Книга Как разграбили СССР. Пир мародеров - Лев Сирин

— «Личник» Гайдара и Козырева (в начале 1990-х министр иностранных дел России. — Прим.авт.) Ваш экс-коллега по 9-му Управлению КГБ Андрей Луговой рассказывал, как после развала СССР усложнилась организация охраны высших лиц государства. Можете сказать, в чем главная сложность работы ФСО в сравнении с временами «девятки»?

— ФСО сейчас в десятки раз тяжелее, чем нам. Это бесспорно! Законопослушность населения очень низкая. Раньше человек понимал, что если сотворит хоть что-то рядом с охраняемыми лицами, то ему потом мало не покажется. А сегодня никто ничего не боится. Напротив. Вспомните Хинкли, который совершил покушение на Рейгана, чтобы прославиться. Сейчас в России таких Хинкли полным-полно.

В СССР количество «стволов», ходивших по рукам, можно было пересчитать по пальцам. Кроме того, ежегодно перед 7 ноября и 1 мая КГБ с другими силовыми ведомствами проводил спецоперации по изъятию незаконного оружия у населения. Изымали десятка полтора-два единиц, причем, как правило, еще времен Великой Отечественной войны: пистолеты «Парабеллум», автоматы «Шмайсер», которые люди выкапывали где-то в лесу. Но, конечно, в наше время по рукам не ходили ни гранатометы, ни бомбы, ни такое количество автоматического оружия. Об этом тогда никто и помыслить не мог.

В СССР была мощнейшая система контроля за взрывчатыми и сильнодействующими ядовитыми веществами, которые могли бы использовать террористы. Все места, где, в принципе, можно было попытаться такое оружие добыть, были обставлены нашей агентурой. Любая попытка изучить вопрос о приобретении, к примеру, цианистого калия заканчивалась тем, что этот любознательный человек попадал в поле зрения органов госбезопасности и скоро к нему приходил дядя с васильковыми петлицами в кителе: «А зачем тебе килограмм цианистого калия?» А сегодня возможности у террористов для приобретения такого рода оружия огромны.

— Способы ликвидации больших людей постоянно совершенствуются, создавая дополнительные сложности для Вашей службы. О каких наиболее экзотических видах покушений на первых лиц доподлинно знаете Вы?

— Когда мы готовили первый визит Горбачева на Кубу, я заранее выехал в эту страну, потому что полностью отвечал за это мероприятие. По приезде, узнав от коллег-кубинцев, что на Фиделя Кастро было совершено около 60 покушений, про себя улыбнулся: каждый кулик, мол, свое болото хвалит. Но когда вернулся в Москву, то в архивах внешней разведки накопал около 40 документально подтвержденных покушений на лидера кубинской революции. Вот там был полный спектр, как вы говорите, экзотических видов покушений.

Ну, например, зная, что Фидель — дайвер, любитель понырять с аквалангом, ему на морское дно подкинули удивительно красивую заминированную раковину в надежде на то, что Кастро среагирует именно на нее. Экзотика? Или другой случай. Как-то Фидель должен был в прямом эфире выступать по кубинскому телевидению. Так вот в телестудии сотрудниками его службы охраны был обнаружен баллончик с ЛСД, который должен был начать разбрызгиваться во время передачи. То есть враги Кастро хотели, чтобы у него «поехала крыша» на глазах у всей страны, что было очень вероятно, учитывая общую эмоциональность Фиделя.

И подобных случаев в истории служб охраны вы найдете много. Вспомните убийство банкира Кивелиди. Его отравили с помощью редкого вещества нейротоксического действия. Раньше такого, конечно, не было. Так что наука убийства человека движется вперед. Соответственно и все службы охраны должны развиваться параллельно этому процессу.

— Не секрет, что защита первого лица проводится многоступенчато. Можете, как профи, определить по телевизору, на какой из крыш во время выхода президента на улицу сидят снайперы?

— Работа снайпера достаточно легко просчитывается. Любой снайпер назовет вам точку, откуда удобнее всего стрелять. Так что и я тоже легко ее спрогнозирую. Что касается многоступенчатости, то уже давно немцы провели исследование, в котором доказали, что решающим фактором в осуществлении безопасности высших лиц государств действительно является комплекс мер, а не непосредственно телохранители. Телохранитель — лишь элемент этой системы. Роль же личной охраны, по их мнению, — «фактор чисто психологический» — мол, знай: если ты что-то сделаешь, расправа будет коротка.

Важно понимать, что каждое мероприятие, связанное с охраной политических деятелей, всегда сопровождается серьезной агентурно-оперативной работой в окружении объекта. И практически по каждому мероприятию есть так называемые сигналы об угрозах. У нас ими занималось специальное контрразведывательное подразделение «девятки». Ну, образно говоря, к примеру, готовится визит руководителя нашего государства в Израиль, а наша разведка там добывает информацию, что какой-нибудь известный террорист типа Абу Джихада вдруг накануне этого визита пропал из поля зрения разведслужб. Почему? Где он? Для охраны это уже повод к размышлению. Далее по ступенькам. Пограничники.

Полиция. В общем, огромный комплекс мероприятий, лишь в конце которого стоят сотрудники ФСО или в наше время 9-го Управления КГБ.

— Абу Джихад, Бен Ладен и им подобные террористы, конечно, просто обязаны привлекать внимание любой службы охраны государственных лидеров. А насколько тщательно отрабатывались — и отрабатываются — спецслужбами сигналы, лишь косвенно связанные с высшими политическими деятелями?

— В КГБ СССР существовал приказ — уверен, такой же существует и сегодня в ФСБ-ФСО, в соответствии с которым каждый сотрудник органов госбезопасности, получивший любую информацию, хоть как-то касающуюся руководителей государства, обязан был срочно сообщить о ней своему начальству. Ну, например, работали мы и с анонимными письмами, в которых имелись угрозы охраняемым лицам. Шли ведь тонны анонимок. И если среди них были письма, хоть как-то касающиеся руководителей страны, они обязательно попадали в контрразведку 9-го Управления, которая проверяла их либо своими силами, либо с помощью коллег-смежников. Есть такой Алексей Петрович Кандауров, генерал КГБ, который работал помощником Ходорковского. Так вот он до прихода в 9-е Управление занимался в 5-м Управлении розыском анонимов. И был очень эффективен в этой должности. Короче говоря, розыскники КГБ находили до 90% анонимов.

Существовали наработанные годами методики. Во-первых, почерк заинтересовавшего КГБ анонима ставился на контроль по всей стране. На каждом почтамте сидел человек, который сравнивал почерк этого анонима со всеми без исключения проходившими через него письмами. Сегодня уже не тайна то, что в СССР существовала перлюстрация корреспонденции. Во-вторых, в Советском Союзе по любому конверту можно было определить, в каком конкретном киоске он куплен. Для этого на конверте были специальные пометки, специальные знаки. На специальном учете были все пишущие машинки. Так что по напечатанному тексту, так же как и по баллистической экспертизе пули, находили конкретную пишущую машинку, а естественно, и анонима-исполнителя.

— Насколько эффективна была «сигнальная профилактика», если учесть, что количество сигналов об угрозах жизни и здоровью первых лиц порой доходило до 300 в год?

— В качестве ответа на этот вопрос расскажу вот что. Мало кто сегодня знает, что Мавзолей В.И.Ле-нина — огромнейший технологический комплекс. В нем помимо траурного зала располагаются не только различные технические сооружения, но и, например, комната психологической разгрузки для сотрудников, которые несли там службу. В этой комнате звучала приятная музыка, на стенах висели красивые картины — лес-птички, стояли самолетные кресла, в которых можно было посидеть-рассла-биться. А в комендатуре Мавзолея, например, был небольшой музей, в котором было собрано все, что в него намеревались тайком пронести посетители. Оружие, ножи, булавы, чего только не было... И все это, как вы понимаете, люди несли с собой не просто так, а с определенными целями. И изъятие этих предметов как раз и было показателем реакции сотрудников «девятки» на сигналы.