Книга Московские истории - Нильс Хаген

И тут я вспомнил про Гретту, Гретту Олдерсон. Эта пожилая, степенная женщина, пожалуй что самая спокойная и вменяемая из всей датской диаспоры здесь, в России, восьмой год жила в Москве и управляла небольшим хостелом у метро «Киевская». Мы приятельствовали, пару раз я передавал ей из Дании какие-то посылки, пару раз она привозила мне что-то от родителей. В общем, Гретта была своим человеком, и я решил, что можно пока поселить Женю у нее, тем более что цены в хостеле были, что называется, по бюджету.

– Вставай! – сказал я Жене, нависая над ним. – Поехали.

– Пошел ты! Никуда я не поеду-у-у-у! – замычал он сквозь слезы.

Пришлось применить силу. Кое-как подняв его на ноги, я буквально волоком вытащил Женю из гаража – он отчаянно цеплялся за железный косяк, выл что-то про «Хоум, свит хоум!» – и погрузил в машину.

Пока я запирал двери, он выбрался из автомобиля и попытался сбежать. Я догнал его у соседнего гаража, схватил за вторник куртки, дернул. Женя упал на колени, и его вырвало практически одним виски – судя по всему, он давно ничего не ел. После этого он немного протрезвел, исподлобья посмотрел на меня и отчетливо сказал:

– Нильс, я скотина. Тупая и глупая… Меня кинули. Нет, я сам себя кинул. Договоров-то нет… ни одного! Я в жопе. В полной. Жанка… она сказала, что ошиблась, понимаешь? Во мне ошиблась! И теперь ей надо спасать нашу дочку. Поэтому она подает на раздел имущества. Но суда не будет. Ее арт-салон… и квартира. В общем, я ей все оставил, все. И теперь я нищий урод.

– Очень самокритично, – подметил я.

– Это все Джанибекян, чурка злобная! Это все эти… из «Газпрома». Мы, говорят, не уверены в стабильности вашего положения на рынке. Вы, говорят, потеряли деловую репутацию после ухода от… Суки!

– Пойдем, я отвезу тебя в гостиницу. – Я тронул Женю за рукав. – Ты поешь, помоешься, выспишься. А потом поговорим.

Глава 4

Женя выглядел паршиво. Лицо его опухло, глаза покраснели и сузились. Но по крайней мере после душа и крепкого кофе он мог членораздельно разговаривать. Мы сидели в дешевой кофейне возле хостела Гретты. Я пил облепиховый чай. Мой приятель с тоской хлебал двойную порцию какого-то «супа дня» и рассказывал.

Шантаж Джанибекяна закончился быстрым и вполне закономерным увольнением. Но Женю это не остановило. Он с зашкаливающей самоуверенностью бросился на своих прежних клиентов, свято веря, что клиенты предпочтут его. Но клиенты решили иначе и между известным физическим лицом и известным юридическим лицом выбрали второе.

Контракты, на которые рассчитывал Женя, как говорят в России, накрылись медным тазом. Женя с тоски напился пьяным и в таком виде явился домой, где его ждал новый удар.

– Главное, она сама меня подзуживала: бросай все, тебя пользуют, посылай начальство, займись своим бизнесом… – жалился Женя, прихлебывая суп.

– И ты ей об этом напомнил?

– Конечно, напомнил. Что я, дурак, что ли?

– Дурак, – согласился я. – Надо было очень постараться, чтобы попытаться сделать виноватой беременную женщину.

– Но я же прав, – упрямо повторил Женя.

– Да будь ты хоть тысячу раз прав. Ни одна «сильная женщина» не позволит мужчине сделать себя неправой. Наизнанку вывернется и перекрутится морским узлом, но не позволит. А беременная… На что ты вообще рассчитывал?

Женя хлюпнул супом и принялся сосредоточенно грызть хлебную корку.

– Ни на что я не рассчитывал, – сообщил он наконец, – пьяный я был, Нильс. В дрова. Она на меня и накинулась. Ну, и я среагировал. В общем, слово за слово, она мне на дверь и показала. Мол, «я в тебе разочаровалась. Думала, ты на что-то способен, а ты – пустое место». А я не пустое место, Нильс. Я докажу!

– Что ты собрался доказывать? Ты уже все доказал.

Он отложил ложку и посмотрел на меня каким-то совершенно непробиваемым взглядом. Так, должно быть, смотрит баран, прежде чем врубиться рогами в бетонную стену.

– И ты в меня не веришь, – тихо проговорил он. – Ничего, мы еще повоюем…

Это звучало глупо и совершенно нерационально.

– Женя, – попробовал убедить я, – ты уже повоевал. Не надо больше. Давай я тебе помогу.

– Чем ты мне поможешь? Клиентов подгонишь?

– Нет. Поговорю с Джанибекяном.

– Да пошел он к едрене фене, этот Джанибекян! – окрысился Евгений, и я понял, что он все еще не протрезвел.

Мне захотелось взять и встряхнуть его. Не то чтобы я имел на это моральное право, скорее, во мне говорил гуру. Хотя какой гуру… Мы ж не топоры кидаем, а о жизни говорим. О его жизни.

– Женя, успокойся. Подумай. У тебя ведь семья.

– Нет у меня семьи. – Евгений отставил пустую тарелку и вытащил сигареты. – Курить охота. Огонь есть?

– Мы в общественном месте. Здесь нельзя курить. Или тебе проблемы нужны?

Он поглядел на меня с кривой усмешкой и нервно захохотал, повторяя на разные лады: «Проблемы». Когда на нас стали коситься из-за соседних столиков, Женя так же резко оборвал смех и отложил сигареты.

– Проблемы, – повторил он неожиданно спокойно. – Да у меня их уже полон рот.

– Это решаемо. С Джанибекяном я договорюсь. Жанна… она тебя примет. Протрезвеешь, придешь, поговорите – примет. И все вернется в норму.

Я встал из-за стола:

– Только прошу тебя, ничего пока не предпринимай.

– Предпринимай, не предпринимай… – поднялся следом за мной Женя. – Я сейчас вот пойду в твой хостел и лягу спать. Как там ваш принц говорил… «Скончаться. Сном забыться. Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ». Вот и ответ.

– Забывайся, отсыпайся. Я заеду на днях. Только ничего не делай.

– Что мог, я уже сделал, – меланхолично отмахнулся Евгений. – Уснуть и видеть сны!

И он поплелся к выходу.

* * *

Я давно заметил, насколько субъективно восприятие. Иногда бывает: услышишь мнение о знакомом, и кажется, что ты знаешь какого-то другого человека. Взять, к примеру, Джанибекяна. Я знаю его как крепкого бизнесмена с хорошей деловой хваткой. Ко всему прочему он порядочный и интеллигентный человек. Ну, насколько это позволяет крепкая деловая хватка. Он может быть как милым и улыбчивым, так при желании и достаточно жестким. У Джанибекяна есть чему поучиться в ведении бизнеса. Но это на мой взгляд. Если же смотреть с позиции некоторых наших общих деловых партнеров, то Джанибекян – «чурка дикая».

«Ну, вы же понимаете, господин Хаген, – с улыбкой объясняли они мне, – у вас в Европе совсем другое понимание ведения дел. С вами приятно иметь дело. А этот… гопота. В девяностых из своего аула с гор спустился, нахапал сколько смог, а теперь его деньги на него работают. Вы же понимаете».

Я понимал, хотя за разъяснением значения слова «гопота» мне пришлось обращаться к Арите. Но понимал немного иначе: те, кто в девяностых годах прошлого века в России просто бандитствовали или «хапали», сейчас ничего не имеют и ничего не значат. И деньги сами по себе ни на кого не работают. Чтобы деньги работали, надо иметь решительность, определенный склад ума и исключительное трудолюбие. Ну, если ты, конечно, хочешь руководить серьезным делом, а не прожигать жизнь, как рантье.