Книга Девочка-мебель - Евгений Енин

– Есть в жизни счастье, – пришёл к глобальному выводу Малыш.

* * *

После этого оглушительного успеха Малыш развил деятельность бурную, но для посторонних пока не заметную. Только через неделю гномы-охотники стали возвращаться из леса с выпученными глазами и рассказывать невероятные истории о летающих белках, летающих зайцах и летающих ежах. Кто-то видел даже летающего волка, гнавшегося по воздуху за летающим енотом. Но это, скорее всего, был Шарик. Хотя кто его знает? Если Малышу волк подвернулся, он мог и волку крылья привязать, пока тот объяснял, что пришёл его съесть.

Охотникам поначалу не верили. Но постепенно всё больше гномов в деревне видели своими глазами, как кошка, умывавшаяся на крыше сарая, вдруг перепархивала на соседнюю крышу, заметив там воробья.

– Надо же, как они прыгать далеко научились, – удивлялись гномы.

Воробьи деревню гномов вскоре покинули, осыпая проклятиями того, кто додумался до такого надругательства над природой.

И настал для Малыша час триумфа.

Однажды Белочка подходила к деревне.

Идёт она себе по тропинке, на небе солнышко светит, вокруг – цветочки, кузнечики стрекочут, птички поют. Нет, птички как раз не поют, они от кошек сбежали. Но всё равно был прекрасный летний день. Белочка шла, подпрыгивая от переполнявшей её лёгкой летней радости, и напевала какую-то песенку.

– Привет, Белка.

Из-за кустов вышел Малыш.

– Ой! Привет. Чуть не напугал. А мы с Машкой гуляли. Ты домой? Хочешь, пошли вместе. А Толстый с Профессором и Степаном на речке, я туда потом…

– Подожди-подожди, – остановил её болтовню Малыш. – У меня для тебя есть подарок.

– Ух ты! Какой? – обрадовалась Белочка.

– Вот.

Малыш достал из-за спины руку, которую до сих пор там прятал. В руке была зажата верёвочка.

– Держи. Это тебе.

– Спасибо, Малыш.

Белочка взяла верёвочку.

– А что это?

– Как это что? Это корова.

– Какая же это корова, Малыш? Это верёвочка.

– Ну да. А на верёвочке корова.

– Что?

Настроение Белочки резко упало.

– Где корова? – медленно спросила она, боясь поднять взгляд выше довольного лица Малыша.

– Да вон. Смотри.

Малыш показал пальцем. Белочка тяжело вздохнула и подняла голову. Над ней, на верёвочке, привязанная, как воздушный шарик, висела корова. Корова, не переставая жевать свою коровью жвачку, посмотрела на Белочку большими красивыми коровьими глазами.

– Мууу! – сказала корова.

– Аааа! – заорала Белочка.

Она выпустила верёвочку и поставила рекорд по прыжкам вбок.

– Ты что делаешь? – схватил верёвку Малыш. – Улетит, ищи её потом. Да не бойся, не упадёт она на тебя.

Белочка ещё раз посмотрела на корову и ещё раз заорала.

Корова замычала и удивлённо моргнула.

* * *

– Так это всё ты!

Профессор ходил по комнате, в которой собрались все четверо. Малыш сидел на табуретке в центре.

– Я! – гордо признался Малыш.

– Ну, зачем?

В голосе Профессора слышалось страдание.

– Как это зачем? Чтобы летали, – удивился непонятливости Профессора Малыш.

– А зачем им летать?

– Да как же? – растерялся Малыш. – Они же хотели!

– А ты их спрашивал? – вскочила Белочка. – Спрашивал?

– Спрашивал, – честно сказал Малыш.

– Вот я тебе сейчас за враньё! – размахнулась Белочка.

Но Малыш не врал. Он действительно верил в то, что все вокруг него, включая животных, хотели летать. А если не хотели, то только потому, что ещё не знали, что хотят.

– Тихо, тихо ты, – поймал её руку Толстый. Он на Малыша не ругался, потому что страшно Малышу завидовал. – А что случилось-то? Ну, крылья, ну, летают. Вам жалко, что ли? Кому от этого плохо?

И в самом деле, плохо животным от крыльев, кажется, не было. Когда гномы поняли, наконец, что происходит, и попыталась освободить от крыльев тех же кошек, кошки исцарапали им всё что могли, но крылья снять не дали.

– Хорошо-хорошо, – убрала руку Белочка. – Но объясните мне, зачем нам летающая корова?

– Здрасьте, – начал объяснять Толстый, – который уже оценил все удобства улучшенной бурёнки. – По земле её на пастбище гнать замучаешься. Она то в болото залезет. То к кусту какому-нибудь пристанет. А так идёшь себе, она за тобой на верёвочке летит. На пастбище верёвочку привязал, она пасётся.

– Пасётся она, – буркнула Белочка. – Допасётся.

На общем собрании всех гномов деревни Малыша решили не бить. Даже наоборот, похвалить его за изобретательность. Но его предложение – выдать ему какую-нибудь премию, ну, там, банку варенья – отвергли. Как сказал Толстый:

– Разбалуем, он и не до того додумается.

До поздней осени Малыш ходил в деревенских героях. Сами летать гномы так и не начали, но животным крылья привязывали по первому мяву или муву. Но коров запретили над деревней на верёвках таскать. Коровы, они, знаете ли, не только молоко производят, и когда на тебя это сверху неожиданно падает… В общем, многие были недовольны.

Ранним утром, в начале октября, Малыша, Белочку, Профессора и Толстого разбудил шум. Гномы с криками бегали по деревенским улицам.

– Что случилось-то? – открыв окно, высунулся Толстый.

– Коровы! Коровы! – кричали ему бегающие гномы.

– Что коровы? – не понял Толстый. – Они там «коровы» кричат, – сообщил он, всунувшись обратно в комнату. – Профессор, проверь как там наша, на всякий случай.

– Нету! – заорал Профессор через две минуты.

А ещё через полчаса гномы собрались на деревенском пастбище. Все коровы были здесь. Они стояли, задрав морды в небо и пошевеливая крыльями. То одна, то другая корова, глядя куда-то на облака, протяжно мычала.

Гномы топтались на кромке пастбища, не зная, что им делать. Наконец кто-то потихоньку, бочком, подошёл к своей корове.

– Пеструшка, ты чего? Пойдём назад, в коровник!

– Му!

Пеструшка так мукнула, что гном убежал назад, спотыкаясь.

Коровы зашевелились и, потоптавшись, перестроившись в подобие треугольника. Наконец, самый большой бык так замычал, что с деревьев осыпались последние сухие листья и начал размахивать крыльями. За ним – всё стадо. Коровы махали всё сильнее, гномы прикрывали лица от пыли, листьев, веток и сухой травы, летевших с пастбища. Самый большой бык оторвался от земли. Коровы, одна за другой, взлетали. Они кружили над пастбищем, пока не поднялись все. Тогда они выстроились клином и полетели, куда-то, оглашая поля и леса протяжным мычаньем.