Книга Прощальный поклон капитана Виноградова - Никита Филатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Маленькие люди не желают впрягаться в телеги больших дел, – афористично заметил Барков. Он любил излагать свои мысли красиво, иногда это получалось, и Виноградов обоснованно подозревал, что его приятель втихаря пишет стихи.
– А что там в Питере? Ничего не говорили?
– Да всё в порядке! Это же – не здешний базар… Пи-тер!
– Город высокой культуры!
– Случилось бы что – сказали!
– Да и наших там осталось… Достаточно!
Все разом загомонили, громко успокаивая себя и друг друга… Действительно, статистика, с которой по роду работы приходилось иметь дело собравшимся здесь офицерам, особых поводов для тревоги не давала. Судите сами.
В Москве десять миллионов жителей. В Санкт-Петербурге – пять. Приблизительно. Но когда на митинг в столице выходит пятнадцать тысяч человек – в Северной Пальмире не более полутора тысяч. Если на Красной площади соберется сто тысяч – на Дворцовой еле-еле десять. И такая закономерность, вне зависимости от партийной принадлежности и политических пристрастий, достаточно стабильна. Может, северо-западный темперамент жителей сказывается? Или бездельников поменьше? А уж если сравнивать количество эксцессов…
Умом это понимал каждый из сотрудников Санкт-Петербургского оперативного отряда милиции. Каждый из четырехсот человек, поднятых прошлой ночью по тревоге, экипированных, посаженных в самолеты и через час очутившихся за семьсот километров от родного дома.
В столице нашей Родины. На гражданской войне…
Воевала, собственно, армия.
Милиция занималась тем, чем ей и положено было заниматься: охраной общественного порядка на вверенном объекте, поиском и задержанием мародеров, изъятием оружия… Стреляли, правда, чуть больше, чем обычно, да наряд затянулся вместо привычных восьми часов аж на двое суток… А так – работа есть работа.
– Все нормально будет, – снял вопрос Сычев. – Обойдется.
Так уж получилось, что один Виноградов знал, насколько плохи дела у майора дома: отец больной, жена с тремя детьми осталась. Да и не у него одного кошки на душе скребли. Но – старший офицер, нельзя… Поэтому:
– Обойдется!
– Довели, мать их, народ до крайности! – не выдержал Шахтин. И никто не стал уточнять, кто именно довел, – сейчас одинаково относились и к «тем», и к «этим».
– Эт-то точно! – поддержал его Барков. – Вообще до крайности никого доводить нельзя. Вот, например, из классической литературы…
– Заткнись, а?
– Нет уж, я скажу! – Инспектор еле уклонился от запущенной в него пустой банки. – Остап Бендер своими «прихватами» довел Кису до крайности… И чем кончилось?
– Бритвой по горлу! – отозвались из темноты, и офицеры нехотя засмеялись.
– Все! Достаточно! – рявкнул майор. – Разболтались…
Виноградов, под шумок занявший чье-то, почти целое, кресло, пристроил в ногах чехол с имуществом, туда же пихнул надоевший противогаз и подсумок. Под руку положил автомат и «сферу». Подумав, решил остаться в бронежилете – все-таки теплее, да и возиться с застежками не было уже ни желания, ни сил.
Кто-то храпел. Связисты мудрили над своей аппаратурой. В дальнем углу скреб ложкой по металлическому дну банки только что сменившийся с дежурства помощник начальника штаба…
И уже обыденным казалось – осень, холод, гражданская война.
Виноградов заснул.
Вам нужно понять, что из себя представляет наша фирма. Мы – другие, и мы гордимся этим.
Д. Гришем. «Фирма»
Под аркой Виноградову пришлось посторониться – на улицу, натужно ревя и изрыгая вонючий дым, медленно выкатывался зеленый тентовый КамАЗ. Огромная машина с трудом вписывалась в габариты, и водитель, старый знакомый Серега Боровой, почти не отреагировал на приветствие: высунув от напряжения язык, он следил в зеркало заднего обзора за тем, чтобы не задеть бортами металлические створки открытых по такому случаю ворот.
– Приветствуем, Владимир Александрович!
– Здорово, ребята… – Капитан с удовольствием пожал протянутые руки охранников. – Неплохо выглядите.
– Стараемся! – улыбнулся тот, что повыше.
– Это ж совсем другое дело, – подтвердил его напарник, демонстрируя свою экипировку.
Действительно, одетые в серые непродуваемые комбинезоны с эмблемой фирмы на рукаве и высокие «штурмовые» ботинки, парни выглядели достаточно серьезно. В конце лета Виноградову большой кровью удалось убедить генерального ассигновать некоторую сумму на единую форму для всех сотрудников службы безопасности, и теперь охранники уже не были похожи на компанию штатских хулиганов, нацепивших рации и дубинки. Это, кстати, обошлось значительно дешевле «газовиков» и прочих необходимых аксессуаров, закупленных тогда же, а психологический эффект был не меньший, форма – великая вещь! Во многом определяющая содержание.
Черные вязаные шапочки, правда, каждый приобретал за свой счет…
– Дверь придерживай! Дверь! – Сначала из темного чрева подвала показался зад, затем спина в драном свитере и, наконец, тронутая ранней лысиной голова завскладом Шилова. Он выволок за порог колоссальных размеров черную дерматиновую сумку, которую и сумкой-то вряд ли можно было назвать – скорее размером и формой это напоминало чехол от легковушки, и, застонав, отступил в сторону. Тут же во двор выскочили две бодрые обветренные пенсионерки, привычно похватали сумку за ручки и, оторвав свою ношу от заплеванного асфальта, просеменили мимо Виноградова.
– Привет героям мелкооптового фронта! – окликнул он Шилова.
– Здорово, здорово, мент… Видал? Чуть не уморили – мало того что все нервы ни к черту, так еще и грыжа будет!
– Ну-у… Есть за что бороться.
– За что? За что! Это не зарплата. Это слезы! – Шилов мог бы так рыдать бесконечно, данное занятие ему нравилось совершенно безотносительно к реальному положению дел, поэтому Виноградов перебил:
– Вкусненькое что-нибудь появилось?
– Да есть… немного, – завскладом сразу же перешел на нормальный тон. – Вино хорошее, кукуруза, как ты любишь…
– Обязательно! Сейчас вот тут только… О-о! Это я удачно зашел!
– Лапы! Лапы убери! А то как сейчас… Проглодиты! – Краснолицый повар в тельняшке и почти свежем халате одной рукой прижал к себе две большие банки огурцов, а другой, обремененной палкой сервелата, замахнулся на Виноградова.
– Дядя Вася! Только не по голове! – заверещал капитан, прикрываясь. В общении со служащими фирмы он давным-давно избрал для себя манеру поведения – этакий рубаха-парень, шутник и попрошайка. Это было удобно, некоторых обманывало, кое-кому льстило…
– Ладно тебе, Александрыч. – Василий, бывший судовой кок, людей и жизнь знал, насчет реального «расклада» в фирме не заблуждался и подыгрывал Виноградову так – исходя из своих собственных соображений.
