Книга Царь и схимник - Александр Холин

– Какие, к лешему, псалмы, – отмахнулся Давид. – Хотя есть некоторые духовные откровения.

– Ой, прочитай, пожалуйста!

В это время поезд остановился на станции «Охотный ряд», и, пока парочка переходила на «Площадь революции», Давид решил преподнести своей новой подружке философское стихотворение с допустимым в таких случаях ерничеством:

Абрис – образ – образа. Херувимов голоса. И шагреневая даль истончается в вуаль, судным светом бьет в глаза. Абрис – образ – образа. Да еще под сердцем боль. Опереточная роль у тебя, крылатый сфинкс. Слышишь в зале шум и свист? Впрочем, это же не здесь. Абрис – образ… Кружит взвесь Под апсидой[16] храма в круг. Кто ты, недруг или друг, средь пустыни ждешь меня? Факел мертвого огня у тебя горит в руке, чертишь знаки на песке. Абрис – образ – образа… Не молитва, а гроза у меня в душе горит. Каин Авелем убит. Черный, в копоти, кивот, и распятый там – не тот. В окна – неба бирюза. Абрис – образ – образа…

– Здорово, – отозвалась девушка. – Я бы так не смогла.

– Ага, – отметил парень. – Значит, мы тоже что-то пописываем? Впрочем, девчонки почти все через стихотворное словоблудье проходят.

– Не совсем так, – возразила новая знакомая. – Но я вполне понимаю тех, для кого стихотворный язык с детства был средством общения. Я, например, часто писала ни к чему не обязывающие стихотворные рисунки:

На солнечной милой планетке, где только покой да уют, растут на деревьях монетки и три статуэтки живут. Грызут обезьянки бананы, от дождика прячутся в тень. И пляшут под бубен бараны, когда им бодаться не лень. А три статуэтки-кокетки веселые песни поют и дарят баранам конфетки, и три апельсина жуют. На солнечной милой планетке, там можно капризничать всласть. А вам не хотелось бы, детки, на эту планетку попасть?

– Ух ты! – воскликнул Давид. – Просто удивительно! У пацанов ни времени, ни чувств на такое никогда не хватает. А когда рады бы что-то выразить необыкновенное, не как у всех, то восприятие тонких материй уже отставлено и невостребованное утрачено навсегда. Недаром же Христос говорил, что у имеющих прибавится, а у неимущих отнимется последнее, то есть не зарывай свой талант в землю, чтобы его совсем не потерять.

– «Всякое писание богодухновенно и полезно есть[17]», значит, тебе не зря такие мысли в голову приходят, – подытожила девушка. – Ведь нынешний патриарх Кирилл еще в 90-х годах прошлого столетия какими-то путями получил от государства лицензию на импорт табачных изделий Европы. По всем городам смутной советско-демократической России появились ларьки, где малолеткам продавали пиво, сигареты в любом количестве и паленый спирт «Ройял». То есть пастух травил ягнят своего стада, но получал за это благословение золотого тельца. Вот и выходит, что

«…Каин Авелем убит. Черный, в копоти, кивот да распятый там – не тот».

– Странно, – Давид искоса посмотрел на подружку. – Я раньше не задумывался над тем, что написал. А ты разложила все по полочкам. Странно!

– Что тебе не понятно? – ядовито скривила губы его собеседница. – Странно, что страну нашу превращают в помойку? Или что никогда ни одна кухарка не сумеет управлять государством, как завещал «великий Ленин»?

– Ладно тебе, – попытался унять девушку Давид. – Расскажи лучше о странностях метрополитена. Меня это больше сейчас интересует. Притом, ты обещала рассказать.

– Конечно, расскажу, – согласилась девушка. – Мы с тобой сейчас находимся на «Площади революции».

– Да, я знаю.

– Но ты не знаешь того, что здесь несколько раз видели огромную гусеницу больше полутора метров в длину с раздвоенным хвостом, украшенным костяными иголками, как у скорпиона. Правда, гусеница еще никого не успела ужалить, ей все вовремя уступали дорогу, но факт появления или мутации каких-то подземных существ неоднократно замечен.

– Сбываются предсказания Герберта Уэллса… – хмыкнул Давид. – Он в одном из своих романов упоминал о подземных жителях. Нищие, бездомные и никому не нужные люди переселились под землю и начали жить и развивать свою цивилизацию. Уэллс их называет морлоками.

Глаза девушки вспыхнули болезненным блеском искателя истины, отстаивающего свои убеждения:

– Именно так!.. А между «Тульской» и «Нагатинской» также неоднократно видели человеко-обезьяну с телом, покрытым бесцветной шерстью. А на станции «Сокол» – привидений. Настоящих! Чаще всего их видят работники метро. Служащие постоянно чувствуют там потустороннее присутствие каких-нибудь призраков, как будто кто-то тайком наблюдает за ними. Некоторые рассказывают о призрачных фигурах, появляющихся на станции, когда там еще нет пассажиров. Предполагаемая причина аномальных явлений – находившееся неподалеку огромное кладбище, где хоронили воинов, погибших в Первой мировой войне. Могилы не перенесли, как полагается, с соответствующими обрядами, а мрамор с надгробий использовали в отделке новых станций. Такое, как известно, бесследно не проходит. А воздействие негативных факторов в подземке усиливается в несколько раз по той простой причине, что там нет солнечного света, который является естественной преградой для отрицательной энергии. Для подземных жителей солнечный свет не очень-то приятен… Диггерам врать незачем, а их «страшилки» не хуже американских «ужастиков».

– Может, что-нибудь присочиняют? – предположил Давид. – Так же, как рыбаки возле костра хвастаются, кто и какую рыбу сумел подцепить на крючок.

– Не думаю, – упрямо мотнула головой девушка. – В общем, столичные диггеры утверждают, что все городские коммуникации давно обжиты привидениями. В мрачных подземных тоннелях можно встретить оборотней, гномов и таких тварей, у которых и названий-то нет. Диггеры сами придумывают им имена – «глюки», «ползунки», «мешки», «фонарики», «хохрики»…

– Хохрики? – перебил девушку Давид. – Вот откуда в московском сленге появилось это слово.

– Ну да, – согласилась та. – Я сама не очень-то им верила, пока мне на компьютер не сбросили несколько фотографий подземных жителей.

– Так они у тебя есть? Здорово! Надеюсь, покажешь?

– Покажу… – девушка ненадолго замолчала, видимо, выбирая дату, когда сможет показать новому приятелю интригующие фотографии.