Книга Преодолевая препятствия - Памела Робертс

— Я… гм… принесите мне… — Он ощутил, как его тело отозвалось на немой зов этой великолепной самки, и утратил способность и мыслить, и говорить…

— Да-да, что именно вы желаете? — Призывные нотки в голосе официантки стали слышнее.

«Тебя!» — чуть не выкрикнул Сандерс, но вслух с трудом выдавил:

— Что вы можете порекомендовать?

— Сегодня прекрасные тамале и, конечно, кочинита…

— Кочинита? — машинально повторил Хэнк. Он слышал это название впервые, и оно привлекло его внимание.

— Кочинита — свинина, запеченная в банановых листьях со специями, — пояснила Джуди. — Вы, судя по всему, не знаток мексиканской кухни.

— Нет.

— Тогда я подам вам то, что считаю лучшим, а вы скажете потом, что думаете о моем выборе. Идет?

Хэнк молча кивнул, потому что если бы открыл рот, то сказал бы, что лучшее блюдо в этом заведении — она и только она.

Джуди повернулась и удалилась в сторону кухни, позволив Хэнку любоваться ее длинными стройными ногами и маняще покачивающимися бедрами.

И только когда возбуждающее видение скрылось за дверями, он с трудом перевел дух. Черт побери, вот это женщина! Да за одну ночь в постели с такой не жаль отдать пару лет жизни!

Еда вскоре прибыла. Но Джуди, после того как расставила на столе блюда и две бутылки легкого мексиканского пива, не осталась поболтать и пококетничать, как он ожидал, а, к величаишему его разочарованию, тут же отошла и занялась другими посетителями. Хэнк, не отрываясь, следил за каждым ее движением. Это был настоящий праздник для глаз, но одним созерцанием утолить взыгравшее желание невозможно.

Впрочем, у его организма были и другие, не менее здоровые требования, и скоро Хэнк невольно обратил часть своего внимания на стоящую перед ним снедь. Первый же положенный в рот кусок опалил нёбо и вызвал слезы на глазах, но второй уже показался восхитительно вкусным, а отказаться от третьего было так просто невозможно. Как бы ни называлось это произведение кулинарного искусства и как бы ни обжигало, Сандерс отдал ему должное, не оставив ни крошки. Рот его пылал так же, как и душа, и он поспешно начал заливать пламя холодным пивом, но лишь разжег его еще больше.

Он попытался снова призвать Джуди, попросить принести еще пива, но ее нигде не было видно. Подойдя к стойке и взяв еще две бутылки, Хэнк вернулся за столик и сидел, неторопливо потягивая ледяную ароматную жидкость, и думал… О Джуди, о Стефании, обо всех остальных встреченных им за короткую жизнь женщинах, даривших его своим вниманием и милостями. Чего бы только он сейчас ни отдал, чтобы насладиться хотя бы часом в жарких объятиях страстной Стефи… Но, увы, до этого еще очень и очень далеко…

И Хэнк затосковал — затосковал, что снова возникли препятствия на его дороге к счастью, что опять он остался один и без денег, что завтра его ждет тяжелая работа за жалкие три бакса в час…

Он обхватил голову руками и некоторое время сидел, упиваясь своим отчаянием и буквально купаясь в унынии и жалости к самому себе, возникших в какой-то мере от неудовлетворенного желания, а в какой-то, и, вероятно, большей — от выпитого пива, оказавшегося не столь уж безобидным.

И только неожиданно сменившаяся музыка вывела его из этого слезливо-жалостливого состояния.

Он взглянул на сцену, откуда доносилось берущее за душу негромкое пение, и с удивлением увидел сидящую за фортепиано свою знакомую — хозяйку мотеля. Голосом низким, чуть хрипловатым, вибрирующим от эмоций она пела старинную песню о несчастной девушке, о покинувшем ее неверном любимом, о печали, разлуке, смерти…

Хэнк впервые внимательно смотрел на Габриеллу. И вдруг ему в глаза бросились и нежный овал ее лица, и смуглая, удивительно гладкая кожа, и высокие скулы, и прямой нос, и рот… довольно большой, но такой выразительный, такой влекущий, с полными яркими губами, заставляющими думать о поцелуях…

А ведь хороша, ничего не скажешь, подумал он. Странно, что я раньше не заметил этого. Или дело не только во внешности, но и в голосе? Потрясающем, идущем из самого сердца голосе…

И что только она делает в этой дыре? Почему не пытается вырваться? Неужели это предел ее мечтаний — сидеть у стойки, подавать приезжим регистрационный журнал, брать скомканные доллары, убирать комнаты, менять белье на чужих кроватях? Не может быть… Да у нее талант, настоящий талант!..

Хэнк обвел взглядом зал и увидел, что все, как и он сам, прекратили разговоры и обратились в слух.

Л Габриелла, ничего не замечая и не отдавая себе отчета в том, что является центром внимания, продолжала играть и петь, выплакивая все то, что накопилось, наболело на душе… Одна песня, другая… пятая… Прошел почти час, когда женщина исчерпала свой репертуар и замолчала, ощущая, что острая боль наконец-то ушла, сменившись опустошенностью.

Раздавшиеся аплодисменты заставили ее вздрогнуть. Она пришла в себя и ужасно смутилась, заметив устремленные на нее взгляды. Вскочила с табурета, вернулась к своему столику, схватила сумочку и начала рыться в ней, отыскивая кошелек.

— Габби, сегодня угощение за мой счет, — услышала она и подняла голову. Перед ней стоял Джек Мортон, владелец «Трех подков». — Я благодарю тебя, Габби, за доставленное удовольствие, — мягким, проникновенным тоном продолжил он. — Ты… ты никогда еще не пела так, как сегодня. Это было удивительно, изумительно.

— Спасибо, Джек. — Габриелла выдавила улыбку, хотя ей по-прежнему было неловко, что позволила себе так забыться на людях и выказать свои истинные чувства, которые привыкла таить. — Ты мне льстишь, честное слово.

— Вовсе нет. Ты просто великолепна. Уж поверь мне, Габби, я немало слышал на своем веку, но ты… Почему бы нам не выпить немного шампанского?

Он присел рядом с ней, сделал неуловимый жест рукой, и на столике тут же оказались ведерко с бутылкой и бокалы.

— Никогда не знала, что в твоем заведении бывает шампанское, — заметила Габби, удивленно взглянув на Джека, вызывающего столько кривотолков в городке своими загадочностью и отстраненностью, который вдруг снизошел к ней и заговорил как с равной.

— В заведении и не бывает. У меня лицензия только на продажу пива. Это из личных запасов. — Он откупорил бутылку с легким хлопком и разлил вино по бокалам. — За твой талант, Габби!

Она наклонила голову, принимая комплимент, сделала глоток, сказала:

— А ведь вкусно. Спасибо, Джек, и за добрые слова, и за шампанское. Только ты преувеличиваешь. Ну какой у меня талант? Так, немного играю, немного пою. Просто для себя… Для удовольствия, для развлечения…

— Уж поверь мне, — повторил Джек, — я знаю, о чем говорю. И… — Он слегка поколебался, потом закончил: — И знай, что мой инструмент к твоим услугам в любую минуту.

Габриелла была удивлена его щедростью, его любезностью, его галантностью. И даже немного напугана. Впервые Джек Мортон словно спустился на грешную землю с высот окутывающей его таинственности и заговорил с ней не как с клиентом, а как с человеком… Или не как с человеком, а как с… женщиной?