Книга Французская защита - Анатолий Арамисов

Закончив с первым ходом на всех тридцати трех полях сражений, Одинцов быстрым шагом вернулся к первому столику Женевьевы.

Ход.

Молниеносный ответ.

Движение вправо. Мишель Лернер отвечает тоже «сицилианкой».

Цэ семь Цэ пять.

Одинцов быстро переставил коня с же один на эф три.

Движение вправо.

Улыбающийся Лёха встретил земляка возгласом:

— А скоро ты обернулся! Я еще не совсем решил, как ходить… Ну, да ладно!

И, слегка прищурившись, сокамерник двинул вперед центральную пешку.

— Правильная реакция, — подбодрил его Виктор, — лучший ход!

— Знай наших! — обрадовался Лёха и напел известный куплет Высоцкого:

— Что-й то мне знакомое, так так!

После 7 ходов, сделанных на всех тридцати трех досках, Одинцов понял следующее:

Женевьева явно не новичок в шахматной игре.

Мишель Лернер и Жан Темплер разыграли известную «жульническую» комбинацию, о которой Виктор давным-давно читал в учебниках. Лернер просто повторял черными ходы Виктора, что тот делал в партии с Темплером. В свою очередь фиолетовоголовый белыми копировал игру Одинцова на доске финансового махинатора.

Им обоим помогал неприметный заключенный небольшого роста, с круглой маленькой шапочкой на голове, стремительно сновавший сзади за стеной зрителей. Он, увидев ход Одинцова против Лернера, быстро подбирался к фиолетовой голове и шептал что-то ей на ухо.

Темплер с выразительной, издевательской улыбкой, глядя русскому в глаза, делал точный ход Виктора против Мишеля.

Одинцов, делая вид, что ничего не заметил, отвечал изобретательному французу ходом черных фигур, после чего наблюдал, как «малый» пробирается влево к Лернеру, чтобы сообщить тому новую информацию. Как ни крути, выходило, что Одинцов не может набрать в этих двух поединках больше, чем одно очко. Выиграв у Лернера белыми, он получает такой же мат от Темплера.

И наоборот.

Если ничья — то в обеих партиях сразу.

Вот в чем заключался смысл необычной просьбы наркомана перед партией.

Французы весело переглядывались между собой, подмигивая и жестами показывая, что все идет по их сценарию.

‘Oui — Да (фр.)

“Défense française — Французская защита (фр.)

***0n peut? — Можно? (фр.)

““Merci! — Спасибо! (фр.)

* * *

Остальные противники русского шахматиста, включая Лёху, являлись типичными «чайниками».

Мозг Виктора, работающий ежесекундно над новыми решениями в каждой партии, параллельно этому мучительно искал способ «наказания» двух хитрецов от шахмат.

Аппелировать к их совести и возмущаться Одинцов считал ниже своего достоинства.

Спустя час после начала сеанса половина столиков опустела: отпали самые слабые игроки, получившие мат раньше двадцатого хода.

Сделав очередной ход в партии с Лёхой, Виктор, наклонившись к нему, шепнул:

— Ты видел когда-нибудь здесь, чтобы этот фиолетовый или папа Лернер играли в шахматы?

Тот поднял голову от доски, чуть помолчал и произнес:

— Нет, ни разу.

— Я так и думал, — отходя, проронил Одинцов.

— А что такое? — вслед спросил сокамерник.

— Потом, — ответил Виктор и сделал очередной ход черными с Темплером.

«Так Все вроде сходится. Оба — «чайники», но откуда-то знают про эту хитроумную комбинацию. Фигуры передвигают неумело, это сразу заметно. Ах!»

И Виктор едва не хлопнул себя по лбу.

Он вспомнил!

В следующий подход к Лёхе он, чуть волнуясь, спросил друга:

— Слышишь, тут у вас не показывали случаем фильм по роману Сидни Шелдон «Если наступит завтра?»

Лёха ошеломленно уставился на сеансера:

— Откуда ты знаешь? Шел по телику за две недели до твоего прибытия сюда!

— Спасибо за информацию, есть одна догадка, — облегченно улыбнулся Виктор.

«Да! Так и есть! Они видели тот самый «финт», который проделала главная героиня романа с двумя известными игроками, и выиграла пари… Вроде как игралось две партии, а на самом деле — одна. И здесь у нас — тот же самый расклад! А что, если??»

И Виктор почувствовал, что его мозг «зацепился» за единственно правильный выход из этой ситуации. Он, по сути, играя против себя самого в двух партиях, стал исподволь подводить позиции к необходимому финалу.

Тем временем положение Женевьевы стало медленно, но верно ухудшаться. Она допустила несколько малозаметных ошибок, и Одинцов перевел игру в выгодное для себя окончание.

Окружение начальницы заметно помрачнело, видя, как та начинает нервничать и покусывать кончики своих изящных пальцев.

Женевьева чувствовала в движениях русского тихую ярость: он словно ввинчивал фигуры в доску, и кольцо окружения вокруг её короля постепенно сжималось. Подчиненные, которые работали с нею давно, знали: она очень не любит проигрывать.

Гроза надвигалась своей неотвратимой неизбежностью.

— E'chec, madame![21]— улыбнулся Виктор, атакуя конем монарха Женевьевы.

— Ce ne sont que des ve'tilles![22]— небрежно бросила женщина, уходя королем из-под шаха.

Одинцов бросил взгляд вправо. За досками оставались только четверо: Темплер, Лернер, Лёха и Женевьева. Над ними нависала внушительная стена зрителей, в зале стояла тишина, лишь изредка прерываемая тихим шепотом заключенных.

29:0 в пользу русского.

Это было непонятно многим.

Быстрый, поразительный разгром.

«Так. Надо закончить эти партии одновременно. С кого начать? Пожалуй, с неё…» — и Виктор провел давно намеченный разящий удар:

— Encore echec![23]

Двойной, вскрытый шах.

Сметающий все на своем пути.

Женевьева побледнела и резко поднялась из-за стола.

— Пардон, мадам! — слегка улыбнулся Виктор.

Остальные три игрока, вытянув шеи, наблюдали за реакцией начальницы тюрьмы.

Женщина резко взмахнула рукой, и точеные фигурки полетели на пол. Зал приглушенно выдохнул.

Виктор пожал плечами и перешел к Мишелю Лернеру.