Книга Love Forever? - Светлана Лубенец

– Хватит врать, Лихачев! Это ты специально мою бдительность усыпляешь, чтобы я вся растаяла от твоих сладких слов, а ты еще что-нибудь отчебучишь, вроде мобильников.

– Ничего я не отчебучу. Зачем мне? Я, может, и на дачу-то поехал только из-за тебя. Надеялся, что удастся как-нибудь остаться с тобой наедине и признаться в своих чувствах. Разве не я уговаривал тебя не уезжать домой?

– Да? А если бы я сейчас поплыла вместе со всеми?

– Другую возможность нашел бы…

– Нет, я те-бе не ве-рю, – по слогам произнесла Крис, чтобы до Шурика лучше дошло.

– Зря. Я тебе даже стихи посвятил. Хочешь, прочитаю?

– Валяй.

– Ну… слушай:

Что так сердце, что так сердце растревожено,

Будто ветром тронуло струну.

О любви стихов так много сложено,

Я свои тебе сейчас еще прочту…

Шурик под пристальным взглядом Крис сбился и закончил гораздо хуже, чем начал:

– В общем… и так далее…

– Что значит «и так далее»? Сами стихи-то где? Это же только вступление: «Я свои тебе сейчас еще прочту»!

– Ну… там дальше, значит, так:

Посажу по всей стране цветы весенние…

Потом я немного подзабыл, потому что волнуюсь… А в конце вообще красиво:

И отныне все, что я ни сделаю,

Добрым именем твоим я назову.

Ну как? Нравится? – Вообще-то нравится, только в несколько другой интерпретации. Это любимая песня моей бабушки:

О любви так много песен сложено,

Я спою тебе, спою еще одну.

Прикалываешься, да, Шурик?

Лихачев рассмеялся:

– Ну, прикольнулся немного. Песня-то старая! Откуда мне знать, что ты ее от бабушки слышала. Но это все от того, что сам я сочинять не умею, а хочется сказать что-нибудь красивое. Ты в самом деле мне нравишься, Крис! И Маслякова твоего я как-нибудь убью! Вот увидишь!

– Значит, ты утверждаешь, что я тебе нравлюсь? – хитро улыбнувшись, решила уточнить Крис.

– Утверждаю.

– Может, скажешь, что в меня влюблен?

– Ну… можно и так назвать мое чувство.

– А что, Шурик, способен ли ты признаться в этом своем чувстве… громогласно?

– Громогласно? – удивился Лихачев. – Зачем? Любовь – дело интимное!

– Ну… в общем-то, конечно, ты прав, но… – Крис посмотрела вдаль, где плескались и хохотали одноклассники, и спросила: – Но как же быть с Антоном?

– А какое мне дело до Антона? – Шурик вопросительно посмотрел на Камчаткину.

– Но он ведь твой друг? – ответила она. – А ты, как знаток старых песен, должен помнить такую:

Если случится, что друг влюблен,

А я на его пути,

Уйду с дороги, таков закон —

Третий должен уйти!

– Так, может, Масляков и есть третий, который должен уйти, тем более что он и так уже ушел «в море» с Третьяковой. И вообще, часа не проходит, чтобы вы с Антоном не поссорились! Разве это любовь?

Крис еще раз вгляделась в фигуры плещущихся друзей, пытаясь угадать в них Антона и Лену Третьякову. Похоже, что они действительно были рядом.

– Ну, хорошо, – сказала огорченная Камчаткина. – Ты прав, всем о нашем разговоре знать совершенно не обязательно, но с Антоном, я считаю, ты должен все-таки объясниться: мол, так и так – мне нравится твоя девушка и… все такое прочее…

– А ты, стало быть, согласна теперь… ну… проводить время со мной?

– А я, Шурик, еще подумаю, кого мне выбрать, в зависимости от того, как Масляков прореагирует на твое заявление.

– То есть в принципе ты согласна вот так, за здорово живешь, поменять Антоху на меня?

– Слушай, Лихачев, я что-то тебя не понимаю, – поморщилась Крис. – Ты сам-то знаешь, чего хочешь?

– Я просто подумал… – замялся Шурик. – А что, если завтра к тебе, к примеру, Соленко подвалит с тем же самым. Ты тоже согласишься?

– Во-первых, Соленко увлечен совершенно другой особой, а во-вторых, ты узнаешь, как я поступлю, не раньше, чем кто-нибудь действительно подвалит! – бросила ему Крис и опять принялась разглядывать одноклассников, которые уже двигались к берегу.

Аня Кашуба и Лена Третьякова с большим удовлетворением отметили, что Крис и Шурик так и сидят друг против друга на камнях, а не рядышком на песочке, и лица у них не очень довольные. Наверняка поцапались. Эта Камчаткина ни с кем не умеет общаться мирно. Как ее только Масляков выносит?

Когда все наконец выбрались из воды, Антон, демонстративно пройдя мимо Крис и устроившись на песке возле Лены, спросил:

– Ну и что дальше будем делать? По-моему, залив уже всем надоел до ужаса. А впереди еще целый завтрашний день. Надо как-то разнообразить удовольствия. Кто-нибудь может что-нибудь предложить?

– Я предлагаю сыграть в фанты, – мгновенно отозвалась Крис.

– Совсем перегрелась на своем камне, – с легким презрением в голосе проговорила Аня. – Может, тогда лучше в «Ручеек» или уж сразу в «Дочки-матери»?

– Ну, хорошо! Не нравятся фанты – не надо! Придумайте что-нибудь другое! Сколько можно купаться, валяться на песке и сидеть на камнях? Надоело! Я уже даже на волейбольный мяч смотреть не могу!

– А давайте сыграем все-таки в детскую игру! – предложила Третьякова. – Садимся в кружок, а ведущий говорит: «Пусть поменяются местами те, кто сегодня чистил зубы!» Все срочно срываются со своих мест, а ведущий при этом кого-нибудь должен поймать. Кого поймают, тот сам становится ведущим. Помните, нас в школе психологи так развлекали?

– А что? Я не против! – согласился с ней Масляков. – Можно здорово порезвиться. Давайте только круг сделаем пошире, чтобы было где разбежаться!

В конце концов все согласились сыграть. Поскольку инициативу проявила Третьякова, ей и предложили стать первой ведущей. Лена согласилась и, особенно не мудрствуя, сказала:

– Пусть поменяются местами те, кто сегодня на завтрак ел бутерброды?

Поскольку бутерброды ели все, то все и сдвинулись со своих мест. Поймать кого-нибудь Третьяковой не составило никакого труда. Новым ведущим стал Соленко, потом Шурик… Вопросы поначалу были самые невинные, вроде бутербродов, купания в заливе и школьных аттестатов.

Когда ведущей стала Крис, она вдруг неожиданно выкрикнула: «Пусть поменяются местами те, кто постоянно злится!» – и выразительно посмотрела на Маслякова. Но не только Антон, вообще никто не сдвинулся с места. Крис обвела всех серьезными глазами и сказала:

– Хорошо, я предлагаю другой вариант: «Пусть поменяются местами те, кто собрался кого-нибудь предать».