Книга Сердце из нежного льда - Светлана Лубенец

Дальше вспоминать Алла не стала, хотя могла бы. Самым отвратительным в воспоминаниях было то, что все они – и Слизняк, и Фотограф, и Студент – являлись ловкими оборотнями. Утром, когда поезд пришел в Москву, Слизняк, надев строгий пиджак в легкую элегантную клетку, выглядел таким добропорядочным отцом семейства, что Аллина мать даже обсудила с ним некоторые насущные проблемы школьного образования, поскольку сама являлась учительницей. Фотограф со своим кофром косил под элитного художника объектива, а Студент даже прикинулся психом, только бы заполучить Аллу.

Закончив с личным опытом, Алла окинула мысленным взором жизнь вообще и в ужасе от представшего перед ней разрыдалась. Диктаторы, тираны, маньяки, убийцы, террористы в основном были мужчинами. И все они, пока не проявили себя окончательно в истинном своем лице и предназначении, маскировались, подобно Слизняку, Фотографу, Студенту и прочим.

Алла вытерла слезы, и именно тогда пролегла демаркационная линия между «до» и «после». Именно после посещения Эрмитажа и осмысления предыдущей жизни она отправилась в парикмахерскую, где остригла длинные волнистые волосы. Над головой встал ореол пушистых вьющихся прядок.

– Неужели ничего нельзя с ними сделать? – огорченно спросила она парикмахершу.

– А зачем что-то делать? – удивилась та. – Такой красивый эффект! Женщины искусственным путем пытаются добиться такого, а у вас все свое, природное.

– И все-таки мне бы хотелось убрать кудри, – упрямо твердила Алла.

Парикмахерша, обидевшись за Аллины волосы, фыркнула: «Как скажете», обильно умастила их прозрачным гелем и сильно оттянула феном. Из парикмахерской Алла вышла с головой, одетой в вороненый шлем из гладких блестящих волос. Больше она никогда не меняла прически. Из своего гардероба она безжалостно выбросила все веселенькие вещицы с бантиками, рюшечками, цветочками и пряжечками, вылила в унитаз любимые духи рижской фирмы «Дзинтарс» и подарила двоюродной сестре, которая очень вовремя приехала осмотреть Ленинград из Петрозаводска, яркую бижутерию «Яблонекс». Все это призвано воздействовать на мужчин и привлекать их внимание. Алле этого больше не нужно. Она оделась в строгий костюм и встала на тропу войны с представителями мужского пола. Она им отомстит за все. Она будет действовать их же методами и даже не станет маскироваться, разве что изредка, для достижения лучшего результата.

После резкой смены имиджа она углубилась в учебу. Она и раньше хорошо училась, а теперь ей из принципа надо было стать даже лучше Генки Сологуба, который считался самым талантливым в их институтской группе. И она, как сейчас выражаются, «сделала» Геннадия. Она получила красный диплом и лучшее в группе распределение в престижный НИИ. Устроившись на работу, освоившись на новом месте и прямо в процессе написания диссертации, Алла впервые вышла на охоту.

Первым попался в ее сети нежный мальчик Илмари Кирьянен, ингерманландец по происхождению. Алла раньше даже и не подозревала о существовании такой национальности. Некоторое время она делала вид, что очень живо интересуется его пространными рассуждениями о когда-то существовавшей независимой Северной Ингрии. Она старалась не зевать, когда он торжественно вещал о создании нового ингерманландского братства, потом – автономии, а после – опять-таки независимого государства, полноправного члена ООН. Через месяц слушать ей все это осточертело, потому что Илмари нужен был ей совершенно для других целей. Однажды она сказала ему:

– А не пошел бы ты подальше вместе со своей Ингерманландией!

Он обиделся и даже гордо удалился из кафе, где они в тот момент пили кофе. Вечером он опять явился к Алле, объявив, что только ей готов простить надругательство над его национальным достоинством, и наконец впервые остался у нее ночевать. Оба они ничего толком не умели, ибо были друг у друга первыми. Алла поняла, что ингерманландец для этих целей ей не годится, и безжалостно выбраковала его, как собственные рюшечки и бантики. Она даже не удосужилась что-то объяснить Илмари, просто сказала утром:

– Прощай, дружок. Ты свое дело сделал и должен уйти.

Илмари еще долго, как в былые времена Студент, мозолил ей глаза, но в конце концов вынужден был исчезнуть с ее поля зрения.

Вторым в Аллиной коллекции стал сослуживец Роман, тридцатилетний холостой младший научный сотрудник. Алла решила, что в своем возрасте он должен смыслить в интимной жизни побольше юного ингерманландца. Она решила не трудиться над привлечением к себе его внимания, а просто и недвусмысленно предложила себя. Ошалевший от такого неприкрытого цинизма Роман согласился, надеясь приятно провести время в компании с раскрепощенной красоткой, но… нечаянно и негаданно влюбился. Он таскал Аллу к родителям, которым она безумно понравилась. Ромина мамаша демонстрировала ей саксонский хрусталь, который они приобрели, когда муж, полковник в отставке, служил в Германии.

– Видите, Аллочка, – показывала она щедрой рукой на горку, сверкающую хрусталем, – я специально покупала все в двух экземплярах… ну… специально… к Роминой свадьбе. И золото… вот, посмотрите. – Она открывала объемистую кожаную шкатулку и выкладывала на стол парные кулоны, цепочки, серьги. – Я только кольца не покупала, чтобы не ошибиться с размером… ну… вы понимаете…

Алла все прекрасно понимала и в душе жалела разохотившуюся погулять на сыновней свадьбе женщину. Она, Алла Белозерова, никогда не выйдет замуж! Никогда! Даже тогда, когда ей захочется ребенка. Она найдет того, кто ее им обеспечит, а воспитывать будет одна.

Рома был очень выгодной партией, с какой стороны ни посмотри. Сам он был и собой хорош, и неглуп, и к Алле относился душевно, но еще большего внимания заслуживали его родители. Они, казалось, могли все, особенно когда дело касалось Аллы, которую они уже видели женой своего сына. Однажды у нее разболелся зуб, и они мгновенно устроили ей протекцию у какого-то навороченного профессора в институте стоматологии. Профессор не только вылечил ей зуб без всякой боли. Он еще по собственной инициативе удалил зубные камни и даже отбелил зубы по новой технологии, неизвестной еще и ушлым американцам, которые только потом, много лет спустя, закидают Россию своим «Блендамедом».

А потом в Русском музее была выставка работ Николая Рериха. Алла очень хотела попасть на выставку, но очередь в музей занимали с утра, когда она была на службе. Стоило ей обмолвиться Роману о Рерихе, как на следующий же день вечером после работы они всей семьей во главе с папочкой, полковником в отставке, пошли на выставку. Алла думала, что они подойдут ко входу и полковник предъявит какую-нибудь особую ксиву, по которой их пропустят без очереди, но не тут-то было. Они прошли через служебный вход без предъявления каких бы то ни было документов, а мужчина в огромных очках, который их встретил, долго тряс полковнику руку, учтиво сопровождал по выставке и давал требуемые пояснения, а если ничего не спрашивали, то молчал рыбой. Рерих Алле не понравился, особенно красно-кирпичный и ультрамариновый цвет многих его полотен. Ромина мама очень огорчилась, что выставка не доставила Алле того удовольствия, на которое она рассчитывала, и в качестве собственной реабилитации достала две контрамарки на закрытый просмотр импортного фильма по роману Кнута Гамсуна «Голод». Фильм Аллу потряс, несмотря на то что был черно-белый и занимал маленький квадратик экрана, приспособленного для показа широкоформатных фильмов. Было полное впечатление того, что в большом зале современного кинотеатра Алла с Романом смотрели телевизор. После этого фильма Алла была так благодарна Роме и его маме, что те подумали, что дело со свадьбой уже решено. По этому поводу мама назначила званый вечер, куда велено было приходить в вечерних туалетах. Вечернего туалета у Аллы не было, и она не собиралась его заводить. Она явилась на вечер в темно-синем костюме, в котором ходила на работу, и все равно была лучше всех, что было отмечено многочисленными родственниками и друзьями дома Роминых родителей. После торжественного ужина начались танцы. Аллу наперебой приглашали все присутствующие на званом вечере мужчины. Наконец подошла очередь Роминого деда. Осторожно ведя ее старинными приставными шажками, дед стал обещать Алле, что подарит внуку на свадьбу машину самого современного образца. У него, дескать, и деньги накоплены, и дело только за подходящим случаем и кандидатурой. Она согласно кивала, но при этом уже обдумывала вариант отступления. Линять из этого милого семейства надо было срочно. Они все очень хорошие люди, и обманывать их ей больше не хотелось. А сам Роман, взятый отдельно от семьи и многочисленных родственников, все-таки представлял собой мало интересного и, пожалуй, был скучен и уныл до занудства. На следующий же день прямо в институтском коридоре тоном Сергея Алла объявила ему: «Я не смогла тебя полюбить», и стала обходить его стороной. Роман сделался бледным с зеленоватым отливом, и Алла боялась, что он тоже закосит под психа. Потом она решила, что ей абсолютно все равно, под кого он станет косить, и окатывала его при встрече одним из своих самых ледяных взглядов. Сердобольные сослуживицы жалели Рому и не могли понять, чего этой дуре Белозеровой надо. Они пытались проводить с ней разъяснительную работу, но она только смеялась им в лицо.