Книга Карта неба - Феликс Х. Пальма

Однако, хотя вечер, о котором мы ведем речь, начался как всегда, вскоре он приобрел неожиданное направление. Наклонившись к нему из кресла и опасно помешивая в руке содержимое своего стакана, Симмс вкрадчивым голосом признался, что если смог так прекрасно описать подземный мир, если был столь уверен, что то, что находится у нас под ногами, выглядит именно так, как он изобразил, и не иначе, то это потому, что он просто-напросто там побывал. Неожиданное признание бывшего офицера конечно же поразило Рейнольдса, и, застыв в изумлении, он выслушал рассказ Симмса. К сожалению, пересказать его сейчас во всех подробностях не представляется возможным, ибо это отвлекло бы вас от основного повествования, а потому ограничусь лишь беглым упоминанием о том, что предполагаемые события имели место в 1814 году, в самый разгар войны с британцами. Отряд, которым командовал Симмс, попал в засаду, и вскоре всем, как солдатам, так и офицерам, стало ясно, что наступила пора следовать не чьим-то приказам, а инстинкту выживания. Преследуемому двумя британскими солдатами Симмсу удалось спрятаться в гроте, который попался ему на пути, и в глубине его, после многочасовых блужданий по лабиринту туннелей, он наткнулся на лестницу, которая, похоже, вела к центру Земли. Там перед его глазами предстал город с красивыми куполами, словно сошедший со страниц «Тысячи и одной ночи», равно как и история, которую он поведал ошеломленному Рейнольдсу и которая включала любовь к прекрасной принцессе тамошнего царства, дворцовый заговор, революцию и, наконец, отчаянное бегство и расставание с вышеуказанной принцессой, сгоравшей от любви. Когда Симмс закончил свой рассказ, окропив его горькими слезами по возлюбленной Литине, принцессе Милмора, того самого подземного царства, изрядно напуганный Рейнольдс понял, что пришла пора избавляться от напарника. Но, к несчастью, легче было решить, чем сделать. У Симмса, несмотря на его жалкие выходки, иной раз случались приступы вдохновения, и во время одного из них он заставил Рейнольдса — это произошло в самом начале их отношений — подписать договор, согласно которому они обязались совместно осуществить экспедицию к центру Земли, причем никто из них не имел права реализовать данный проект в одиночку, за исключением случая смерти одного из компаньонов. И теперь Рейнольдсу оставалось только проклинать себя за то, что он подписал документ.

На протяжении всех последующих дней он неотрывно думал о том, как бы ему отделаться от Симмса. Тот с каждым разом пил все больше, даже по утрам и особенно перед лекциями, словно верил, что алкоголь оттачивает его красноречие, из-за чего Рейнольдс жил в постоянной тревоге, опасаясь, что на очередном собрании или лекции Симмс откроет миру свою безумную историю. Единственное, до чего Рейнольдс додумался, это, что надо по возможности свести ущерб к минимуму. Он начал договариваться о встречах за спиной у Симмса и даже поощрял его пьянство, чтобы тот в течение дня пребывал в покорном полубессознательном состоянии. Так он мог являться на лекции один, оставляя Симмса дрыхнуть в гостиничном номере.

И вот наконец ему представилась возможность, о которой он так долго мечтал. Он вел в своем номере переговоры с двумя сенаторами, как вдруг туда без предупреждения ввалился Симмс в нижнем белье, совершенно пьяный, и, встав на колени перед именитыми гостями, стал умолять поддержать их проект и дать немного денег им с другом, потому что как раз в эту минуту под его ногами вздыхает от любви прекрасная принцесса, в чем гости могут убедиться, если приставят ухо к ковру. После этого он свалился на пол и безмятежно захрапел. Рейнольдс с отвращением глядел на него. Наскоро извинившись, он проводил сенаторов, которые никак не могли опомниться от увиденного, а затем в течение нескольких минут изучал лежавшего на полу Симмса, и постепенно презрительная гримаса на его лице сменилась недоброй улыбкой. Осмелится ли он совершить это? Если пропустить такую возможность, второй у него, скорее всего, не будет, заключил он и, стараясь не думать об истинном смысле того, что делает, принялся с усердием горничной, желающей как следует проветрить комнату, открывать одно за другим окна. Дело происходило в Бостоне в середине зимы, которая в этом году была особенно суровой. Ледяной ветер тут же принялся рвать занавески, в то время как комнату наводнил рой танцующих снежинок, усеявших ковер, пол и углы номера белыми клочьями, словно кто-то разорвал здесь подвенечное платье невесты. Убедившись, что все идет так, как он предполагал, Рейнольдс покинул комнату, оставив полуголого Симмса лежать на полу в условиях, не сильно отличающихся от уличных, и пошел ночевать в его номер, заранее предупредив портье, чтобы его ни в коем случае не беспокоили. Следует сказать, что заснул он мгновенно. На следующее утро он вернулся в свой номер и обнаружил, что Симмс по-прежнему пребывает в бесчувственном состоянии, хотя теперь лежит в нескольких метрах от того места, где он его оставил, так как, по-видимому, просыпался среди ночи и пытался доползти до кровати в поисках тепла. У него было багровое, переходящее в синеву лицо, и он натужно дышал, издавая при этом хриплые звуки, какие издает тромбон, если заткнуть его мокрыми тряпками. Рейнольдс быстро перенес Симмса в его комнату и уложил в постель. После этого он вызвал врача, определившего у больного тяжелую форму пневмонии. Симмс так до конца и не пришел в сознание. На протяжении четырех дней он только обливался потом, бредил и метался в жару на кровати, громко зовя Литину. На рассвете своего последнего дня, прожитого на поверхности той самой Земли, которая обрекла его на такие унижения, Симмс открыл глаза и уставился на Рейнольдса, просидевшего все это время у его изголовья. Собрав последние силы, отставной капитан обратился к нему хриплым сдавленным голосом. Все мои усилия были тщетными, прошептал он. Литина никогда не узнает, что я стал жертвой заговора, что я по-настоящему любил ее и продолжал любить, покинув ее мир, каждый день, каждый час. Рейнольдс смотрел на него и чувствовал, как его сердце наполняется жалостью. И тогда, почти не отдавая себе отчета в том, что делает, он взял Симмса за руки и пообещал ему в этой комнатенке, пропахшей лекарствами и смертью, что не успокоится, пока не достигнет центра Земли и не передаст Литине его слова. Симмс с трудом выдавил из себя благодарную улыбку. И через несколько секунд его глаза потухли, а рот судорожно открылся в поисках воздуха, который он уже был не в состоянии вдохнуть.

Освобождение от Симмса оставило горький осадок в душе Рейнольдса, но, поскольку было бы весьма непрактичным плакать из-за этого, а тем более терзаться до конца своих дней воспоминаниями, как, несомненно, поступила бы любая чувствительная душа, он решил задвинуть их в самый дальний уголок памяти, где хранились поступки, которыми он не слишком гордился, и следовать своему плану. Так что Рейнольдс продолжал выступать с лекциями по всему восточному побережью, увешивая стены иллюстрациями из трудов Галлея, Эйлера и прочих ученых. Поскольку его выступления не давали никакого результата, отчаяние заставило его брать за вход пятьдесят центов, чтобы таким образом собрать деньги на экспедицию. Но очень скоро ему открылось, что этот романтический порыв не приносит никакой практической пользы, и он решил: пришла пора пробиваться в более высокие сферы. Он вербовал сторонников, переезжая из города в город, и с удвоенной силой стучался в двери высоких кабинетов, пока наконец не заручился поддержкой самого президента Джона Куинси Адамса, пообещавшего ему, что правительство возьмет на себя расходы по исследованию отверстия на полюсе. Однако Рейнольдсу не пришлось откупоривать шампанское, так как, на его несчастье, Куинси проиграл выборы, не успев выделить ему деньги, а занявший его место Эндрю Джексон, с которым Симмс плечом к плечу сражался во время обороны Нового Орлеана, отменил экспедицию. Но Рейнольдс не сдавался. Он уже слишком далеко зашел, чтобы начинать все сначала. А потому, воспользовавшись тем, что Соединенные Штаты испытывали по отношению к европейским странам комплекс культурной неполноценности, он попробовал преподнести полярную экспедицию как величайшее патриотическое предприятие, какое только можно себе вообразить. Проект привлек внимание Уотсона, предпринимателя, который немедленно изъявил готовность. Деньги Уотсона сыграли свою роль, и постепенно многие другие влиятельные люди присоединились к предприятию, так что образовалась запутанная сеть тайных интересов, и в один прекрасный день Рейнольдс внезапно обнаружил, что за ним пристально наблюдают могущественные хищники — следят за каждым его шагом и готовы разделить с ним триумф или сожрать его в случае неудачи. Наконец «Аннаван» под крики толпы отплыл из нью-йоркского порта и взял курс на отверстие в полюсе, а мечта, отравлявшая жизнь Симмсу, была названа газетчиками Великой американской экспедицией.