Книга Александр и Алестрия - Шань Са

Неожиданно издалека, перекрывая шорох трав, донеслось пение. Голос звучал все громче, все полнее: к нам приближался освещенный луной силуэт всадника. Я не понимала слов, но чувствовала, что он поет о любви, надеждах и тревогах.

Талестрия вздрогнула. Какие чувства владели моей царицей? Может, они встретились год назад? И обменялись тогда нежными признаниями? Неужели моя повелительница пришла этой ночью на берег этой реки, чтобы любить этого человека, забыв, как мы сражались с мужчинами, приходившими издалека, кравшими скот и избивавшими амазонок? Неужели она забыла, как живущие рядом с нами племена объединились, чтобы лишить нас пастбищ, воды и источников пропитания? Могла ли она забыть, как неотступно преследовали нас свирепые всадники, чтобы мы рожали им самых храбрых воинов на свете? Талестрия плела козни, лгала, льстила, чтобы усмирить вражду, найти союзников, разоблачить заговоры. Царица склонила гордое чело перед могущественными вождями во имя нашего выживания. Она вела войну, когда сохранить мир было невозможно. Моя царица равнодушна к хуле и ничего не боится, так отчего она дрожит сегодня ночью?

Кто он был, этот человек, умевший подражать пению стогласого птичьего хора на заре? Почему его голос пронзал мне сердце, трогая до слез? Он ехал навстречу Талестрии, понуждая жеребца держать голову опущенной, в позе подчинения. Моя царица ожидала его. Белый плюмаж шлема трепетал на ветру.

Внезапно лошадь встала на дыбы, и всадник обрушился на царицу, размахивая дубиной, утыканной длинными металлическими шипами. Талестрия потянула за поводья, и лошади соприкоснулись боками. Царица отбила удар диском, который держала в левой руке, и отсекла мужчине голову изогнутым, как лунный серн, мечом.

Талестрия обтерла оружие, повесила его на пояс и уехала, ни разу не обернувшись. Безголовое тело всадника выскользнуло из седла и упало на землю. Кровь ручьем хлестала из разверстой шеи, орошая нежным ручейком землю. Очень скоро сладкий запах привлечет волков, и они придут, чтобы полакомиться человеческой плотью. Следом появятся вороны и стервятники и очистят скелет добела. Мухи будут последними гостями на пиру — им достанется высыхающая на солнце кровь. Талестрия опередила всех. Талестрия, царица амазонок, оказалась лучшей воительницей, чем мужчины, желавшие превратить ее в свой главный трофей. Таков закон степи. Победив слабость, сильные становятся еще сильнее. Слабым надлежит спрятаться или принять смерть.

Солнце всходило на небо, лунный диск бледнел и истаивал. Мы подобрали для себя двух новорожденных девочек, обменяли кобылицу на трех маленьких невольниц, пустили лошадей в бешеный галоп и умчались к границам мира.

«Никогда не влюбляйтесь в амазонок, — пели ребятишки, бегая по высокой траве, пока их родители складывали шатры и собирали овец. — Они убивают тех, кто их крепче всего любит…»

3

Лошади в шорах и броне понеслись в атаку. Они сталкивались грудью, сцеплялись шеями, сплетались ногами, вставали на дыбы, топча упавших на землю солдат. Кровь ручьями стекала с растрепанных грив. Вопли людей смешивались со ржанием их скакунов, падавших, чтобы больше не подняться. В воздухе свистели стрелы. Сверкали копья, щиты, булавы, трезубцы, топоры и железные плетки. Там, где блестело оружие, текла кровь, отлетали в стороны отрубленные руки и ноги, из разбитых черепов сочился мозг. Я задыхался от запаха пота, крови и нечистот. Я больше не слышал грохота барабанов. Не видел побелевшего от пыли солнца. Я забыл о времени. Я стоял у ворот вечности, где люди были бликами света, яркими пятнами. Горячий пот тек по моему лицу. Утыканный шипами бич вырвал кусок плоти у меня из бедра, стрела вонзилась в левый бок, острый кинжал распорол руку до кости. Я пошатнулся от удара по затылку и в это мгновение понял, что покинут моим богом. Он оставил меня наедине с самим собой и наседавшими персидскими воинами. Я сам должен был выбрать, проснуться мне или закрыть глаза, погрузиться в сладкое оцепенение или впасть в клокочущую ярость. Я вдруг ощутил дыхание смерти, услышал ее похотливый шепоток. Она убаюкивала меня, указывая на бесконечную, уходящую за горизонт широкую ровную дорогу. Я не хотел этого скучного покоя, серой расплывчатости бытия, плоского, застывшего в неподвижности мира. Мне нужна была жизнь во всех ее проявлениях! Я жаждал любви, бешеной скачки и войны!

Усталое тело снова болело. Моя сила вернулась, я видел свирепые лица воинов, бешено хрипящих лошадей, мои штандарты, медленно, но неотвратимо надвигающиеся на Восток.

Великий Царь Персии Дарий привел на поле битвы стотысячную армию. Его слоны, верблюды, пехотинцы-варвары и закованные в доспехи всадники выдвинулись на равнину, и я решил изнурить противника. Цифра три означает совершенство, девятка наделена магией бесконечности. Я вовлек Дария в долгий, в три круга, поединок по три битвы на круг.

В первом круге враги превосходили нас числом, но фаланги Александра были дисциплинированнее. Отвага моих воинов поразила персов, которые до сего дня считали себя непобедимыми. Во втором круге моя кавалерия совершила несколько молниеносных вылазок. Неповоротливые персидские части отражали их с трудом. В третьем круге я приказал своим командирам уступить. Завидев персов, солдаты бросали оружие и бежали. Чтобы потешить честолюбие Дария, я и сам изобразил бегство, бросив на поле боя свой золотой шлем. Персы поспешили поднести трофей своему царю.

В тот день, когда мы сошлись в девятый раз, было жарко, хотя в воздухе висело предчувствие дождя. Я объезжал войска на жеребце, как две капли воды похожем на давно почившего от ран Буцефала. Подмены никто не заметил. Все, что меня окружало, призвано было поддерживать легенду о неуязвимости Александра. Я сделал все, чтобы Аполлон предрек нам победу. Капризный бог не всегда избавлял меня от сомнений, но сегодня, в решающий день, он должен был стать моим союзником.

Лица тех, кто пошел за мной, чтобы завоевать мир, были измождены от усталости, рубцы и шрамы покрывали их тела. Знамена развевались на ветру, светило солнце. Смерть им, солдаты! Погибнем или добудем золото Востока! Жизнь слишком коротка, так пусть же все сапфиры, мягкие простыни и прекрасные рабыни достанутся нам! Мы отберем у врага пряности и дворцы и сойдемся на пир победителей! Стрелы настигают трусов и пролетают мимо смельчаков! Пролитая кровь делает нас сильнее, отрубленная рука и выбитый глаз добавляют мужества! Вперед, солдаты! Кому суждено погибнуть, тот получит вечное упокоение в родной земле, выжившие проведут сегодняшнюю ночь в Вавилоне!

С вершины холма я видел, как две армии, словно две гигантские волны, ринулись навстречу друг другу. Мои двойники, сопровождаемые знаменосцами, разбежались в разные стороны. Персы кинулись следом в надежде поживиться оружием, шлемами и седлами. Только тогда я, одетый как простой пехотинец, спустился с холма и повел легкую кавалерию в тыл персидской армии, туда, где находился Дарий.

Меня не пугал сыпавшийся на нас град стрел. Мы неслись вперед, и мне казалось, что сила моя растет, а смерть отступает. Варвары приняли нас за бессмертных воинов и решили, что небо отвернулось от них. Они бросили оружие и побежали. Дарий, владыка Персидской империи, привыкший к пленительной неге роскошных дворцов, где он жил в окружении своих жен, наложниц и евнухов, Дарий-полубог, никогда не державший в руках оружие, услышал шум приближающейся битвы и ужаснулся. Он утратил желание сражаться и бежал вместе с телохранителями и стражей.