Книга Любовь из легенды - Светлана Лубенец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Прекрати меня так называть! – взревел Добровольский. – Меня зовут Александром!
– Прости, но я в этом не уверена.
– Ну… Я не знаю… Как мне тебе доказать?
– С чего ты взял, что мне нужно что-то доказывать? Мне абсолютно все равно, кто ты есть! – Ольга оттолкнула Добровольского и пошла на химию.
– Ты чего такая вздрюченная? – спросила Галка, когда Ольга в кабинете химии шмякнула о стол свою школьную сумку.
– Меня, Галина, раздирают такие противоречивые чувства, что, чувствую, недолго уж мне осталось…
– Чего недолго?
– Жить недолго. Разорвут меня эти чувства пополам.
– Хотелось бы поподробнее! Если, конечно, можно…
Ольга села за стол и обхватила голову руками.
– Я, Галка, сама себя не понимаю. С одной стороны, я ненавижу Сашку Добровольского. Мне хочется обмануть его, обвести вокруг пальца и мстить, мстить, мстить! С другой стороны… Он ночами мне снится…
– А ты уверена, что снится Сашка? А может, Пашка? – рассмеялась Калинкина.
– В том-то и дело, что я ни в чем не уверена. И однажды мне даже приснилось, что я тоже размножилась.
– Раздвоилась?
– Нет. Именно размножилась. Будто бы я существую в двадцати экземплярах, а Сашка ходит около этой двадцатки и никак не может определить, где я настоящая. Ну… как в сказке про дочерей Кощея Бессмертного.
– И чем же дело кончилось?
– Ничем. Ерундой какой-то все сменилось. Это ж тебе не фильм, а сон. Если в жизни решения у проблемы нет, то и сон помочь не может.
– Не скажи. – Галка кивнула на таблицу Менделеева. – Вон какие проблемы могут во сне решиться, а у тебя всего лишь какие-то жалкие близнецы Добровольские. Но вообще-то, я тебе, Ольга, здорово сочувствую. Мне кажется, я сошла бы с ума, если бы у Катаняна был брат-близнец.
– Значит, у вас все хорошо? – с завистью спросила Ларионова.
Галка счастливо улыбнулась и шепнула ей на ухо:
– Представляешь, мы целовались!
– Да ну?! И как?
– Как-как… Хорошо… вот как… Слушай! – Галкины глаза засветились идеей. – Вот же решение проблемы! До чего же гениальные вещи, – она опять кивнула на таблицу Менделеева, – способствуют ускорению мыслительного процесса!
– Галина, ты меня пугаешь, – отшатнулась от подруги Ольга.
– Не пугайся! Я поняла, что тебе надо с Добровольскими поцеловаться!
– С двумя сразу?
– Можно по очереди.
– А с одним нельзя?
– Нельзя. Надо с двумя.
– Почему?
– Потому что они наверняка это делают по-разному.
– А если тоже одинаково?
– Не может быть!
– С чего ты взяла? У них ведь и почерк, и голоса, и родинки одинаковые. Они даже головы склоняют одинаково, когда пишут.
– Это не противоречит моей теории.
– То есть?
– Дело в том, что всему они учились вместе, глядя друг на друга, запоминая и копируя. А поцелуи – дело глубоко личное и, я не побоюсь этого слова, интимное. Вряд ли они этому специально обучались. И вот тут-то каждый проявит самостоятельность и яркую индивидуальность. Я просто уверена, что целоваться они будут по-разному.
– Может, ты и права, – согласилась Ольга. – Но не могу же я при каждой встрече тестировать их поцелуем.
– А почему нет?
– Ну тебя, Галка! Вечно ты придумаешь что-нибудь совершенно невообразимое! То отравленное пюре, то любовь к Телевизору, то поцелуи… Смешно прямо.
– А ты попробуй! Сама же потом спасибо скажешь! Кстати, а что у тебя с Телевизором? Добровольский снится, а шепчешься ты почему-то все время с Казбеком.
– Знаешь, Галя, мы с ним подружились с того бала во дворце. Он действительно хороший парень. Интересный такой, интеллигентный.
– Ну, вот тебе и доказательство, что я все время права! Может, ты в него по-настоящему влюбишься?
– Нет, Галка, я уже влюбилась, и перевлюбляться мне совершенно не хочется.
После химии 9-й «А» опять оставили на классный час.
– Не забудьте за новогодними хлопотами, что четвертого января мы с вами встречаем ночной поезд из Москвы, – напомнила Нина Петровна. – Жду вас возле школы в семь тридцать утра. Запишите это себе в дневники и, пожалуйста, не проспите. С родителями мы уже обо всем договорились, так что готовьте вашим гостям места и теплый прием. А пятого января в шестнадцать ноль-ноль проведем совместную дискотеку. Надеюсь, все участвующие в культурной программе ничего не забыли?
– Помним!
– Не забыли! – нестройно отозвались девятиклассники.
– Ну и отлично, – улыбнулась им Нина Петровна.
Когда ребята из московского поезда высыпали на платформу, Калинкина толкнула подругу в бок:
– Гляди, и у них близнецы!
Ольга обвела гостей тревожным взглядом и тоже заметила двух совершенно одинаковых девочек в ярко-красных куртках, черных джинсах и пушистых белых шапочках с многочисленными висячими помпончиками. Лица москвичек были очень симпатичными, глаза – большими и серыми, а выбивающиеся из-под шапочек волосы – темными и кудрявыми.
– Надо брать их! – прошипела Ольге в ухо Галка.
– Кому? – тихо спросила Ольга.
– Я думаю, что тебе.
– Еще чего! Меня от наших близнецов тошнит, а ты предлагаешь мне еще и с чужими связываться…
– Ну ничего ты не соображаешь! Надо этих близняшек сразу нейтрализовать. Ты только посмотри: Добровольские уже стойку сделали под названием «Мы с вами одной крови». Они ведь даже масти одинаковой – все четверо темновато-кудреватые и сероглазые.
Ольга обернулась на одноклассников, и внутри у нее опять заболело и заныло. Петербургские «двое из ларца» с неприкрытым интересом разглядывали столичных близняшек. Девчонки в красных куртках тоже мгновенно обратили внимание на местных близнецов и бросали на них красноречивые взгляды.
Пока Ольга в состоянии полнейшего замешательства переводила взгляд с Добровольских на чужих девчонок и обратно, Галя Калинкина протиснулась сквозь толпу одноклассников к классной руководительнице. Она хотела в момент распределения москвичей по домам оказаться у нее под рукой.
– Девчонки! Давайте к нам с Ольгой! – помахала она рукой столичным близняшкам, как только Нина Петровна заговорила о петербургских квартирах.
Девочки нерешительно приблизились к Калинкиной с Ларионовой.
– Но… мы вдвоем… – виновато проговорила одна из них.
