Книга Полночная чума - Грег Кайзер

Бринк почему-то решил, что Чайлдесс лжет, что на самом деле ему известно гораздо больше, нежели он говорит.

— И как там дела в Дакаре? — спросил он.

— В Дакаре чума, как ты и говорил, — ответил Бринк, вновь глядя из окна на гавань.

— И?

— Это естественная чума.

— Ты привез образцы крови и культуры?

— Я был вынужден их оставить, — ответил Бринк и посмотрел на начальника.

— Жаль.

Его отправили в Дакар проследить за эпидемией чумы, выяснить, каковы причины этой вспышки — естественные ли они, и не кроется ли за ней что-то другое. Чайлдесс поерзал на соседнем сиденье. Ага, сейчас начнется.

— О чем, во имя всего святого, ты думал? — спросил он, однако голос его звучал по-прежнему мягко.

— Обвинения против меня высосаны из пальца, Пол.

— Фрэнк, у нас с тобой был уговор. Ты будешь соблюдать осторожность. Ты не станешь искать на свою голову неприятности, — голос Чайлдесса звучал еще тише.

— Мне было поручено выявить больных еще до того, как их отправят на карантин, разве не так? Мортон не горел желанием мне помочь, и я был вынужден искать нужную мне информацию в обмен на пенициллин. Откуда мне было знать, что он подумает, будто я краду морфин и ввожу лошадиные дозы? Это же чушь, бред сивой кобылы.

Чайлдесс снова уставился в окно.

— Мне пришлось сделать несколько крайне неприятных звонков, чтобы вызволить тебя и вернуть домой, — произнес он, наконец, не отрывая глаз от оконного стекла. — Подчеркиваю, крайне для меня неприятных. Нам с тобой крупно повезло, Фрэнк, что наш секрет остался между нами.

Интересно, какой именно секрет, мысленно удивился Бринк. У них с Чайлдессом таких секретов не один десяток.

Например, что, по мнению Чайлдесса, за вспышкой чумы в Дакаре стоят немцы. Это тоже был их секрет, каким бы чудовищным вымыслом он ни казался. Или то, что он сам прибыл в Дакар с рюкзаком, набитым ампулами с А-17 — тем самым новым антибиотиком, который разработала Кейт, чтобы испробовать его эффективность на жертвах чумы.

— Мы ведь всегда понимали, что это дело сопряжено с риском, — произнес Бринк. — Что нас в любую минуту могут разоблачить. Нам нужно было с самого начала поставить в известность власти в Дакаре.

Чайлдесс отвернулся от окна и обвел взглядом салон машины. Бринк попытался рассмотреть лицо своего друга в неверном вечернем свете портсмутских фонарей. «Додж» уже добрался до окраин города, застроенных плоскими складскими помещениями, некоторые из них остались стоять, зияя пустыми окнами, после бомбардировок четырехлетней давности. Глядя же на ряды двухэтажных жилых домиков, можно было подумать, что в них обитают крысы, а нелюди.

— Значит, причины были естественными, — произнес Чайлдесс, словно разговаривая сам с собой. — А как антибиотик? Давай, выкладывай все как есть.

Бринк регулярно информировал Чайлдесса телеграфом даже о самых мельчайших деталях — никто в Портон-Дауне не должен был знать, чем они занимались в кирпичных домиках в Уилтшире, и поэтому был вынужден осторожно подбирать слова. Все, что он мог сообщить, это число заболевших и число тех, кто оставался в живых в течение отчетной недели.

— И как, он действует? — спросил Чайлдесс, когда Бринк не ответил на его вопрос.

— Похоже, что действует, — ответил Бринк, сказав то, что, по его личному мнению, было правдой.

— Ты считаешь…

— Разумеется, испытания нельзя назвать безупречными, — продолжил Бринк. В салоне машины его голос звучал громче, чем на открытом пространстве летного поля. — Но я пытался спасти людей.

Он на мгновение умолк и сделал пару глубоких вдохов.

— Да, похоже, что он действует, — подвел он итог.

Их с Кейт антибиотик, их актиномицин, прозрачная жидкость, которую он впрыскивал той чернокожей девочке, должен был стать частью защиты против немецкой сибирской язвы, если, конечно, до этого дойдет. В лабораторных условиях пенициллин показывал свою эффективность против возбудителя болезни, однако Кейт была уверена, что ее антибиотик будет еще более эффективным. Поэтому, как только они узнали, что в Дакаре свирепствует вспышка бубонной чумы, Кейт настояла на том, чтобы он захватил с собой ампулы А-17. И хотя антибиотик был разработан для борьбы с сибирской язвой, он по идее должен быть не менее эффективен и против грамм-отрицательных бацилл Pasteurella pestis. Чайлдесс в конце концов дал согласие, но только после того, как Кейт уже не было в живых.

— Я выявил четырнадцать заболевших, но лишь у одной была легочная форма. Всем им я вводил актиномицин. Десять, нет, одиннадцать умерли.

Одиннадцатой была чернокожая девочка.

— У меня в заметках есть все подробности.

В черном кожаном блокноте, скрепленном куском бечевки.

— Та, что с легочной формой. Она… — начал было Чайлдесс.

— Нет, она не выжила, — ответил Бринк и потер глаза. Боже, как он устал.

— То есть выжило всего трое? Это ничем не лучше, чем при отсутствии лечения, — заметил Чайлдесс.

— Просто они попали ко мне слишком поздно, — возразил Бринк. — Я уверен, результаты были бы иными, если бы я мог их диагностировать и приступить к лечению при самых ранних симптомах.

Они, часом, не пропустили поворот? «Додж» почему-то катил на восток, а не на запад, в направлении Солсбери и Портон-Дауна. Вскоре машина замедлила скорость и остановилась, пропуская конвой грузовиков.

— В Каире ничего не вышло, — неожиданно произнес Чайлдесс.

— В Каире? — не понял его клюющий носом Бринк.

— Армейские врачи в Каире использовали против чумы пенициллин. Увы, безрезультатно. Никакого действия — ни против бубонной формы, ни против легочной. Совершенно бесполезен.

Бринк ущипнул себя за переносицу, в надежде, что это прояснит его затуманенное сознание. Женщина-водитель вновь тронулась с места, и спустя несколько минут темные улицы Портсмута сменило загородное шоссе, а сам город остался далеко позади.

— Скажи, А-17 убил кого-нибудь в Дакаре? — поинтересовался Чайлдесс. Бринк знал, рано или поздно этот вопрос будет ему задан.

Диань заявил, что девочка не дотянула до карантина.

— Нет, — ответил он.

— И на том спасибо, — сказал Чайлдесс. — Так что можешь спать спокойно. Твоя совесть чиста.

— По крайней мере она у меня есть, — заметил Бринк. Они часто спорили по этому поводу, причем всякий раз как будто впервые.

— Свою я на время отправил в чулан, — заявил Чайлдесс, — правда, такая роскошь доступна не всем. Некоторым из нас приходится быть такими же бездушными и коварными, как и наш противник, иначе мы проиграем войну. Но Кейт, Фрэнк, это совершенно другая история.

— Я ни в чем не виноват, — ответил Бринк.