Книга Антология шпионажа - Анатолий Вилинович

Однако заговорщики продолжали действовать. Папа римский Пий V в специальной булле отлучил Елизавету от церкви, к которой она, впрочем, и не принадлежала, будучи протестанткой, и объявил королеву Англии низвергнутой с престола. Главой заговорщиков стал шотландский католический епископ города Росса Джон Лесли. Он принадлежал к числу придворных Марии Стюарт, которых ей разрешили сохранить при себе. Официально Лесли считался послом шотландской королевы в Англии.

Другим важным участником заговора был итальянский банкир Ридольфи, являвшийся одновременно агентом папы, Филиппа II и его наместника в Нидерландах герцога Альбы. Итальянец заручился согласием Норфолка содействовать испанскому вторжению в Англию. Ридольфи побывал во Фландрии у герцога Альбы, в Мадриде и Риме. Альба считал, что тайна, в которую посвящено слишком много людей, не может быть сохранена и что это обрекает на неуспех планы заговорщиков. Он рекомендовал Филиппу взамен подумать об устранении Елизаветы путем убийства.

После этого Ридольфи направил Байи с шифрованными письмами к Лесли, Норфолку и еще одному заговорщику – лорду Лэмли. Байи также вез ключ к шифру и напечатанное во Фландрии сочинение Лесли «Защита чести Марии, королевы шотландской», в котором недвусмысленно выдвигались ее права на английский престол.

С таким опасным грузом и задержали Шарля Байи таможенники. Фламандца под охраной отослали в резиденцию губернатора южных портов лорда Уильяма Кобгема. По дороге Байи удалось послать Лесли весть о своем аресте.

При осмотре писем выяснилось, что в них не указаны фамилии адресатов, а лишь выставлены номера 30 и 40. Байи утверждал, что его просто попросили перевезти письма и что ему неизвестен ни шифр, ни значение этих номеров. Однако вскоре был обнаружен шифр – его отыскали, разрезав подкладку камзола Байи. Таким образом, в руки Кобгема попали нити опаснейшего заговора, который сплела контрреформация против правительства Елизаветы.

Губернатор, которому было еще неизвестно, кто скрывается за номерами 30 и 40, намеревался немедля доставить захваченные бумаги лорду Берли. Услышав об этом, Байи как-то странно посмотрел на присутствовавшего при допросе родного брата губернатора Томаса, который недавно втайне принял католичество. Тот понял значение этого взора и сказал, что если эти бумаги попадут к Берли, то герцог Норфолк – конченый человек. Однако ни Томас, ни Байи не осмелились разъяснить Кобгему, почему адресаты, помеченные таинственными цифрами 30 и 40, затрагивают могущественного герцога. Губернатор решил ехать к Берли.

По дороге, в лодке, Томас снова начал с жаром убеждать брата не передавать бумаги Берли. Эти просьбы тем более имели вес, что сам Уильям Кобгем находился в какой-то связи с Ридольфи и боялся, что главный министр узнает об этом.

Скрыть от Берли бумаги, официально конфискованные таможенниками, было практически невозможно. Однако Кобгем отдал министру только книги, захваченные при аресте Байи, а письма переслал Лесли с просьбой к епископу как послу иностранной государыни явиться завтра к нему и совместно распечатать таинственную корреспонденцию. Ловкий прелат без промедления ринулся в испанское посольство, где совместно с послом доном Герау Деспес занялся спешной фабрикацией поддельных писем.

Фальшивые письма были написаны тем же шифром, что и подлинные. В них сохранялся враждебный в отношении Елизаветы тон, но были выброшены все указания на существование заговора. Несколько других писем, вроде письма Марии Стюарт дону Герау, были дополнительно вложены в пакет, чтобы окончательно усыпить подозрительность Берли. Настоящие же письма отправили Норфолку и лорду Лэмли. После того как сфальсифицированная корреспонденция была переслана Берли, Лесли для пущего правдоподобия даже официально потребовал ее выдачи, ссылаясь на неприкосновенность дипломатической переписки.

На некоторое время Берли был обманут. Однако его поразил наглый тон книги Лесли, за которым должны были скрываться какие-то далеко идущие планы. Кроме того, подозрительность министра питали донесения посланного им во Фландрию разведчика Джона Ли. Тот выдавал себя за католика, бежавшего от правительственных преследований, и втерся в круг католических дворян, эмигрировавших из Англии и активно участвовавших в заговорах против Елизаветы.

Но Берли не любил ненужной поспешности. Из предосторожности он отправил Байи в тюрьму Маршальси, хотя узнавший об этом Лесли тщетно доказывал, что фламандец является его слугой и пользуется дипломатическим иммунитетом. Берли догадывался об обмане, но решил продолжать игру и перехитрить своих врагов. Главным его козырем был арест Байи и опасение Лесли и дона Герау, что их связной сообщит что-либо противоречащее той версии, которую они довели до сведения Берли с помощью фальшивых писем. Берли ожидал, что будут предприняты попытки установить связь с Байи, и не ошибся. Сначала дон Герау послал человека пробраться к фламандцу, потом Лесли направил к нему одного ирландского священника. Оба не вернулись.

Однажды ночью в камеру Байи проникла какая-то фигура. Заключенный с радостью узнал своего старого знакомого – Томаса Герли, которого католики считали святым великомучеником. Двоюродный брат леди Нортумберленд, жены предводителя католического восстания, Герли за участие в восстании был брошен в тюрьму. Католики, включая епископа Росского и дона Герау, считали его невинной жертвой протестантов. Многие пытались даже заручиться советами или благословением узника в благочестивой уверенности, что на него нисходит дух божий.

Однако была и другая сторона медали: Герли находился на постоянном жаловании у лорда Берли, и принимал участие в похищении или убийстве любого человека по желанию лорда Берли. К услугам столь любезного человека и обратился министр, пытаясь «расшифровать» Байи и его роль в заговоре. Всего этого Байи не знал, и в ответ на сообщенные Герли «важные тайны» он поведал посетителю много такого, о чем с живейшим интересом утром узнал любознательный Уильям Сесиль.

Спрос на услуги «великомученика» быстро возрастал. К святому обратился Лесли и попросил, учитывая, что Герли разрешили свидания с посетителями, послужить связным между епископом и Байи. Из писем, которые Герли носил от Лесли к Байи и от Байи к Лесли, снимались точные копии в канцелярии лорда Берли. Эти письма были зашифрованными, и ключ разгадать не удавалось. К тому же святой при очередной встрече с Байи не совсем ловко сыграл свою роль и проговорился. Байи понял, что перед ним правительственный шпион.

Тогда министр приказал привезти Байи к себе и потребовал от него расшифровать свою корреспонденцию с Лесли. Фламандец уверял, что потерял ключ к шифру. Тогда Берли приказал перевезти пленника в Тауэр, чтобы надежно изолировать его от других заговорщиков, и там подвергнуть пытке.

На протяжении апреля и мая 1571 г. Байи подвергали допросу. Дон Герау, следивший за событиями, деловито сообщал, что «Байи более напугали, чем нанесли ему телесные повреждения». Лесли не разделял хладнокровного спокойствия испанца: тому в самом худшем случае угрожала высылка на родину, а для епископа с его сомнительным титулом «посла» арестованной Марии Стюарт вырисовывалась перспектива самому познакомиться с прелестями Тауэра. Поэтому не удивительно, что он всячески старался укрепить дух Байи, посылая ему постельные принадлежности, вкусную пищу и напоминания о том, как вели себя в языческих темницах христианские святые, прославившие церковь.