Книга Две осады Мальты - Владислав Корякин

Сообщение очередного перебежчика о состоянии гарнизона форта настолько вдохновило Мустафу-пашу, что он 14 июня предложил капитуляцию защитникам Сент-Эльма по примеру Родоса. Защитники форта отогнали парламентера выстрелами, это была еще одна неудача осаждающих.

На следующий день в лагере магометан были проведены мероприятия идеологического характера: на отдыхе муфтии и имамы читали правоверным молитвы, благословляя воинов пророка на боевые подвиги.

16 июня, «едва солнце осветило театр верховной борьбы, – пишет летописец, – как оттоманский флот явился в гавани Мерсамексет, чтобы соединить свой огонь с огнем осаждающих. 4000 стрелков находились в траншеях контр-эскарпа, под защитой их штурмовая колонна, снабженная лестницами, заняла ров и в величайшем безмолвии выстроилась у подножия стены. В крепости были приняты все меры для отражения штурма. Рыцари и воины находились в засадах за укреплениями в единственной позиции, которую уже давно могли сохранять, то есть лежа или стоя на коленях. Один только часовой наблюдал за неприятелем. Через каждые три солдата находился рыцарь и между двумя копьеносцами один аркебузер. Кучи камней, копий, копий, гранат, мечей, кругов из смоляной пеньки были расположены в порядке и изобилии, бочки с водой, поставленные близ сражающихся, должны были восстанавливать силы их. Даже раненым были назначены опасные поручения: они должны были приносить съестные и воинские припасы и уносить убитых…

…Пушечный выстрел и водружение большого мусульманского знамени были сигналом к штурму. После совершенного безмолвия раздался вдруг страшный шум, турки приходят в движение, бросаются на брешь и до небес посылают крики “Аллах, Аллах”, заглушаемые стуком оружия, мечей и стонами раненых. Первые, идущие на приступ, – те страшные воины, одетые в тигровые шкуры, с лицами, расписанными самым страшным образом. Всё оружие их – щит и меч. Ничто не останавливает их: ни великость опасности, ни страх смерти, ни отчаянная храбрость христиан – и все падают в проломе» (Архенгольц. С. 265). Отметим, что в лучших мусульманских традициях эти воины шли на приступ, предварительно подкрепившись гашишем, что не было принято в европейских армиях, так же как и у защитников Мальты.

Еще накануне решительной атаки Драгут сам провел рекогносцировку позиций противника и сделал свои выводы, суть которых заключалась в следующем. Размеры укреплений форта были невелики, что упрощало ведение осады. Более или менее был укреплен бастионами с равелином в виде полумесяца лишь участок форта, обращенный к суше, в самом центре полуострова Шиберрас. Здесь-то и намечалось провести главные боевые действия, поскольку, во-первых, только в этом месте осадный корпус мог сосредоточить свои главные силы и ударную огневую мощь артиллерии, и, во-вторых, этот северный участок представлял по отношению к остальному форту господствующую высоту, и, таким образом, овладение этой ключевой позицией имело решающее значение. Чтобы помешать осажденным очищать рвы, Драгут поставил еще три дополнительные батареи, поражавшие их с флангов, помимо той, что обстреливала внутренние сооружения форта. Казалось, такая огневая мощь могла за несколько дней полностью сокрушить оборону Святого Эльма.

Засевших на равелине турецкие аркебузиры своим огнем позволили разведчикам мусульман установить результаты обстрела у стен форта. Хотя разведка показала, что ущерб от артобстрела не достиг цели, зато разведчики обнаружили низко расположенную бойницу, позволявшую проникнуть внутрь форта, которой мусульмане и воспользовались уже на рассвете следующего дня. Обороняющиеся проспали появление противника, задержав его обстрелом из аркебуз уже во внутренних помещениях, которые быстро перешла в рукопашную схватку, временами больше напоминавшую свалку.

Одновременно происходил штурм внешних стен форта, описанный историком в следующих выражениях: «Такому яростному нападению осажденные противопоставили самый энергичный отпор. Камни, кипящая смола, горящие круги пеньки, смоченной в смоле, осыпают нападающих, отбрасывают их с верха стен, заключают их в огненный круг, покрывают их страшными ожогами, зажигают их одежду и, наконец, заставляют отступить. Битва началась на рассвете и кончилась только в час пополудни. Две тысячи турок были убиты и ранены, только двадцать мальтийских рыцарей и шестьдесят солдат заплатили своей кровью за честь этого дня». Тем не менее равелин остался в руках нападавших, чем они и не замедлили воспользоваться. Последствия этого захвата описаны так: «Отбитые с уроном, неверные принялись опять за свои земляные работы. Они подняли выше равелин посредством земли, тюков шерсти и фашин и, несмотря на огонь из последних оставшихся у защитников форта орудий, успели подняться выше стен, которые продолжала громить турецкая артиллерия. С этой минуты положение христиан сделалось пагубным. Две пушки, поставленные турками на равелине, сбили их последние орудия, стрелки стреляли во внутренность форта и делали невозможным почти всякое сообщение… Укрепившись в приобретенной позиции, турки снова принялись за работу во рвах и занялись наполнением их камнями и фашинами. Они также перебросили мост с контр-эскарпа на эскарп (т. е. с равелина на стены форта. – В. К.). Осажденным удалось несколько раз ночными вылазками и горючими веществами сжечь мост и фашины, но турки… остались обладателями рвов. Особенно привязались они к западному фасаду, обращенному к заливу Мирса-Мушиет (Гранд-Харбор современных карт). Пробивая скалу, они высекли в ней лестницы, сооружали на мосту новые леса, разрушили часть парапета и беспрерывно расширяли брешь, через которую надеялись проникнуть в форт. Однако христиане, свидетели столь страшного упорства, не унывали. Они ели, спали и стерегли поочередно свои посты, подавляемые тяжестью вооружения и ужасной жарой. Никто не был без ран, лица всех были обожжены, руки изъязвлены, большая часть хромала или носила руку на перевязи, и мостовая форта была усеяна кусками мяса и оторванными членами. Сам бальи Эгарас, командовавший обороной, жестоко страдал от раны в ноге, но он отказался оставить форт и на увещания гроссмейстера отвечал, что, будучи стар, никогда уже не найдет случая закончить жизнь со славой» (Архенгольц. С. 263–264). Однако всем было ясно, что силы защитников Святого Эльма приближались к опасному пределу.

В очередном сообщении гроссмейстеру де Валетту защитники форта так описали свое положение: «Враги готовы ворваться в крепость. Бреши обширны, все оборонительные сооружения разбиты, кавальер разрушен, а равелин, находясь в руках неверных, превратился в источник гибели христиан. Форт, возможно, продержится еще несколько дней, но с огромными ежедневными потерями, когда противник истребляет нас на расстоянии без риска для себя. Мы готовы держаться до последнего во славу ордена и веры, если вы найдете это необходимым». В сложившейся обстановке де Валетт потребовал от последних защитников форта Святого Эльма невозможного, заведомо обрекая их на гибель, поскольку пощады им ждать не приходилось: «Знаю, что форт не может держаться, но для спасения всего ордена необходимо, чтобы вы защищали его до последней крайности, даже если вам предстоит погибнуть под его развалинами. Днем позже или раньше – от этого зависит спасение или гибель Мальты. Напоминаю, что в силу вашего обета ваша жизнь ничто, если вы не можете пожертвовать ею во имя веры. Постараюсь доставить вам подкрепление и припасы и сам явлюсь, если исчезнет надежда, чтобы погибнуть с вами». Последним защитникам Святого Эльма предстояло с честью сложить свои головы в неравной схватке, несмотря на все приятые меры. После потери равелина оборону форта возглавил профессиональный солдат Меринда, утверждавший, что «главное для солдата – деньги». Соответственно, он разрешил своим воинам играть на жалованье и даже увеличил винную порцию. Тем не менее в гарнизоне форта не всем была понятна позиция де Валетта, несмотря на воинскую дисциплину, свойственную ордену, что могло в конечном итоге привести к мятежу. Де Валетту в этой обстановке пришлось еще раз провести смену командования форта, поставив во главе его обороны Мельхиора де Монсеррата. При этой замене прежний командующий Миранда вел себя по-солдатски, посоветовав гарнизону «продать свою жизнь варварам подороже».