Книга Королева придурочная - Галина Врублевская

Сейчас она думала не о нем. Дом тринадцать на набережной Карповки разбудил совсем другие воспоминания. Десять школьных лет она ходила сюда, десять лет страданий и унижений.

Ксюше Королёвой и в страшном сне не могло присниться, что ее лучшая подруга Алинка Первомайская зажигалась черной завистью каждый раз, когда приходила к ней в гости. Именно здесь, в этой чистой, просторной квартире, а не у себя в перенаселенном общежитии Алина Первомайская чувствовала себя несчастной и обездоленной.

Алина с трудом училась нужному в обществе стилю поведения. Конечно, и другим детям было нелегко приспособиться к требованиям школы. Но в их арсенале было больше средств: и извинения, и просьбы, и выдержанная настороженность, и затаенное ожидание подходящего момента. Алина вынесла из общежития одно мгновенно действующее правило разрешения конфликтов: горло и кулаки. Учительница ей попалась строгая: она умела пресечь истеричные выходки и выставить крикунов и драчунов в смешном свете. Насмешки сверстников – страшное оружие. Вскоре Алина прекратила драться и кричать. И не только в школе, но и в тех домах, куда ее приглашали – где жили ее новые подружки-одноклассницы. Безобразная выходка с порванной короной на дне рождения у Ксении была последней из этого ряда. Мама Ксении пригрозила, что больше не позовет девочку в гости, если та не попросит прощения. Алина, потупив глаза, пообещала, что больше так не будет. Ей нравилось в этом доме. Нравились игрушки и вкусная еда за столом, нравился папа Ксюши, изредка заглядывающий к девочкам в комнату. Только сама Ксюша казалась здесь лишней. Алине хотелось оказаться на ее месте.

К третьему классу Алина выровнялась: вела себя примерно, училась старательно. Но добиться похвалы от учительницы ей не удавалось. И упражнения она делала правильно, и примеры решала, и рисовала неплохо. Учительница равнодушно ставила ей скромные четверки, только иногда расщедриваясь на пять. Зато стоило Ксюше выйти к доске и сказать хоть слово, восторгам учительницы не было предела. И «наша звездочка», и «умница», – и как только она ее не называла! И всегда ставила пятерки, хотя Ксюха, по мнению Алины, отвечала ничуть не лучше ее самой. Алина недоумевала: как же так, она все делает, как велят, а никто не замечает ее стараний. Однажды девочка пожаловалась матери на несправедливость учительницы, на то, что та выделяет Ксюшку, а ее, Алину, не любит. Роза Анатольевна, за смену поистрепавшая нервы, раздраженно ответила:

– Таким, дочка, законы не писаны. Для них всегда зеленый свет горит.

– Мам, я тебе про Ксюху говорю, а ты о ком?

– И я про нее. Кто на ремонт класса больше всех денег выделил? Кто учительнице дорогое лекарство достал? Королёв! – Роза Анатольевна выложила все факты и сплетни, шепотком расходящиеся среди родителей.

– Так это же папа ее сделал, а учительница хвалит Ксюху.

– Потому и хвалит, доченька.

– Я ведь стараюсь, все уроки делаю, – пыталась доискаться причины нелюбви к ней учительницы маленькая Алина.

– Уроки уроками, – вздохнула мама, – а ты подластись к учительнице. Тетрадки помоги раздать или доску вытри. В нашем положении гордиться не приходится.

Девочка не все поняла из слов матери, но совет почаще помогать учительнице взяла на вооружение. Результат превзошел ее ожидания. Теперь Алина первая бежала намочить тряпку, принести мел, открыть перед учительницей дверь. И, о счастье, учительница все чаще благодарила девочку и награждала ее поощрительной улыбкой. Вскоре Алину назначили звеньевой, в шестом классе она уже возглавляла пионерский отряд и заседала на всех школьных советах. Но еще более, чем свои посты, ценила Алина дружбу с Ксенией. Сияющий ореол девочки из благополучной семьи бросал и на нее, Алину, свой скромный отсвет. Хотя Ксения пионерской работой не занималась, у девочек было много других общих интересов.

Обе много читали, упражнялись в диалогах на английском языке. Дефект с прикусом, заставляющий Ксению присвистывать в разговоре, в английской фонетике сыграл добрую роль. Она, единственная в классе, легко справлялась с трудным английским «th», которое русские школьники озвучивали как «c» или «т». Однажды на уроке английского учительница рассказывала ребятам о государственном устройстве Великобритании, об английской королеве. Мальчик с последней парты написал записку, начинавшуюся словами: «Ксения, моя королева!» – и послал ее по рядам. Письмо по ошибке попало к Алине и вскоре его содержание стало всеобщим достоянием. Тогда Ксюша всерьез обиделась на подругу. Но Алина и сама уже кусала локти. Прозвище «королева» прочно приклеилось к Ксении, еще более возвысив ее в глазах класса…Это стало еще одним поводом для зависти Алины к подруге.

Обе девочки хорошо учились, порой Алина даже обходила Ксению. В седьмом классе завоевала первое место на олимпиаде по истории, а Ксюша – только третье. Но в одном не могла Алина сравниться с подругой: королеву ребята любили и считались с ее мнением, а Алину игнорировали, называли выскочкой и подлипалой.

Особенную зависть вызывала у Алины толстая коса Ксении – мама отращивала ее дочке с раннего детства. Саму Алину до школы мать остригала почти наголо, оставляя лишь маленькую челочку на лбу – так было легче соблюдать гигиену, не тратя много времени на ребенка. Да и сейчас, когда девочка сама следила за своими волосами, выглядели они куце, суховатой соломой торчали во все стороны, едва прикрывая уши. Но эта несправедливость скоро была ликвидирована. Однажды Ксения перенесла тяжелый грипп и у нее стали выпадать волосы. Косу пришлось отрезать, девочке сделали аккуратную короткую стрижку. Но с косой или без косы, с пятеркой или со случайной тройкой, «королева» по-прежнему держалась с неизменным достоинством.

Когда Ксения лишилась своей косы, Алина воспряла духом и даже почувствовала легкое превосходство над подругой. В этом году Алина заняла главный пионерский пост в школе, стала председателем совета дружины. Но, если в школе она поднялась на общественный Олимп, то дома, в общежитии, все оставалось неизменным. Как прежде, в быту между Ксенией и Алиной пролегала пропасть. У Ксении была своя просторная комната, у Алины – раскладушка, на ночь буквой «г» приставляемая к маминой кровати. Остальное пространство в их маленькой восьмиметровой конуре занимал платяной шкаф с нагроможденными на него до потолка коробками и обеденный стол, служивший Алине письменным. Ночью по нему бегали тараканы. К себе в общежитие Алина подруг не приглашала.

Все было иначе в квартире Королёвых. Помимо Ксюшиной комнаты, еще две имелись у родителей. Была и похожая на королевскую (как себе представляла Алина), отделанная розоватым кафелем ванная комната. Иногда, когда Надежда Владимировна уходила по своим делам, Алина с разрешения Ксюши забиралась в ванну. Погрузившись в невесомость, в теплую, голубоватую от морской соли воду, Алина не столько радовалась, сколько печалилась и завидовала подруге. Если бы у них с матерью была такая ванна. Она мечтала, что когда вырастет, тоже поселится в такой замечательной квартире и будет сколько угодно плескаться в такой же чудесной ванне. Ксения стучала в дверь, поторапливала Алину. Ей было скучно без подруги. Называется – пришла в гости и оставила хозяйку одну. Алина вылезала из ванны распаренная, розовая, сушила феном куцые, редкие волосенки. Плохое, нерегулярное питание сказывалось – обычно ее волосы были похожи на слежавшуюся солому. После мытья дорогим шампунем волосы девочки приобретали живой блеск и пушистость. Тогда продолговатое, огурцом, лицо Алины становилось ясным и почти привлекательным: даже косившие глаза не портили его – казалось, девочка слегка кокетничает. Возвращаясь домой, Надежда Владимировна замечала грязь и волосы на дне ванной, но молчала. Только после ухода Алины мать Ксении заставляла дочку убрать за гостьей и советовала сказать подруге о необходимости смывать за собой грязь. Но Ксении было неловко заводить разговор на эту тему – и все продолжалось по-прежнему. Однажды Надежда Владимировна не выдержала и указала Алине на неряшливость, полагая, что кто-то должен девочку воспитывать. Она сделала замечание очень тактично, что-то сказала про трубы, которые могут засориться. Алина вспыхнула, и ее так розовое после ванны лицо стало пунцовым. Она молча склонилась над ванной, смывая свои злополучные рыжие волоски, с силой терла губкой чужие, застарелые пятна, перенеся свою ненависть на ни в чем неповинную эмаль. Предательские слезы падали на дно сверкающей чистотой ванны, когда Алина клялась, клялась себе, что никогда, никогда больше, не придет в этот дом.