Книга Последний окножираф - Петер Зилахи

О том, что югославы выиграли чемпионат Европы и напали на Словению, мы узнали одновременно. В финале словенский игрок уже не участвовал, по автостраде Братства и Единства шли танки. Старые раны открылись внезапно, и из-под баскетбольного щита мы беспомощно наблюдали, как югославянский Голем обрушивается на головы малых народов. Мифическое партизанское войско растворилось в тумане, изобретение под названием Югославия лопнуло, и вся дерзость, изобретательность, ложь начали растворяться в общем миропорядке. Я не знал, за кого болеть.

С тех пор я уже повзрослел и знаю, что все венгры — гении. Именно венгры изобрели шариковую ручку, спички и дирижабль. Венгры — всюду. Вот интересный факт об осаде Царьграда. Султан, в соответствии со своими интеграционными устремлениями, использовал при осаде европейских наемников-артиллеристов. А лучшие пушки в то время — не будем скромничать — делал один венгр. (Некий аронгабор, некий яноширини, некий эдетеллер.)[33] Свои услуги он предлагал византийскому императору, но они не сошлись в цене. С гениями всегда трудно. Пушку мастера Орбана тащили шестьдесят волов, и стреляла она каменными ядрами весом по пятьсот сорок четыре килограмма каждое. На один выстрел требовалось два центнера пороха. Взлетел на воздух тысячелетний Царьград. Растаял в воздухе, как Венгерское Оптическое Предприятие. За пятьсот лет до Берлина пала стена между Востоком и Западом. Не могу не подчеркнуть вклад венгров — дюла-хорн, корольиштван, белачетвертый.[34] Царьград разнесли в пух и прах, поперли турецкие гастарбайтеры, появились люля-кебаб, турецкие бани, надгробие Гюль-бабы,[35] кофе, табак, арапник, кайф, кефир, сундук, рахат-лукум. Мастер Орбан помог взломать врата, дух Востока проник в Европу — кёрёшичолш, армин-вамбери, ференцлист.[36]

Остается один вопрос: что было бы, если бы в битве при Марафоне на стороне персов участвовал какой-нибудь скифско-мадьярский умелец? Сколько километров нам бы приходилось теперь бегать?

gy

24 декабря демонстрантам раздают «удостоверения пешеходов», город малость спятил. Любой антидемонстрант (сторонник правительства) ходит совсем по-другому, он закладывает опасные виражи, он идет навстречу тебе с портретом Милошевича, что рискованно и может привести к дорожному происшествию. Он ходит по пешеходным улицам против движения. Шофер выходного дня, короче. Как после войны выдавали талоны на мясо, так теперь, после того как в дело вступила милиция, раздают талоны на страх. Мне досталось четыре талона, и я чуть не наложил в штаны, когда увидел омоновцев в противогазах. Неспешной трусцой они направляются в нашу сторону, и я не знаю, не нарушают ли они правила дорожного движения.

Самое раннее воспоминание, сохранившееся в моей памяти: детский сад, тихий час, опустившись на четвереньки, я ползу под кроватями. Из зашторенных окон на белые одеяла струится лунный свет. Хотя нет, свет не лунный, ведь мы были в садике днем. Я ползу, опасаясь проснуться и разбудить других. Я один — почти что фиктивный ребенок, — балансирую на скрипучем паркете, в колени впиваются крошки, меня не видать. Совсем маленький, я ползу по огромной спальне, ощущение — будто ползу уже не один час, лавируя между простынями, свисающими ручонками, ножками. Ангелочки храпят. Проплывают перед глазами легкие облака, педофильский рай, пухлые пальчики, ямочки на щеках, кудряшки. Ой-ой! Кто-то ползет под кроватью навстречу мне, мы сшибаемся лбами, из-за простыни мне не видно его лица. Этот «кто-то» пыхтит, обжигая мне шею горячим дыханием. В это время появляются воспитательницы: белые полы халатов, белые носки, белые шлепанцы. Мы замираем под кроватью, он берет мою ручку в свою, ладонь его взмокла. Ой-ой-ой!

На демонстрации в Белграде ходят всей семьей. Надо смотреть в оба — иначе сшибешь ребенка. Детей несут на плечах, на руках, их ведут за руку. Мамаши отправляются на демонстрацию с памперсами под мышкой. Младенческие лица омоновцев и студентов. Дети членов партии тоже ходят на демонстрации. По социологическим опросам, три четверти родителей ходили на демонстрации в 68-м. В 68-м белградские студенты ходили на демонстрации с требованиями более жесткого коммунизма и несли портреты Че Гевары. По телевизору говорят, что студентами манипулируют. Новое увлечение — значок с надписью: «Я — студент. Мной манипулируют». В более радикальной версии: «Я — незрелый, фашиствующий студент, мной манипулируют, и это — круто!» Терри Гиллиам, одна шестая часть «Monty Python Flying Circus», написал письмо, подбадривая студентов: держитесь до последнего, на вас смотрит весь мир. Я растроган: ощущения 56-го. Все — с нами, но подмога запаздывает. В 1456 году шестьдесят тысяч немецких и польских крестоносцев прибыли к Нандорфехервару (сиречь Белграду) через несколько недель после битвы.

Окножираф: «Мы, дети, растем постоянно. Каждый день и каждый час мы немножко подрастаем. Мы растем очень медленно, мы едва замечаем, что мы растем, а потом обнаруживаем, что подросли».

Все три века своего пребывания на Балканах турки взимали подать детьми. Каждый шестой ребенок должен был пройти интенсивный курс турецкого языка, религиозную и военную подготовку в Стамбуле. Жизнь янычара — сплошная война. Свободное время он должен был посвящать Аллаху. За это Аллах гарантировал ему неограниченное продвижение по служебной лестнице. Огромное большинство великих визирей вышло из этих сербских, хорватских, боснийских, албанских детишек. Янычары были первой постоянной наемной армией в Европе. Ени черн: Новое воинство.