Книга Неправильная женщина - Светлана Лубенец

Антонина Кузьминична вызвала в своем воображении облик сына. Женька был всем хорош: гибкий, высокий, плечистый, с тонкой талией. Чистые серые глаза под высокими бровями, тонкий прямой нос, аккуратные розовые губы и пышные, чуть волнистые пшеничного цвета волосы. Да он просто красавец, ее Женька! Что девицам еще нужно – непонятно… Наверняка он сам виноват в том, что отношения не складываются, но помочь сыну в этом вопросе она не сможет. Вот если бы он был девчонкой, поговорила бы по душам, а с парнем… нет… Тем более что он уже и не парень, а мужик – раз с Раиской путается…

А может, познакомить его с какой-нибудь ученицей? Например, из ее десятого «А»! Одной уже восемнадцать, нескольким – исполнится вот-вот… Таким можно после выпускного и замуж, ежели вдруг что…

Антонина Кузьминична принялась мысленно перебирать своих девчонок. Ту, которой уже восемнадцать, Люську Говоркову, она отмела сразу: страшновата, нос, как у Гоголя. Даже если гоголеобразным детям суждено появиться на свет, пусть у других рождаются, а не у ее сына. Остальные ученицы десятого «А» на роль Женькиной жены тоже не тянули. Кое-кто откровенно туповат, а потому сыну понравиться не сможет. Две девчонки не подходят как раз по причине своей исключительной красоты. Какая из красотки жена? Какая хозяйка? Какая мать? Да никакая! А кроме того, зачем сыну постоянная ревность? Тут и до беды недалеко… Есть еще Люда Лазутина… Пожалуй, эта всем хороша, но уж больно нацелена на учебу, а хорошая жена должна не в библиотеках сидеть и диссертации писать, а мужа любить и дом в порядке содержать.

После своего десятого «А» Антонина Кузьминична перешла на десятый «Б», потом на десятый «В», а потом снова вернулась к «Б». Таким образом, в результате тщательного отбора среди множества кандидаток на роль Женькиной жены она остановилась на Татьяне Ермаковой именно из «Б». Таня подходила по всем статьям. Не красавица, на которую станут заглядываться все мужчины, что, безусловно, нервировало бы сына, но хорошенькой назвать ее вполне можно: невысокая, но фигуристая, с хорошо развитой грудью и стройными полненькими ножками. Яркие карие глаза и свежий цвет лица. Что еще мужчине надо?! Татьяна не была тупой или глупой, но училась средне, не делая из наук культа, как Лазутина, а потому по окончании школы вполне могла бы переключить свое внимание на семью, если бы у них с Женькой сложились отношения. Конечно, все десятиклассницы нацелены на институты, но Татьяна из-за некоторой безалаберности в вопросах учебы может и не поступить – вот тут-то ее и надо хватать горяченькой и вести, условно говоря, под венец. А что касается шкафа, то в случае Женькиной удачи с Ермаковой она сама переедет за шкаф, а проверять тетрадки можно и на кухне. А если еще купить туда небольшой телевизор, она и вовсе ни в чем не помешает молодым. Пусть живут да радуются.

Вполне удовлетворенная результатами своих сложных, многоступенчатых размышлений, Антонина Кузьминична довольно быстро заснула. На следующее же утро учительница математики умудрилась под довольно нелепым предлогом выпросить у директрисы личные дела учащихся десятого «Б» класса. Полистав для вида несколько совершенно не интересующих ее папок, она задержалась над бумагами Татьяны Ермаковой и выяснила, что она тоже, как и носатая Говоркова, по каким-то причинам пошла в школу с восьми лет, а потому к выпуску ей исполнится полных восемнадцать. Готовая невеста!

Задумавшись над тем, каким образом познакомить Ермакову с Женькой, Антонина Кузьминична чуть не опоздала на урок как раз в десятый «Б». Пристально разглядывая Татьяну, которая при этом даже начала беспокойно ерзать за партой, она еще раз убедилась, что находится на правильном пути. Более того, ей вдруг пришла в голову счастливая мысль пристроить Женьку в лаборанты физического кабинета школы. С начала сентября в лаборантках работала Олечка, племянница кого-то из учителей, которая за две недели едва начавшегося учебного года умудрилась вывести из строя несколько реостатов и уронила с ужасающими последствиями ящичек с пробирками, когда ее попросили помочь на лабораторных по химии. Последствия были ужасны тем, что тончайшие осколки пробирок так изрезали ногу бедной Олечки, что из школы ее увезли на «Скорой помощи», после чего она и уволилась, ко всеобщей радости. Место лаборанта оставалось вакантным, а потому Женька мог бы поработать в школе, пока не найдет себе что-нибудь более подходящее. Деньги, конечно, небольшие, зато много свободного времени для подготовки в вуз к следующему лету. К тому же Татьяна Ермакова каждый день будет на его на глазах. А уж чтобы именно Таня оказалась чаще всего на глазах у Женьки, она, Антонина Кузьминична, как-нибудь да устроит…

* * *

– О чем ты думаешь? – спросила Юру Майорова Лана Кондратенко.

– Представь, у нас все девчонки поголовно втрескались в этого нового лаборанта, Евгения Павловича! – ответил он. Улыбался Юра при этом несколько натужно, поскольку боялся, как бы глаза подруги не заискрились при этом сообщении с той же силой, что у одноклассниц, когда речь заходила о лаборанте или когда он собственной персоной в синем халате и суровым выражением лица появлялся в кабинете физики. – А какой он Павлович, Женька-то?! Да ему лет двадцать! Подумаешь, на три года нас старше, а ведет себя так, будто наимудрейший аксакал!

– Говорят, он уже в армии отслужил, – отозвалась Лана.

– Ну и что?

– Как это что? Армия – школа жизни! Там юноши становятся мужчинами!

– Ага! Становятся! Начиталась газетных статеек! Можно подумать, что в обычной жизни мужчиной не стать! – возмущенно воскликнул Майоров, который тут же решил, что Лана явно дает понять: ему не встать на одну доску с Женькой, поскольку тот мужчина, а он, Юра, всего лишь жалкий школьник. С этим надо было срочно что-то делать, но он не знал что.

– Перестань, Юра! – Лана рассмеялась и обняла молодого человека за шею. – Мне нет никакого дела до этого Женьки, будь он хоть трижды Евгением Павловичем!

– Точно?! – решил все же уточнить Майоров и, заключив девушку в свои объятия, хотел поцеловать, но потом отстранился и спросил снова: – А то, что он уже отслуживший армию мужчина, тебе кровь не волнует?

– Не волнует, Юрочка мой, – интимно прошептала Лана и подставила молодому человеку свои губы, к которым он тут же и приник, сразу забыв не только про Женьку, но и вообще разом про всех мужчин, которые окружали его девушку в повседневной жизни и могли так или иначе составить ему конкуренцию.

Они еще долго целовались в подъезде, пока Лана, чуть оттолкнув Юру, не сказала:

– Ну, все! Мне пора! До завтра!

– До завтра! – отозвался он, еще раз чмокнул ее в щеку и, сделав прощальный жест, вышел на улицу.

Лана сладко потянулась и принялась медленно подниматься по лестнице на свой четвертый этаж, сохраняя на лице безмятежно-счастливую улыбку. Когда дошла до площадки между третьим и четвертым этажом, ее улыбка сама собой превратилась в жесткий минус. На подоконнике, обняв ноги в коленках, сидела ее бывшая подруга. Лана не общалась с Ермаковой уже почти месяц, и потому ее появлению возле своей квартиры очень удивилась. Она подошла к подоконнику и молча остановилась перед Танькой. Спрашивать ее она ни о чем не собиралась. Сама пришла, пусть сама и говорит, что надо.