Книга Хуш. Роман одной недели - Ильдар Абузяров

Али же продолжал крутить ручку радио, словно играть со смертью, и сквозь хрип и шип океана он пытался на волнах эфира долететь до «Страны тысячи и одной ночи», туда, где скрывается его возлюбленная Алла.

2

И то, что она сейчас где-то здесь, в этом городе, куда чудесным образом, словно на ковре-самолете переместился и он сам, делало пребывание Али в огромном пустом номере еще более невыносимым. Ведь что делать в огромном и холодном доме? Что делать в огромных хоромах ванной с хромированными кранами и сияющими золотом ручками и поручнями? С умывальником и туалетным столиком из яшмы, с душистым халцедоново-желтым мылом и гигиеническими салфетками, пропитанными чередой, для умащения и тонизирования кожи. С кристаллами океанической соли в пластиковых банках и масляными шариками, словно снятыми с нитки четками, для снятия стресса и релаксации, для укрепления нервной системы. Что еще делать, как не слушать болтовню по радио и не бултыхаться в джакузи?

Потому что поистине есть такие отели, в меню которых не семь видов напитков в бокалах и рюмках, а семьдесят видов наполнителей в ваннах. А если вы готовы выйти за рамки меню, специальные сотрудники в миг наполнят для вас джакузи шампанским элитного сорта с головокружительными пузырями за несколько тысяч евро.

Но и без шампанского возбужденное сердце Али колотилось, а голова кружилась. Весь вечер Али не находил себе места: первые три часа он слонялся из угла в угол, залезал через каждый час в джакузи. Пил кофе с миндальным печеньем и белоснежным рафинадом. И читал, читал намаз.

3

Ведь есть такие отели, в номерах которых сразу же хочется читать намаз. Может, поразившись их райским великолепием и красотой. А может, будучи ошарашенным бессмысленностью их огромных размеров и пустотой, в которой уютно себя может чувствовать разве что хасим – ветер джиннов и пустыни Сахара. Вода от дуновения которого закипает сама собой даже в джакузи. И начинает булькать, словно в нее вместе с потоком ветра попали куски сахара.

Али провел ладонью по гладким плитам кафеля кофейного цвета и цвета пустыни в сумерках, таким гладким, будто их веками лизал ветер-пес хасим, зализывая своим горячим шершавым языком, словно раны на своих лапах, создающие эффект старины трещинки. И вдруг рука Али угодила в горячий поток сухого воздуха, и его лицо, и волосы обдуло иссушающим жаром из пасти сушилки. Обдало спертым воздухом такой страшной силы, что руки и лицо Али высохли в мгновение ока. И юноша сразу почувствовал себя вновь в родной пустыне, в момент начала бури, от адского завихрения которой прячется все живое. К тому же гладкие настенные плиты и кристаллы океанической соли на кромке ванны, оставшиеся после отлива воды, напоминали его родные скалы, которые он излазил на пузе вдоль и поперек.

Решив спастись в образовавшейся естественным путем впадине – лагуне, Али бросился в ванну, и тут вдруг прилив – вода начала прибывать стремительно. Но не просто прибывать, а еще и булькать-трепыхаться, словно ветер хасим проник и в эту лагуну. Поэтому Али не выдержал и выбежал в комнату, подальше от сушилки и джакузи, где накрылся барханом одеяла, спрятался с головой под него, словно суслик, а потом все-таки взял пульт и чуть было не нажал на кнопку, чуть было не вызвал джинна. Чтобы тот перенес его назад домой. Но вовремя одумался и отложил пульт в сторону.

4

Собственно, тут и начинается наша история. Потому что подсознательно Али не спрятал пульт далеко-далеко, а положил на столик, рядышком с собой. А чтобы как-то удержаться от взглядов на это зло, исчадье порока и соблазна, Али пытался смотреть в окно и думать об Алле.

Но, с другой стороны, думал он, разве любовь не более взрывоопасна, особенно если она запретна? А вся эта любовная история началась с покушения на запретные плоды. Говорили же ему и великий шейх Абу Зари, и Аль-Рустами, и Фатих-бей: не смотри телек, не слушай радио – по нему передают музыку для танца живота.

Ведь всем в их стране хорошо известно, что телевизор – та же игрушка с радиоуправляемой миной, от которой полно детей в их городке осталось без рук или ног. Сегодня по нему покажут какой-нибудь сюжет, а завтра, считай, прилетят черные ястребы из города, где есть небоскреб-утюг, утюжить кассетными бомбами таинственные пещеры. Хотя истинные таинственные пещеры Торо-Боро, полные бесценных сокровищ и разбойников, прячутся именно в подобных отелях.

Да, телевидение – это большое зло, как и кассетный магнитофон и радиоприемник. Как и вообще все блага цивилизации с их демократией и бытовыми приборами. Что уж говорить о выпускающих горячий пар танках и бомбардировщиках-утюгах. Но, клянусь, он не сам включил телевизор, как не сам вышел на улицу без надобности.

5

Впрочем, вернемся в отель. Ведь есть такие отели, которые взлетают на воздух, если только к ним можно подобраться. Потому что они стоят, словно пуп земли, словно столб из первосортной белоснежной соли, возвышающийся надо всем миром. И выглядят так красиво, так подтянуто, с такой гордой осанкой, что, глядя на них, сам цепенеешь от восторга и превращаешься в соляной столб.

Потому что внутри этого отеля, по слухам и словам уважаемых стариков и шейхов, находятся настоящие Содом и Гоморра. В них казино и аукционы, сауны и стриптиз, а иначе бежал бы из этого автономного мира, величиной с два древних города, пророк Лут со всем своим благородным семейством. Бежал бы со словами, что «они будут разрушены, как только мы покинем их. Подточены ветром джиннов, взрывом земли, землетрясением. Но вы не думайте ни о чем, и не горюйте, и не оборачивайтесь в сожалении о такой жизни».

Потому что есть такие отели, про которые шейхи говорят, что они возведены джиннами. Что они исчадие греха и разврата. Что они пещеры сказочных сокровищ и лабиринты страсти. Что они мир плутовства и казино, сплошное шулерство вперемешку с шарлатанством. Отели – загадка на загадке, загадки ради загадок, обман и колдовство ради сна наяву.

Отели, про которые завистливые и участливые языки, облизываясь, говорят, что они взлетят на воздух, если только террористы не пожалеют такую красоту.

6

Да, эти отели выглядят гордо и независимо у границ богатого мира, на страже его комфорта, благополучия и роскоши. Ведь, по слухам, в каждом таком отеле собственные источники электричества и скважины в километры, из которых они черпают холодную колодезную воду. А в бедном городке несчастный ишак по кличке Стремительный доставал и доставал воду, из последних сил ворочая колодезное колесо. И за ней приходилось ходить на другой конец городка с кувшином на плече, а потом долго греть на солнце. Потому что мать берегла керосин и дрова, стараясь лишний раз не разогревать воду на огне. Берегла до такой степени, что в какой-то момент казалось, что все в доме пропахло керосином. Но это был запах кислого пота, плавящегося под палящим солнцем тела.

А ночью так холодно, ночью вода остывает очень быстро, и с утра приходится брать омовение самим холодом, а если воды нет то и пылью. А здесь горячая вода течет из одного крана с холодной в любых количествах, стоит только легонечко повернуть ручку, – как такое может быть, Али не мог взять себе в голову. Не мог понять, как с одной стороны от него может находиться его мать, измученная, постаревшая раньше времени, с сухими мозолистыми руками, а с другой – гордо возвышаться над остальным миром независимо ни от чего осанистые отели-господа.