Книга Самое время для новой жизни - Джонатан Троппер

По правде говоря, мы и сейчас по большей части слушаем ту же музыку, что в университете. Примерно в двадцать шесть, пытаясь отсрочить тридцатилетие, я включил в свою фонотеку новые гранжевые группы – Pearl Jam, Nine Inch Nails, Bush, Stone Temple Pilots и так далее, но после тридцати распрощался почти со всеми ими. В тридцать возвращаешься к ласкающим слух мелодиям, на которых вырос. Декаданса – самого настоящего – вполне хватает в жизни, уже незачем искать его в музыке.

Глава 5

Как-то с Чаком навещали Джека в Лос-Анджелесе, и Джек взял нас на вечеринку к другу-продюсеру в Беверли-Хиллз. По такому случаю Джек нас приодел: темные однобортные костюмы от Хьюго Босса, кожаные туфли от Дольче и Габбаны, светлые рубашки без галстуков; я прямо чувствовал у себя на лбу жирное черное клеймо “самозванец”. В лимузине Джек извлек откуда-то косячок с марихуаной, мы выкурили его на троих, в итоге у меня заболело горло, зато на вечеринку я прибыл расслабленным, чувствуя себя в теме. Утопавшее в густой зелени одно этажное ранчо с оштукатуренными стенами захватил плющ. Невозможно было понять, где заканчивается дом и начинается растительность. Передняя дверь, три ступеньки вниз, и мы оказались в огромной, ниже уровня входной двери гостиной, больше похожей на концертный зал. Куда ни глянь – стайки высоких блондинок в маленьких черных платьях.

– Ого! – воскликнул Чак. Такой расклад ему понравился. – Мистер, это что, рай?

– Лучше, – ухмыльнулся Джек. – Это АМО – богатейший природный ресурс Голливуда.

– АМО? – переспросил я.

– Актрисы, Модели и все Остальные, – пояснил Джек, пожимая плечами.

– Да будет так, – благоговейно возгласил Чак.

В колонках гремел джаз. Повсюду группы мужчин, одетых в основном так же, как я. Представители другой разновидности мужчин – стройные, в тугих жилетах и рубашках с коротким рукавом, с прическами, будто вылепленными скульптором, и ослепительными улыбками – мастерски лавировали в толпе. Они разносили подносы с разноцветными закусками и общались при этом, казалось, не меньше всех остальных. Я повернулся к Джеку спросить, есть ли специальная аббревиатура для мужчин, но тот уже растворился в толпе. Можно было, конечно, присвоить им ту же, что и блондинкам: Актеры, Модели, Официанты, – но я решил называть их просто Красавчиками.

Посмотрев налево, я увидел, как Джек приближается к группе из четырех мужчин в костюмах; самый толстый подзывал его, неистово размахивая сигарой, как волшебной палочкой.

– А вот и он! – явно переигрывая, завопил этот парень с таким утробным звуком, словно у него в животе катались булыжники. Он приобнял Джека одной рукой за плечи. – Вот он! Я хочу вам про него рассказать!

Джека затянуло в водоворот сигаретного дыма и костюмов, и мы с Чаком оказались в свободном плавании. Мы пробрались к бару, укомплектованному очередным Красавчиком, Чак взял двойную порцию выпивки и направился к одной из АМО, со скучающим видом подпиравшей стену. Он что-то сказал ей, выражение ее лица нисколько не изменилось, однако она приняла бокал и продолжила поверх плеча Чака прочесывать комнату взглядом.

Оставшись в одиночестве у бара, я быстренько опрокинул две стопки водки, чтобы заглушить подступающий мандраж, потом взял стакан чего-то фруктового – занять руки – и отправился гулять по дому. После отъезда Линдси прошло примерно четыре месяца, у меня в сердце живого места не было, но мысль подцепить кого-нибудь из этих экзотических существ и провести ночку бесстрастного секса будоражила. Нравственное падение как способ легализации разрыва или косвенной мести. Секс вместо анестезии. Подумалось, что так или иначе секс мне необходим. Проходя мимо темного кожаного диванчика, на котором сидела изможденная дама цвета чипсов со вкусом барбекю, я услышал, как она жаловалась на своего пластического хирурга парню в черном пиджаке с прической Элвиса Пресли и сросшимися бровями.

– Я так расстроилась, – говорила она. – Я ведь думала, он самый лучший. Все так считают. А потом просыпаюсь и вижу вот это, – она указала на левое полушарие своей сверхъестественной груди.

– Просто не верится, – посочувствовал Элвис. – Все действительно так плохо, как говорят?

– Сам посмотри, – и дама задрала коричневую облегающую кофточку, обнажив поразительно круглую грудь, почти светившуюся на фоне темной диванной обивки. Грудь сидящей женщины не висела, а выпирала из грудной клетки и казалась совершенно самостоятельной частью тела. Было нечто возбуждающее в том, как буднично она выставила грудь на всеобщее обозрение. Я не разглядел никакого изъяна, но Элвис продолжал сочувственно кивать, и вдруг до меня дошло, что теперь уже не только я разглядываю их, но и они меня. Женщина метнула в мою сторону презрительный взгляд и медленно опустила кофточку. Я понял, что здесь свои правила: можно смотреть, но нельзя выказывать чрезмерного интереса. Здесь в ходу было безразличие, и кто не мог его предъявить, того разоблачали как чужака и без промедления выгоняли вон. Раздосадованный, я поплелся дальше.

За диваном находились застекленные двери, вечеринка выплеснулась на широкую террасу, в центре которой располагался бассейн в форме фасолины. В неверном свете прожекторов, горевших под водой, гости кружили словно тени. У бассейна я заметил одинокую женщину, она сидела в шезлонге, лениво покачивая ногой. Симпатичная, но вовсе не такая сногсшибательная, как большинство женщин на этой вечеринке. Вот мой шанс, подумал я. После отъезда Линдси я твердо решил придерживаться правила: не тяни руку к тому, чего не можешь схватить. Я подошел, занял соседнее кресло и спросил, имитируя, уж не знаю зачем, легкий акцент уроженца Среднего Запада:

– Как поживаете?

– Лучше всех! – Женщина насторожилась. – Вы знакомый Айка?

– Айка? – переспросил я, поняв с опозданием, что она имеет в виду хозяина дома.

– М-да… – протянула она язвительно. – Я так сразу и поняла.

– Что вы хотите этим сказать? – поинтересовался я.

– Да нет, ничего, – она отпила из бокала. – Просто прикидываюсь стервой.

Я тоже сделал глоток.

– Так это дом Айка?

– Ага, – женщина откинулась и вытянулась в кресле. Ее блузка приподнялась, и я увидел узкую полоску гладкой белой кожи пониже пупка. – Я его сестра. А у вас какая уважительная причина?

– Меня Джек привел.

– Джек Шоу? – она сразу оживилась.

– Он самый.

– Здо́рово.

Я обронил имя Джека без всякого умысла, по крайней мере мне так казалось, однако же любопытно было, что это даст. Я откинулся в кресле и молча ждал. Долго ждать не пришлось.

– Может, познакомите меня с ним? – наконец попросила она.

– Конечно.

Мы поднялись, направились внутрь, и тут я подумал о технической стороне дела.

– Я же не знаю, как вас зовут.

– Точно. Валери.