Книга Лада, не грусти, не надо! Пособие для начинающей эгоистки – 2 - Лада Лузина

Есть у меня знакомая художница. Мне искренне нравятся ее работы — веселые, яркие, оптимистичные, ее персонажи как будто излучают счастье. Не удивительно, что продаются они хорошо. Но сама автор относится к ним высокомерно-презрительно, а в черные дни — откровенно их ненавидит, клеймя «противной попсой». Ей хочется быть иной — настоящим мастером. Периодически она меняет жанр и пишет «серьезное, стоящее». Восторга такие работы не вызывают, продаются с трудом. И каждый раз приятельница очень расстраивается, объясняя это бездуховностью общества, предпочитающего попсу настоящему, глубокому искусству. Хотя, на мой взгляд, проблема не в излишней, непонятной народу, глубине, а напротив — в отсутствии оной. В отличие от веселых и радостных человечков, ее «большие» полотна появляются не из глубин ее «Я», а из нервозного желания соответствовать некой высокой планке[2]настоящего мастера. Нельзя сказать, что ее картины плохи, они написаны на профессиональном уровне, но они и не хороши — потому что в них нет души… Ибо, хотите верьте, хотите нет, даже самый гениальный на свете мастер не в силах написать гениальное полотно или роман на тему, которая ему скучна, чужда и непонятна.

«Не понимаю, — говорю я ей, — у тебя такие чудесные работы. Каждая, как кусочек счастья. И все они — часть тебя». «Значит и сама я — попса, — упрямо отвечает она. — Если я не могу стать настоящей художницей, зачем рисовать вообще?» И вот тут-то я ее понимаю… А заодно и себя. Не так давно я сказала себе те же слова: «Похоже, я уже не стану великой писательницей. Стоит ли тогда морочить голову и писать вообще?».

Творческому человеку очень трудно простить себе невеликость. Но иногда проблема не только в недостижимой высоте, но и в объеме. Больше года моя подруга не может закончить ремонт в новом доме. И дабы вы могли оценить степень ее перфекционизма, скажу, перед тем как начать работы, она специально закончила полугодичные курсы дизайнеров. Не для того, чтоб работать по этой профессии, исключительно чтобы самой сделать проект и дотошно разобраться в каждом нюансе. Любой, у кого был ремонт, знает, наши рабочие страдают не перфекционизмом, а прямо противоположной «болезнью» — пофигизмом по отношению к множеству мелких недоделок. Как водится, за год подруга сменила много людей, увольняя одних и нанимая других. Как водится, многие работы пришлось переделывать по несколько раз. Как водится, в один ужасный день после исчезновения очередной бригады у нее опустились руки, она поняла, что ненавидит свой дом, свой ремонт и последний, наверное, не закончится уже никогда. Тут-то к ней и приехала я, посмотреть на свершения и поддержать ее… Поначалу я честно попыталась уговорить ее махнуть рукой на дизайнерские несовершенства и не переделывать уже ничего. Но после страстной лекции на тему, чем древесный рисунок дуба отличается от рисунка сосны и почему одно ни в коем случае нельзя заменить на другое, я прикусила язык. Это был перфекционизм в высшем его проявлении: «Либо все, либо ничего!». «До тех пор, пока все здесь не будет так, как я придумала, мы сюда не переедем!» — объявила она.

И все-таки я не склонна ее осуждать. Я ходила по трехэтажному зданию, рассматривала готовые комнаты, понимая, сколько придумок, находок, оригинальных и творческих решений впитал этот дом. И глядя на них, прощала и ее, и себя. Около года в моем столе лежал недописанный роман, отложенный лишь потому, что я не могла раздобыть информацию об одном из исторических персонажей. Героя можно было попросту вычеркнуть или сделать более плоским. Дуб можно было поставить прямо сейчас, а сосну пришлось искать неделю. «Но, знаешь, — сказала я, — когда пишешь большую по объему книгу и хочешь, чтоб классной была каждая деталь, нужно, как минимум, понимать — это весьма трудновыполнимая задача. И хотя бы не умножать ее на вторую такую же трудную — требование сделать это в короткий срок. Особенно, если такой объем ты берешь впервые в жизни. Ты думаешь, твой ремонт длится слишком долго? По-моему, учитывая все обстоятельства, ты идешь к своей цели со спринтерской скоростью!»

Иногда мы ставим себе не только высокую планку, но и стахановские сроки ее выполнения, да еще и ряд дополнительных требований в придачу: сделать это легко, с удовольствием и без напряга. Когда же оказывается, что второе невозможно, а напряжение достигает предела, отчаиваемся, вместо того, чтоб понять, мы просто неправильно рассчитали условия выполнения задачи. Бывает и хуже — революционная ситуация. Ты не можешь жить так, как хочешь, а так, как можешь, — не хочешь. В итоге впадаешь в ступор, не делаешь вообще ничего, стоишь с опущенными руками и можешь простоять так всю жизнь, особенно личную.

Несколько лет назад моя коллега развелась, и теперь воспитывает дочку одна. Она чудесная женщина, «без жилищных и финансовых проблем», нравится мужчинам и не против выйти замуж второй раз. «Но как найти мужа, ведь в нашем возрасте ты сразу видишь все их недостатки?» — часто цитирует она героиню фильма «Москва слезам не верит». «Мне кажется, — парирую я, — наш возраст тем и хорош, что ты точно знаешь, людей без недостатков не бывает в природе. И если ты видишь их, то сразу можешь понять, подходят тебе его недостатки или нет». В ответ знакомая приводит иную цитату: «Уж лучше быть одной, чем вместе с кем попало…» Конечно, она не мечтает о принце. Но, слушая описание ее идеала, я ловлю себя на мысли, что это создание — коли не сказочное, то уж точно занесенное в Красную книгу с пометкой: «В Украине осталось не больше 10 экземпляров». Холостой, лет сорока, без вредных привычек, с деньгами, высоким социальным статусом, приятным, неконфликтным характером, любящий чужих детей (это неполный список). «А чем был плох N, — припоминаю я ее предыдущую пассию, — вы вроде казались такой гармоничной парой. И с дочкой твоей он ладил». «Ну да, — кивает она, — но у него была такая работа, друзьям сказать стыдно. В общем, он из моего ЖЭКа». Кем он там работал, она так и не призналась. Быть может, и слесарем, как Гоша из не верящей в слезы «Москвы».

Но я все чаще думаю, что существует только один способ выбрать между двумя постулатами («Лучше сделать хоть что-то, чем не делать вообще!» и «Лучше ничего не делать, чем делать плохо!»). Задать вопрос: «А кто, собственно, кроме тебя способен понять, что для тебя хорошо, а что плохо?». Кто может сказать, что значит хороший мужчина, хорошая картина? Мне кажется, ответ очень прост.

Хороший мужчина — не тот, который соответствует длинному списку требований, а тот, рядом с которым тебе хорошо (вчера, сегодня и завтра!).

Хорошее произведение искусства не то, которое висит в музее, а то, которое приносит заряд энергии лично тебе. И потому никто никогда не убедит меня, что искусство Пикассо важнее, чем народный лубок. Кто-то почувствует импульс при взгляде на «Гернику». А кто-то повесит на кухне веселый мирок моей знакомой художницы и каждый день, попивая утренний кофе, будет улыбаться ему, получая еще один радостный энергоглоток.

И для него ее творчество будет в сто крат лучше, чем кубические картины Пикассо, при виде которых он ощущал бы с утра лишь раздражение и злость.

Что же касается моей трудотерапии на даче — прав был Том Сойер!.. Какое счастье красить забор, не думая о недостижимом идеале. И в процессе бездумного творчества внезапно понять… Лучший и самый гарантированный способ никогда не написать гениальный роман, никогда не найти своего идеального мужчину, никогда не достичь идеала — слишком много и часто думать о нем.