Книга Окончательный приговор - Сергей Самаров

Все понимали, что на этом процесс противостояния с прокуратурой не закончится. Даже сам государственный обвинитель заявил об этом. Скоро стало известно, что прокуратуре удалось добиться решения о новом рассмотрении дела – уже коллегией военного трибунала, а не присяжными заседателями. Судя по тому, как легко это решение было пробито в инстанциях, кто‑то сильно заинтересованный и властный помогал обвинению. И сомнений не было, что весь процесс направлен не против самих обвиняемых, а конкретно против спецназа ГРУ или даже всего ГРУ в целом. И давление, видимо, оказывалось на многие инстанции. По крайней мере, даже в самом Министерстве обороны и в Генеральном штабе резко сменили мнение о существе дела. Но если дело направлено против ГРУ, то ГРУ обязано было защитить своих бойцов, чтобы в итоге защитить себя. И снова была проведена большая оперативная работа с привлечением многих современных спецсредств контроля. Поскольку официального запрета высказано не было, было задействовано даже управление космической разведки, не говоря уже о сборе сведений всеми возможными способами в самой Чечне и в Москве. И появился результат, который можно было бы использовать.

Следствие надеялось на лояльность военного трибунала. Агентура, отслеживающая действия родственников и адвокатов пострадавшей стороны, сумела выяснить, что идет сбор средств, и средств немалых, но направлены эти средства должны были быть вовсе не на услуги адвокатов, поскольку сами адвокаты этот сбор средств и инициировали. Возник вопрос, для чего собираются деньги, и, чтобы выяснить это, был усилен контроль за деятельностью нескольких человек. Кое-что удалось сделать даже в превентивном порядке. Так, около миллиона трехсот тысяч долларов перевозилось в Москву частями. Естественно, такие средства наличными перемещать без охраны было рискованно. Около пятисот тысяч долларов перевозили в машине. Была выставлена охрана, и, как определили наши спецы, она была нанята из среды чеченских бандитов, находящихся в розыске, – и следовала, естественно, не без оружия. Данные были переданы в МВД, но не в Москву, а в территориальные органы, у которых не было времени на консультации с командованием. И по дороге машину блокировали два «Тигра» и автобус. Парни в «краповых» беретах не дали бандитам ни секунды на раздумья: двоих разоружили, третьего застрелили. Курьер с наличными, да еще под охраной разыскиваемых боевиков – дело явно тянуло на терроризм. По крайней мере, местное управление внутренних дел имело право так думать. Но главное было в том, что сумма до адресата не дошла.

Вторая машина везла всего четверть миллиона долларов. И тоже под охраной. А здесь данные были подсунуты уже не МВД, а натуральным русским бандитам. И машина с деньгами, и чеченские бандиты бесследно исчезли. Тем не менее, часть денег – и немалая – была доставлена в Москву. Но и доставлена тоже под нашим контролем. Не имея права на следственные действия, военная разведка все же не могла бы существовать, не умей она такие действия проводить. Правда, эти действия официально могли быть проведены только на территории чужой страны, являющейся потенциальным противником. Но что делать, если противник объявился в своей стране? Таким образом, даже в кабинете судьи военного трибунала, которому предстояло рассматривать дело группы капитана Беклемишева были установлены микрофоны подслушивающей аппаратуры и две видеокамеры.

Мы понимали, куда должны были поступить деньги, собранные в Чечне и частично добранные у московских чеченцев. И готовы были предъявить не кому‑то, не следственным органам и не службе собственной безопасности военного трибунала, а самому судье кадры видеозаписи, чтобы добиться такого приговора, на который мы могли рассчитывать. Однако дело повернулось к нам неожиданной стороной, и нашему изумлению не было предела. Никто из нас не мог ожидать, что в стране остались настолько честные судьи, что отказываются от полумиллиона долларов наличными. Судья военного трибунала согласился жить на свое подполковничье жалованье и взятку не взял, хотя имел возможность существенно изменить свою жизнь. Хорошим оказался человеком, но это добавило нам хлопот, на которые мы не рассчитывали.

После такого отказа судьи от взятки мы проявили халатность и слегка расслабились, считая, что и в новом процессе повторится то же самое, что в двух предыдущих. И не учли активность противоположной стороны. Не обвинения, конечно, – оно не имело возможности активизироваться настолько, чтобы стать серьезным противником, способным нанести урон. Активизировались родственники и те, кто был с родственниками заодно. Может быть, были задействованы друзья, может быть, были опять наняты бандиты…

* * *

Когда мне позвонил Паша Беклемишев, я находился в Грозном. Он сообщил, что какой‑то человек с кавказским акцентом позвонил Вальтеру Хосту и вызвал его из квартиры на улицу для разговора. И Вальтер пропал.

У меня, признаться, мелькали мысли, что родственники погибших не остановятся ни перед чем, даже если третье решение суда будет не в их пользу. Но всерьез такую версию я не рассматривал. А рассматривать следовало. Но после звонка капитана все соображения выстроились в логическую цепочку. Если судья не взял взятку, значит, он не вынесет обвинительный приговор – так посчитали родственники и адвокаты потерпевшей стороны. И решили перейти к собственным активным действиям. Этому следовало срочно что‑то противопоставить.

– Паша, уходи из дома. Предупреди Корчагина. Жди звонка. Моего или еще чьего‑то знакомого. Ни в какие посторонние контакты не вступать. Вы у них на очереди. А эти парни шутить не умеют. Осторожность предельная.

– Понял, товарищ полковник. Сразу звоню Вадиму.

– Давай. А я пока в Москву позвоню. Я сейчас в Грозном.

Вызвать оперативную группу было несложно. Сложно было найти следы Вальтера. Группа выехала на место, а я стал созваниваться с авиаторами, чтобы срочно выбраться в Москву. Я словно чувствовал, что Беклемишев может наломать дров. Характер у него такой, что может позволить себе пойти напролом. Он и наломал… Правда, не дров, а костей. Причем по‑крупному.

Как капитан нашел адрес адвоката-чеченца, главного в группе адвокатов и наиболее активного – того самого, что пытался вручить судье взятку, – я не знаю. Но он нашел его. И не только этого, но еще трех вооруженных парней с ним вместе. Чеченцы снимали в Балашихе частный дом. Это уже сам Беклемишев потом мне рассказал. Вместе в Вадимом Корчагиным они добрались туда, перескочили забор и устроились под распахнутым по причине жары окном. Но слушать разговоры им было неинтересно, потому что разговаривали в доме на чеченском языке, которого ни капитан, ни старший лейтенант не знали. Тем не менее, они не торопились. И дождались своего момента. Кто‑то позвонил адвокату на «мобильник», и тот стал разговаривать по‑русски. Из разговора выяснилось, что вскоре в дом должны кого‑то привезти. И еще удалось понять из разговора, что привезти должны были троих, но двоих других найти не удалось. Естественным было предположение, что привезти должны были Вальтера Хоста.

Корчагин нашел у стены сарая старую лопату, и занял позицию у окна. Беклемишев перешел к входной двери. Вскоре вышел один из чеченцев. Покурить решил на свежем воздухе. Одного удара бандиту хватило, чтобы получить перелом основания черепа. Беклемишев знает толк в ударах. Забрав у бандита оружие, капитан перебрался сначала в сени, прислушался там к происходящему в доме, и после этого вошел. Это он, конечно, говорил, что вошел. Я понимаю, что он влетел пулей, если никто из вооруженных присутствующих там людей не успел в него выстрелить. Один из чеченцев, правда, попытался выпрыгнуть в окно после того, как Паша выбил у него из руки пистолет, но нарвался горлом на лопату. Сам виноват. Нельзя же так неосторожно прыгать с подоконника…