Книга Жаркая схватка - Кристин Григ

— Простите великодушно, мисс Меррилл. Я вовсе не потешался, я констатировал факт.

— Так вот вам факты. — Карие глаза вызывающе сверкнули. — Все эти «простите извините» на меня не действуют. В ваших устах они гроша ломаного не стоят. Держу пари, за всю свою жизнь вы ни разу ни перед кем не извинились.

— Я — южанин, мисс Меррилл, — изобразил оскорбленное достоинство Франклин А мы, южане, все — джентльмены до мозга костей. Неужто джентльмен позволит себе солгать даме?

Губы девушки дрогнули, но усилием ноли она погасила улыбку.

— При первой нашей встрече вы говорили иначе.

— Может, я пытался произвести впечатление? — усмехнулся он.

— Или хотели сойти за того, кем на самом деле не являетесь.

— О чем вы? — Темные брови Франклина взлетели вверх.

— Грегори считает, что вы не тот, за кого себя выдаете. И я уже подумываю, что старик прав.

— Может быть, всему виной акцент?

— Дело в вашем поведении, Крэгг. Каждый ваш жест, каждый поступок недвусмысленно говорят: вы отнюдь не бездомный бродяга Глаза девушки метали пламя. — Нам еще не доводилось нанимать работника с золотой зажигалкой в сумке.

Франклин с трудом сдержал крепкое выражение.

— А мне еще не доводилось сталкиваться с нанимателем, который бы рылся в моих личных вещах.

— Один из конюхов видел ее у вас в руках, когда вы курили. — Джессика подбоченилась, заглянула ему в глаза. — Или будете отрицать, что зажигалка ваша?

— Отрицать? Чего ради?

Франклин потянулся за рубашкой, брошенной на откинутый борт кузова, и слегка задел девушку рукой. Пахло от него солнцем и потом. У Джессики перехватило дыхание. Что за чушь! Она не испытывает к Крэггу ни приязни, ни доверия, и никакого удовольствия компания наглеца ей не доставляет. Тем более полуодетого. Многие работники в жаркий день раздевались до пояса. Но, разговаривая с хозяйской дочкой, Крэгг мог бы вспомнить о приличиях, а не выставлять свое тело на всеобщее обозрение…

Словно прочитав ее мысли, он надел рубашку, закатал рукава, поправил воротник. Но почему пуговицы не застегнул? У нее нет ни малейшего желания созерцать завитки темных волос, сужающейся полосой сбегающих к упругому животу…

— Мисс Меррилл…

В уголках его губ затаилась улыбка. Разумеется, неотразимый мистер Крэгг отлично знает, что делает, нарочно красуясь перед нею… Ну а ей плевать на его могучий торс и на то, сколько женщин им восхищалось!

— Мне казалось, зажигалки законом не запрещены.

— Вы не бродяга, — отрезала Джессика, выпрямившись. Вместо ответа Франклин только пожал плечами. — Зачем тогда назвались бродягой?

— Это вы меня так окрестили. Я тут ни при чем.

— А вы меня не поправили.

— Поправлять — вас? — Франклин расхохотался. — «Ждите сколько влезет, но только не на земле Уинстонов», — передразнил он девушку. — Вы со вкусом изображали хозяйку поместья. Я подумал, что, если скажу поперек хоть слово, того и гляди угожу в тюрягу за нарушение границ частных владений.

Джессика вспыхнула до корней волос, но негодования в ней не поубавилось. Она воинственно выставила вперед подбородок.

— Тогда кто вы? И что вам понадобилось в «Форталесе»?

Франклин колебался. Можно, конечно, сказать Джессике правду, но инстинкт выживания, помогавший ему все эти годы, не позволил совершить подобную ошибку. Именно настороженная скрытность помогла ему не сломаться в приюте, а потом не погибнуть в джунглях Кореи… Есть здесь какая-то тайна. Иначе почему это Грегори так многозначительно на него поглядывает, почему Джессика так уклончиво говорит о своем положении в усадьбе?..

— Крэгг, я задала вопрос. Что вам здесь нужно?

Франклин завороженно глядел на собеседницу. В утреннем свете глаза ее отливали золотом, волосы переливались тысячей оттенков рыжего, каштанового, медового. Губы, не знающие помады, целомудренно поджатые, манили и предостерегали. Интересно, что она скажет, что сделает, если признаться: с тех пор как он, Франклин Крэгг, увидел ее впервые, ему хочется одного — заключить ее в объятия, уложить в траву, стереть с лица эту холодную надменность, сорвать мальчишеский костюм, скрывающий тело женщины…

Дьявольщина! — тряхнул горловой Франклин, отгоняя видение.

— Я уже объяснил, — грубо бросил он, взваливая мешок на плечи, и зашагал в конюшню. — Мне нужно поговорить с Гриффитом Уинстоном.

— О чем?

— Не ваше дело. — Франклин с размаху шмякнул мешок об пол.

— На этом ранчо все — мое дело.

— Помнится, давеча вы говорили иначе. Вы же не из Уинстонов, а?

— В «Форталесе» распоряжаюсь я, Крэгг. И зарубите это себе на носу!

Франклину потребовалась вся сила воли, чтобы не обернуться и не объяснить доступно надменной гордячке, что она вольна распоряжаться на ранчо сколько душе угодно, да только им вертеть не сумеет. Этой женщине нужно напомнить о том, что она — женщина, и Франклин с затаенной болью подумал, что ему такая возможность вряд ли представится. Ну что ж, тогда придется немного ее осадить.

— Рад за вас, — небрежно сказал он, — но мое дело к Гриффиту Уинстону не имеет отношения к «Форталесе». А теперь, мисс Меррилл, ежели допрос окончен, мне еще с мешками разобраться надо и денники почистить. Так что, если вы не возражаете…

— Денники? А как насчет лошадей?

— Что — насчет лошадей?

— Почему вы не работаете с ними?

— А вы спросите Грегори. Он не откажется вас просветить. — Франклин шагнул мимо девушки к выходу.

— Я сказала ему, что в лошадях вы здорово смыслите. — Джессика не отставала ни на шаг. — И старик знает, что у нас есть лошади, которым требуется опытная рука… Ой! — Не заметив валяющейся на земле лопаты, она споткнулась и едва устояла на ногах.

— Осторожно! — Франклин подхватил девушку под локти.

— Да я… Все в порядке.

Но Франклин не спешил разжимать рук. В полутьме конюшни глаза его сверкали, точно два кристалла. И в их изумрудных глубинах Джессика прочла то, отчего пульс ее участился, а сердце забилось где-то у самого горла.

— Я поговорю с ним, — пролепетала она. — С Грегори. Чтоб подыскал вам лучшее применение.

Губы Франклина изогнулись в улыбке — такой двусмысленной и опасной, что девушка задохнулась.

— Здорово. — Голос его звучал тихо и чуть хрипло. — Люблю, когда мне находят лучшее применение.

— Я… я про лошадей.

— Ну конечно! — И снова эта улыбка — неспешная, многозначительная и еще более тревожащая.

Джессика знала, что ее щеки пылают огнем, и сама себя ненавидела. Но еще большую ненависть внушал тип, заставивший ее покраснеть.