Книга Орел пустыни - Джек Хайт

Рейнальд встал перед Джоном и прошипел:

– Ты что вытворяешь?

– Я буду сражаться с ним честно или не буду совсем, – ответил Джон.

Рейнальд перевел взгляд с Джона на его противника. Джон был стройный и мускулистый, но совсем еще мальчик, который даже не начал бриться. Рейнальд видел, что сарацин опытный воин, с мощной грудью и сильными руками, и уже открыл рот, собираясь что-то сказать, но Джон его перебил:

– Вы же сами сказали, что это всего лишь сарацин, из плоти и крови. Я справлюсь.

– А ты мне нравишься, сакс. Надеюсь, ты останешься в живых, – сказал Рейнальд и отошел.

Сарацин несколько раз взмахнул мечом, проверяя его вес, потом замер, опустив клинок. Джон поднял свой, держа его обеими руками. Сердце отчаянно колотилось у него в груди, по лицу стекал пот, а в толпе раздавались крики: «Ставлю пять на сарацина!», «Сарацин за один оборот песочных часов!», «Ну, давай, банщик!» Другие принялись скандировать имя Джона, и постепенно их голоса слились в единое заклинание:

– Сакс! Сакс! Сакс!

Джон сделал шаг к своему противнику, и тот сдвинулся в сторону. Джон переступал с ноги на ногу в центре арены, сарацин кружил около него. Капля пота попала Джону в глаз, он моргнул, и сарацин тут же его атаковал: меч взлетел от земли, направляясь к паху Джона, он отбил удар, однако уже в следующее мгновение мусульманин взмахнул клинком, нацелившись Джону в голову. Он увернулся, но внезапно почувствовал, как его лицо пронзила страшная боль – сарацин умудрился ударить его в челюсть коленом. Оглушенный Джон отступил назад и едва успел отбить клинок, уже двигавшийся к его животу. Сарацин снова принялся кружить рядом с ним.

Тяжело дыша, Джон стоял в центре круга, челюсть у него горела огнем, и он пошевелил ею, проверяя, не сломано ли что-нибудь. Сарацин по-прежнему кружил, опустив к земле свой клинок. Джону еще не доводилось встречать человека, который бы так сражался: он не стоял на месте, постоянно двигался, поворачивался, будто рисовал на земле узоры. Джона учили прямому бою, когда противники находятся друг напротив друга. Он вспомнил бесконечные часы тренировок с отцом, и в голове у него зазвучал его ворчливый голос: «Держи дистанцию, разгадай схему, по которой действует твой противник, ты должен ее разрушить».

Сарацин снова атаковал, направив клинок Джону в лицо. Тот поднял свой меч, но в последний момент сарацин изменил направление движения и попытался нанести удар в живот. Джон отскочил, и кончик клинка пролетел мимо всего в нескольких дюймах. Он пошел в контратаку, однако сарацин снова начал вертеться на месте. Меч Джона вонзился в землю, и он едва успел его вытащить, чтобы парировать сильный удар в грудь. Противники скрестили мечи. Джон оказался совсем близко к сарацину, который тут же ударил его головой в лицо, заставив отступить на несколько шагов. Когда Джон поднял меч, чтобы встретить очередной удар, он обнаружил, что сарацин отошел и снова принялся кружить.

Джон облизнул нижнюю губу и почувствовал вкус крови, соленый, отдающий железом. Неожиданно его охватила ярость, которая прогнала страх. Он забыл про боль и крики зрителей, сжал зубы и остался один на один со своим противником.

– Ублюдок! – прорычал он, поднял меч и, бросившись вперед, направил его в бок сарацина.

Тот отбил удар, отскочил и тут же нацелился Джону в голову, но на этот раз юноша был готов, упал на одно колено, чтобы уйти от клинка, а затем метнулся вперед, целясь в живот сарацина. Тому удалось отбить удар, но не полностью, меч Джона оставил на боку мусульманина рваную алую рану.

В следующее мгновение Джон сделал пару шагов назад, и теперь он уже кружил около своего противника. Тот стоял, морщась от боли, держа меч в одной руке, другую, залитую кровью, прижимая к ране на боку.

Джон бросился вперед, собираясь пронзить грудь сарацина, тот отбил удар, однако Джон, не теряя времени, пошел в новую атаку, на сей раз целясь в шею противника. Сарацин увернулся и бросился на Джона, но тот сделал шаг в сторону и с такой силой опустил свой меч, что выбил клинок из руки своего врага. Отшвырнув его ногой в сторону, Джон встал перед поверженным врагом. Сарацин опустился на колени, ожидая смертельного удара, Джон поднял меч, и в этот момент гнев его покинул. Он услышал рев возбужденной толпы.

– Убей его! – вопил кто-то.

– Кончай ублюдка!

Джон колебался. Отец учил его, что честь и великодушие – это главные достоинства рыцаря. Он приехал в Святую землю не затем, чтобы еще больше обагрить свои руки кровью. Джон опустил меч и отошел от сарацина.

– Я дарую тебе жизнь.

Толпа возмущенно взревела.

– Очень благородно, – заявил Рейнальд, проходя мимо Джона.

Одним уверенным движением он достал меч и опустил его на шею пленника, который умер мгновенно. Толпа снова взревела, на этот раз одобрительно. Рейнальд принялся наносить по мертвому телу все новые и новые удары и в конце концов отрубил сарацину голову и, подняв за волосы, швырнул ее в вопящую толпу зрителей. Затем он снова повернулся к Джону и обхватил его за плечи:

– Ты очень храбрый, сакс, мне такие по сердцу. Как тебя зовут на самом деле?

– Иэн, милорд. Иэн из Тейтвика.

Рейнальд нахмурился:

– Для рыцаря такое имя не годится. Франки никогда не смогут произнести «Иэн».

– Джон, милорд. Вы можете называть меня Джон.

– Хорошо, Джон. Сегодня вечером ты поедешь со мной в замок и познакомишься с нашим королем.

* * *

Джон пришпорил коня и следом за Рейнальдом въехал во двор дворца Иерусалимского короля. Рейнальд надел кожаные бриджи и великолепную тунику из зеленого шелка. Джон же был в своей кольчуге и плаще крестоносца: единственное из его одежды, что подходило для такого случая. Они спешились, вручили поводья ожидавшим слугам и направились к двери с аркой в дальнем конце двора.

У входа путь им преградил стражник.

– Ваши мечи, милорды.

– Сегодня встречается Высокий совет, – объяснил Рейнальд Джону, отстегивая ремень с мечом. – Здесь соберутся все самые важные люди: Патриарх Иерусалима и архиепископы Цезареи и Назарета; гроссмейстеры орденов тамплиеров и госпитальеров; короли Иерусалима, Триполи, Франции и Священной Римской империи, а также высокопоставленные аристократы. Если страсти накалятся – а это неминуемо произойдет, – лучше, чтобы ни у кого не было оружия.

Джон протянул свой меч, прошел вслед за Рейнальдом в широкую дверь и оказался в огромном зале. Он замер на месте, потрясенный представшим его глазам зрелищем: толстые каменные колонны шли по всему периметру, поддерживая купол крыши, находившийся так высоко, что потолок терялся в тенях; между колоннами на приличном расстоянии друг от друга были расставлены кресла, на которых сидели епископы в сутанах, германские и франкийские лорды в простых льняных туниках, а у них за спинами стояли вооруженные командиры тамплиеров и госпитальеров.