Книга Радикс - Бретт Кинг

Мак глянул через плечо.

— С доктором Ашером знакомы? Очень умен, но со странностями, знаете ли. Возможно, это обусловлено ограниченным кругом общения. В отличие от других психиатров он работает только с одним пациентом.

— С кем же?

— Извините, но это тайна. Большой секрет.

— Я просто обожаю тайны, — проговорила Кори. — Так вы знаете пациента Ашера?

— Настоящего имени этого парня не знаю. Но встречаться доводилось.

Доктор Ашер снова взглянул на нее. Потом проследовал вместе с медсестрой в кабинет.

— Расскажите мне о нем! Он здесь, в комнате отдыха?

— Вы что же, не слышали, что эта тайна и говорить о нем запрещено? — Мак улыбнулся и пожал ей руку. — Приятно было познакомиться. Желаю весело провести каникулы.

Шоу отошел на несколько шагов, затем остановился. Обернулся, взглянул прямо в ее сверкающие синие глаза.

— Кори Кэссиди, верно? А сколько вам лет?

— Двадцать два, — ответила она и провела пальцами по коротко стриженным светлым волосам.

— И у вас шизофрения?

— Так они говорят.

— Хороший ответ. — Мак огляделся по сторонам. — И вот что еще. В отличие от всех остальных в этой комнате только с вами было приятно поговорить. Мы говорили и общались, как двое нормальных людей.

«О, боже, — подумала она. — Он все понял!»

— Когда-нибудь слышали о Нелли Блай? — спросил Мак.

Кори отрицательно покачала головой.

— Была такая девушка репортер в 1880-х. В те времена в психиатрических лечебницах с людьми обращались, как с животными. И вот Нелли Блай решила разведать обстановку и, притворившись больной, проникла в сумасшедший дом «Блэквелл Айленд», что в Нью-Йорк-Сити. Потом главный редактор вытащил ее оттуда, и она опубликовала книгу «Десять дней в сумасшедшем доме».

— Зачем вы говорите мне все это, Мак? Решили, что я журналистка?

— А разве нет?

— Никакая я не журналистка. Честное слово, клянусь.

— Честью скаута?

— Никогда не была девчонкой-скаутом.

— Даже в «Браунис»[9]не состояли?

— Никогда. Мне жутко не идет коричневый цвет.[10]

Он шутливо погрозил ей пальцем.

— Теперь, девушка, глаз с тебя не спущу. Слышишь?

Она нервно усмехнулась. Он подошел слишком близко. Почти узнал правду.

Минут через пятнадцать Кори вновь увидела Мака Шоу, он делал обход. Зашел в комнату отдыха и направился прямо к ней. Она закрыла дневник. Приятный парень. Атлетически сложен, а выглядит ласковым и игривым, точно котенок, которого вовсе не хочется от себя гнать.

— Привет, Кори. — Он оглядел выдержанную в розовых тонах комнату отдыха. — Помнишь, я говорил, что доктор Ашер ведет только одного пациента?

Она изогнула светлую бровь.

— Вроде бы это был большой секрет?

— М-м-м. Расскажешь мне свой секрет, и я, так и быть, поделюсь секретом доктора Ашера.

— Лично у меня нет никаких секретов.

— Еще как есть! Ведь ты никакая не сумасшедшая. Почему ты здесь?

— Давай договоримся так. — Она снова затеребила короткие светлые волосы. — Я рассказываю тебе, почему оказалась здесь, ты говоришь мне о пациенте Ашера. Идет?

— Предлагаю вариант получше, — произнес Шоу. — Я покажу тебе этого пациента. Пошли. Нам надо поговорить.

Мак отвел ее в самый тихий уголок комнаты для отдыха. Кори уселась на старенький диван, подобрала ноги.

Шоу придвинул кресло, уселся в него задом наперед, обнял сильными руками спинку.

Он снова заметил, как она теребит короткие пряди над ухом:

— Всегда ходила с длинными волосами, я прав?

— Да, до самого прошлого вторника. — Она выразительно взмахнула рукой. — Обкорнала сразу дюймов на тринадцать. Голове сразу стало легче, — Кори опустила глаза и добавила: — Мама у меня умерла от лейкемии. И в память о ней я пожертвовала свой конский хвост благотворительной организации «Локоны и любовь». Они делают парики для детишек, облысевших после сеансов химиотерапии.

— Что ж, очень мило с твоей стороны. — Мак опустил подбородок на скрещенные руки. — Ты первая, Кори. Давай, выкладывай свой секрет.

— Ладно, так и быть. Я учусь на первом курсе университета Джона Хопкинса. Хочу стать психологом. Или, по крайней мере, неделю назад хотела.

— А теперь передумала? Увидев, как у нас все здесь, да?

— Не знаю, — ответила она и принялась пристально разглядывать свои ногти с французским маникюром. — Возможно, — девушка вздохнула. — Этой осенью курс по психологии у нас стал читать один профессор. Джой Берта.

Мак кивнул:

— Знаю. Пересекались пару раз. Хороший парень.

— Но к чему запирать в психушках здоровых людей?

— Посмотреть, способны ли врачи отличить действительно больного человека от псевдопациента. Заметь, ни одному из штатных сотрудников и в голову не пришло, что к ним поступили совершенно нормальные люди. Просто это клеймо, шизофрения, оно словно всех ослепило. Ну, вернее, почти всех. Реальные шизофреники сразу определили, что эти люди здоровы. Вот ирония судьбы, верно? — Кори рассмеялась. — Подходит один парень и спрашивает: «Ты почему здесь? Ведь ты не сумасшедший!» А еще один настоящий пациент сразу понял, что здесь проводится эксперимент.

Мак усмехнулся.

— Так и слышу, как этот псевдобольной отвечает: «Да, не сумасшедший, но только никому не говори!»

— Вот именно. Исследования Розена привели сообщество психиатров в полное смятение. Ему удалось доказать, что контекст ментальных симптомов впечатляет больше, нежели сами эти симптомы.

— Да, но это было в семьдесят третьем. Считаешь, что такое может случиться и сегодня?

— Как раз это и собирается выяснить Берта. Поместил меня и еще семерых псевдобольных по разным психиатрическим клиникам. Хотя, в какую именно пойти, мы выбирали сами. Я выбрала эту.

Глаза его сузились:

— Ты пробыла здесь пять дней. Каков вердикт?

— Несмотря на то что вела я себя совершенно нормально, обращались со мной, как с душевнобольной. Вплоть до сегодняшнего дня.

— Когда-нибудь слышал о Саймоне Гутри?

— Конечно, — усмехнулся Мак. — Знаменитый на весь мир психиатр. И его портрет украшает наш вестибюль. Потому как он основал эту клинику.