Книга Цветок папоротника - Ольга Юнязова

От бессонницы заломило в висках. Оксана встала и подошла к окну. Безлунная июньская полночь была расцвечена редкими квадратами светящихся окон. Прижавшись лбом к прохладному стеклу, Оксана вгляделась в темноту. «Так жить нельзя», – мелькнули в голове слова. «А как можно? Как нужно?» – спросила она невидимого внутреннего собеседника. Ответа не последовало. Только комок в груди немного вырос в размерах. Оксана взяла с тумбочки ингалятор и, усевшись на подоконник, поискала взглядом звезды. Бледные, едва видимые точки грустно мерцали на небе.

– Что ж ты грустен и зол, мой седой скоморох? – спросила она кого-то в ночи.

– Мой потертый камзол весь до нитки промок, – услышала она ответ. – И не спасет от дождя старый выцветший зонт.

– Я согрела б тебя, но и мне не везет.

Я в привычном строю, я в кирпичном раю.

Но я слышу далекую песню твою.

Ко мне северным ветром ее принесло.

Она бьется, как птица в двойное стекло.

Оксана улыбнулась. Давно уже стихи не рождались в ее голове. Она провела пальцем по стеклу – раздался скрип, похожий на стон. Через несколько секунд стон повторился. Оксана прислушалась. Кажется, это из комнаты мамы…

Вбежав в спальню Елены Сергеевны, Оксана нашла мать лежащей на полу. Перепугавшись, бросилась к телефону и нажала «аварийную кнопку». Через несколько минут в квартиру вошла знакомая медсестра и удивленно уставилась на пустую постель Оксаны.

– С мамой что-то случилось! – объяснила Оксана, заглянув в комнату.

Медсестра осмотрела Елену Сергеевну.

– Надо срочно везти в клинику, – спокойно сказала она. – Я взяла совсем не те лекарства.

– Что с ней? – дрожащим голосом спросила Оксана.

– Это врач скажет. – И она знаком приказала подошедшим санитарам забрать больную для госпитализации. – Утром приезжайте в больниц у, там все узнаете.

– Но она хоть жива?

– Да все будет нормально, – профессионально улыбнулась медсестра. – Наверное, просто давление подскочило.

Что делать?

Утром Оксана проснулась с тяжелой головой и невыносимой тоской в груди. Восстановив в памяти события ночи, она пошла собираться, чтобы поехать к матери в больницу.

На кухне было непривычно тихо и одиноко. Никто не гремел кастрюльками и не ворчал по поводу некомфортных погодных условий. Завтракать не хотелось.

Взяв сотовый телефон, Оксана выбрала из списка номер Алексея, но вдруг вспомнила, что теперь он не шофер, а директор фирмы и у него вряд ли сейчас есть время возить ее по всяким делам. Она отложила телефон и попыталась справиться с душившими ее эмоциями.

«Эмоции не подвластны разуму, Оксаночка», – вдруг услышала она знакомый голос из глубины подсознания.

«А чему они подвластны?» – со слезами в беззвучном голосе спросила она.

«Другим эмоциям», – долетел до нее ответ.

«Другим эмоциям? А где их взять, если есть только страх, одиночество, тоска и беспомощность?»

«Значит, надо найти их или создать».

«Легко сказать…»

Оксана не плакала, но душа ее сочилась невидимыми слезами.

В больницу она ехала на трамвае, грустно рассматривая пассажиров. Никаких положительных эмоций они у нее не вызывали. За окном тоже было мало сюжетов для радости. Несмотря на солнечный жаркий день, Оксане казалось, что на улице сумерки и осенняя слякоть. Внимание все время фокусировалось на печальных картинках: вот старуха с протянутой рукой сидит на газоне, а вокруг бегают чумазые полуголые дети; вот мужик на одной ноге с костылем; авария на дороге: перепуганный пенсионер суетится вокруг разбитого «москвичонка»…

Оксана закрыла глаза и оказалась один на один с давящей серой мглой, клубящейся, словно дым, в области сердца. Конечно, сквозь такую пелену любая реальность покажется безрадостной.

Открыв глаза, она увидела перед собой грустную девочку, лениво облизывающую мороженое. Снова зажмурившись, Оксана попыталась разогнать серый туман, но он плотной завесой окутывал все внутри. Тогда она представила себе мультяшное лицо человечка с надутыми щеками и мысленно обратилась к нему: «Ветер-ветер, ты могуч, разгони-ка стаи туч». Человечек набрал в легкие воздуха и дунул прямо в середину серой мглы. Серое марево задрожало и продырявилось. Тогда Оксана «закричала», призывая следующего помощника: «Солнце, солнце, посвети в оконце!» Эта детская игра немного отвлекла ее от унылых мыслей.

Снова открыв глаза, Оксана увидела перед собой ту же девочку, но было совершенно очевидно, что та вполне довольна жизнью, мороженым и сидящей рядом веселой мамой.

Оксана улыбнулась и выглянула в окно. Солнце отражалось в золотом куполе маленькой часовни, рядом с которой старинный фонтан поднял радугу. Детвора плескалась в воде, пытаясь поймать сверкающие брызги.

Зазвонил телефон.

– Ну что? – радостно спросил Лёха. – Не устала еще отдыхать?

– Да я еще даже начать не успела. А ты что, уже устал работать?

– Да нет. У нас все прекрасно. Вчера переговорил с…

Далее шел отчет о первом рабочем дне в новой должности. Оказалось, что все не так страшно, как Алексею вначале казалось. Потом он задал несколько вопросов, накопившихся у него за день, и наконец перешел к главной теме:

– Звонил Александр, его завтра выписывают! Представляешь? Врачи не нашли никаких существенных болячек. Говорит, лечащий врач даже засомневался в том, что список диагнозов в его медицинской карте не куплен.

– А зачем бы ему их покупать? – удивилась Оксана.

– Ну как же! У инвалидов пенсия больше.

– И что теперь? Снимут с него инвалидность?

– Вряд ли. Это процесс столь же сложный, как и ее получение. Кому надо возиться, комиссии всякие создавать? Инвалидность же дается, если человек признан безнадежным. Написали, что болезни не в стадии обострения, выписали всяких лекарств. Завтра отпустят, и он собирается сразу уехать обратно в деревню.

– Поня-атно, – грустно протянула Оксана. – А у меня маму сегодня ночью в больницу увезли.

– Да ты что?! Что с ней?

– Не знаю пока. Вот еду узнавать.

– На чем едешь? – Алексей удивился, что Оксана может ехать на чем-то, кроме своего «мерседеса» с ним за рулем.

– На трамвае, на чем же еще?

– А почему мне не позвонила? – возмутился Алексей.

– Так ты же теперь директор, а не шофер, – объяснила Оксана. – Пора привыкать к этим обстоятельствам.

– Ну, Ксюха, ты даешь! – И в его голосе она услышала те же нотки обиды, одиночества и брошенности.

Сизый туман снова накрыл реальность легким сумраком.