Книга Кельты. Воины и маги - Теренс Пауэлл

Заключительные параграфы этой главы посвящены кельтским поселениям в Британии и Ирландии, а также оценке роли древнеирландских законов и литературы как зеркала жизни кельтского общества во всех ее проявлениях.

Миграции в Британию. Как упоминалось выше, белги были единственным кельтским или отчасти кельтским народом, чьи миграции в Британию имеют прямые документальные подтверждения. Согласно историческим и археологическим данным, переселение произошло в начале I века до н. э., однако прежде необходимо вернуться в более отдаленные времена и рассмотреть археологические доказательства существования тех кельтоговорящих популяционных групп, намек на которые содержится в перипле Пифея. Об их противостоянии с белгами рассказывает Цезарь, а Тацит говорит о них как о противниках римлян. Эти племена жили неподалеку от древних белгских королевств на континенте.

Археологические данные, касающиеся Британии и Ирландии, свидетельствуют о том, что на этих островах в конце 2-го тысячелетия до н. э., когда на континенте начала оформляться североальпийская культурная провинция полей погребальных урн, существовала инертная, но широко распространенная материальная культура, опиравшаяся, с одной стороны, на наследие культур колоколовидных кубков и боевых топоров и, с другой, на мезолитические и западные неолитические источники. Блестящий и многоликий ранний бронзовый век продлился около двух-трех столетий, достигнув расцвета в XV веке до н. э., затем последовал менее примечательный период, в течение которого смешанное и, возможно, даже ставшее однородным население вело главным образом кочевую жизнь скотоводов. Кузнечное ремесло, однако, в этой среде продолжало развиваться, и островитяне не отставали от бронзовых дел мастеров, создавших северную континентальную традицию.

Первым известным археологии признаком влияния североальпийской культурной провинции полей погребальных урн стало появление в районе эстуария Темзы бронзовых мечей среднерейнского типа. Скорее всего, их на острова привезли новые искатели приключений, а не иноземные купцы. Мечи можно датировать X веком до н. э. Примерно в то же время на двух островах повсеместно вошли в обиход бронзовые топоры, которые представляли собой более подходящий предмет торговли. Появление топоров – самых полезных в хозяйстве бронзовых инструментов – и освоение приемов обработки листового металла (распространение и того и другого на всей территории трансальпинской Европы стало возможным благодаря интенсивной добыче руды с началом эпохи полей погребальных урн) открыли перед островитянами новые возможности и дали импульс развитию торговли металлом. Местные ремесленники отныне могли удовлетворять запросы и нужды новой эры, так что с континента оружие привозить перестали, по крайней мере в больших количествах.

Вследствие экспансии провинции полей погребальных урн в Южной Британии появились первые переселенцы – беженцы из Северной Франции, судя по глиняной посуде, выполненной в стиле французского среднего бронзового века и обнаруженной в Кенте. Более серьезная и крупномасштабная волна иммиграции хлынула на остров в начале VIII века до н. э. Новые переселенцы заняли на юге Англии земли, богатые меловыми отложениями; материальные свидетельства их пребывания находят также в Суссексе, Дорсете и Уилтшире. Нет необходимости подробно анализировать в данной книге различия между археологическими культурами – для нас важно то, что эти иммигранты обладали некоторыми общими характеристиками. Во-первых, они принесли с собой хозяйственный уклад оседлого земледелия (некоторые их поселения и системы обработки полей сохранились до наших дней). Это, как было показано выше, одна из характерных черт культуры полей погребальных урн, чуждой обитателям Западной и Северной Европы во 2-м тысячелетии до н. э. Во-вторых, их погребальный ритуал включал в себя кремацию и захоронение праха в урнах (впрочем, в этом отношении древние обитатели острова не узнали от них ничего нового, поскольку ритуал трупосожжения, выросший из поздненеолитического ритуала, повсеместно известного в Британии и Ирландии, практиковался там задолго до появления переселенцев). В-третьих, новая керамическая традиция, распространившаяся в Англии, принадлежала, как и в первом случае, скорее к культуре среднего бронзового века, нежели к культуре полей погребальных урн. Все это подтверждает сделанный ранее вывод о всеобъемлющей природе экспансии культуры полей погребальных урн, которая распространилась к северу от Рейна, охватила Францию и была воспринята носителями более древних культур. Настоящий керамический стиль культуры полей погребальных урн появился в Англии только вместе с первыми колонистами, пришедшими из центральных областей североальпийской провинции. Ареал их расселения на острове ограничился южным побережьем, и керамический стиль вскоре был освоен местным населением. Среди последних мигрантов, очевидно, были жители с берегов швейцарских озер, спасавшиеся от нашествия гальштатских воинов, которые вторглись в этот регион в VII веке до н. э.

Переселенцы – предположительно кельтские или кельтизированные, – о которых шла речь выше, продвинулись, по всей видимости, не так уж далеко за границы своего первоначального ареала – земель, богатых меловыми отложениями. Территории, лежавшие к северу и западу и отличавшиеся более суровым климатом, заняли другие мигранты – воины, вооруженные мечами и использовавшие конскую упряжь гальштатского типа. О них почти ничего неизвестно. Путешествовали ли они целыми общинами, с женщинами, владевшими бытовыми ремеслами, или переправлялись на острова небольшими отрядами в поисках приключений? Последнее представляется более вероятным, поскольку в Британии и Ирландии археологи повсюду находят предметы, которые можно назвать воинскими украшениями гальштатского типа, но нигде не обнаружено связанных с их обладателями остатков бытовой материальной культуры, присущей их континентальным сородичам. Это безусловно спорный вопрос, и ответ на него не так уж прост. Возглавляя медленный процесс миграций и обладая большей мобильностью, чем простые переселенцы, гальштатские воины имели возможность создавать отряды помощников, куда входили представители покоренных ими народов. Таким образом, мигранты могли принести в Британию и Ирландию не только оружие и украшения, но и новые принципы социальной организации.

Итак, если датировка «Массалиотского перипла» – начало или середина VI века до н. э. – верна, в современную его автору эпоху южные прибрежные земли Альбиона были заселены многочисленными иммигрантами позднего бронзового века, покорившимися, возможно, тем самым гальштатским воинственным вождям, которые носили длинные бронзовые или железные мечи и надевали на своих лошадей – верховых или упряжных – сбрую и украшения, выполненные в среднеевропейском стиле. Во времена Пифея на Альбионе широкое распространение получило название pretani. С чем это связано, и может ли археология помочь разрешить этот вопрос?

Ответ нужно искать в событиях, связанных с началом V века до н. э., – тогда в Южной и Восточной Британии появились колонисты из Нидерландов и Северной Франции, перед которыми предыдущие переселенцы по численности и уровню развития хозяйственного уклада отступают на второй план. Иммигранты новой волны не мешали существованию местной устаревшей материальной культуры гальштатского типа, но сами были потомками жителей североальпийской культурной провинции полей погребальных урн, которые рассеялись от Нижнего Рейна до Шампани и долины Сены.