, в свободное от работы время ооновскими секретами?»

– Издевайся, издевайся. – Арина неодобрительно покачала головой. – Конечно, не тебе разбираться в этой головоломке.

– Я бы тебя, конечно, пожалел, но ты же любитель головоломок. Так что, мадам, не плачьтесь, а отправляйтесь-ка лучше спать. Ложись, я все сам уберу. Тебя же завтра опять не поднимешь.

Арина встала, чтобы идти в спальню, но тут зазвонил телефон.

– Это наверняка Вера. Давай я скажу, что у тебя голова болит. Она поймет. А завтра ты ей позвонишь, – предложил Олег.

– Нет, я не могу. Я ей обещала сегодня позвонить.

Арина взяла трубку и прилегла на диване в гостиной, зная, что разговор с подругой коротким не будет. Чем-чем, а особой деликатностью Вера не отличалась. Выслушав от Арины краткий отчет о том, что произошло с ней за сегодняшний день, Вера подытожила:

– Мне ясно, что там ничего не ясно. И вообще, влипла ты, мать моя, на полную катушку. Ты вечно влипаешь: то в говно, то в партию… – Вера сама же и расхохоталась.

Убедившись, что подруга шутки не оценила, она продолжила:

– Я уж не говорю о том, что про наш тур придется забыть.

– Что влипла, признаю. Хотя шутка твоя дурно попахивает. Но про тур – вот тут ты ошибаешься. Может, все не так плохо, как ты думаешь. Знаешь, я кое-что новое об ООН узнала.

– Уж не хочешь ли ты мне предложить экскурсию по ООН? Я ходила туда, и не один раз. Больше не хочу. Вечно ты все усложняешь. Была хорошая тема – по ленинским местам или про ученых, а что же теперь?

– Город изгнанников, – сказала Арина. – Я сегодня весь день занималась беженцами, «refugees». По-русски «refugees» – это и беженцы, и изгнанники. Вот мне и пришла в голову эта тема. Твой Ленин тоже ведь беженец.

Вера никак не прореагировала, и Арина продолжила:

– Женева – это город, который уже шестое, если не седьмое столетие принимает людей со всех концов Европы.

– Ты не преувеличиваешь?

– Нет, может быть, даже преуменьшаю. Я веду отсчет от Кальвина, а скорее всего и до него хватало беглецов. Я знаю, что уже в четырнадцатом веке в Женеву со всей Европы бежало множество людей, спасаясь от чумы. Но мы не будем говорить только о Кальвине. Мы лишь начнем с Кальвина. Затем идут беженцы эпохи гонений на протестантов. Кстати, можно будет и о Вольтере рассказать. Он хоть и не в прямом смысле беженец, но сам считал себя гонимым. И говорил, что нашел убежище в Женеве.

– И о Ленине… – не унималась Вера.

– Успокойся ты со своим Лениным. До него еще было множество русских, гонимых и отсиживавшихся в Женеве. Это Герцен, Огарев, Плеханов и некоторые народовольцы. Тут, кстати, твоя тезка Вера Засулич скрывалась. А уж сколько здесь русских беженцев осело после революции – я уж и не говорю. Да и в недавние времена здесь оказывались русские, которые по своей или не по своей воле, но были вынуждены покинуть Советский Союз. Тот же Солженицын, например.

– Солженицын жил в Швейцарии? А я и не знала…

– Когда его выслали, он два года прожил в Цюрихе, а потом ненадолго задержался в Женеве. Она ему очень понравилась. Кстати, описывая свое путешествие на берега Лемана, он написал фразу, которую мы даже можем взять в качестве эпиграфа к тексту по этому туру: «Женева – чем-то умягчает сердце изгнанника, вероятно, не так тяжело переживать здесь и годы».

– Город изгнанников, – задумчиво произнесла Вера. Видимо, авторитет Солженицына ее окончательно убедил. – А что? Звучит неплохо. Но при чем здесь ООН?

– Без ООН, если разобраться, в такой экскурсии не обойтись. Там же и Комиссия по правам беженцев, и Совет по правам человека, и тот же Комитет по пыткам. Все связано с темой. Даже я буду работать на вилле, построенной очередным изгнанником.

– Почему изгнанником? – сначала не поняла Вера.

– Эта вилла – Пелуз – была построена французами, перебравшимися в Женеву из-за преследований.

– А что? Неплохо. Все, заметано. Готовишь тур про изгнанников, – воодушевилась Вера.

– Договорились. А сейчас я спать пошла. Мне завтра, в отличие от тебя, вставать в семь часов. Кошмар!

«Какой ужас! Неужели они за мной следят?» Селим Атван сегодня допоздна задержался на работе. Штат сотрудников комиссии неуклонно сокращался, а работы меньше не становилось. Когда он повернул в свой переулок, то увидел, что машина, которая до этого стояла у кромки тротуара, медленно двинулась вслед за ним. Главная улица этого района – Сервет – освещалась довольно прилично. В его же переулке фонарей было мало, и свет от них такой, что уже в нескольких шагах ничего не было видно. Селим ускорил шаги, и машина набрала скорость. Селим побежал и тут, к своему ужасу, обернувшись, увидел, что машина, заехав на тротуар, летит прямо на него. На его счастье, слева в доме был вход в парадную, и ему удалось буквально запрыгнуть на ступеньки лестницы. Машина пролетела мимо и, чиркнув бампером по стене, съехала на мостовую и, взревев мотором, помчалась дальше. Селим выскочил на дорогу, пытаясь разглядеть номер машины, но ее уже и след простыл. Переулок здесь делал крутой изгиб и уходил вправо. Единственное, что Селим Атван успел заметить, когда машина проносилась мимо, что это был, судя по всему, внедорожник темного цвета.