Книга Семья для Бобби - Диана Уитни

— Нет, он защищал только себя, — горько ответила дочь, понимая, что это обвинение так же несправедливо, как и правдиво.

Джеймс Марголис находился между двух огней — либо крах карьеры, либо гибель семейного очага. В свои шестнадцать лет Чесса не понимала многого. Теперь, после почти десятилетнего балансирования на грани безденежья, с растущим ребенком на руках, она могла почувствовать тот ужас, который, должно быть, ощутил ее отец, когда Юджин Карлайл, владелец крупнейшего предприятия в городе, сделал ему предложение, от которого мало кто нашел бы мужество отказаться.

Все это случилось почти десять лет назад — в конце жаркого, душного лета, которое стало переломным моментом в ее жизни. Тогда Чесса вступила во взрослую жизнь, оказавшись абсолютно не подготовленной к ней.

Она до сих пор помнила удушливый запах цветов в официально убранной гостиной в доме Карлайлов. Каждая деталь того кошмарного вечера навсегда отпечаталась в памяти — мелкое дрожание пальцев Энтони Карлайла-младшего, сжимавших ей руку, ярость в глазах Карлайла-старшего и брезгливо поджатые губы матери Энтони, подавленное выражение на лице ее матери и невнятные объяснения отца.

Это был день потрясений и огорчений. Никто не спорил, что именно Энтони Карлайл является отцом ребенка Чессы. Энтони и Чесса были влюблены так, как только два юных сердца могут влюбиться друг в друга. Он был поражен, узнав, что Чесса беременна, но обещал остаться с ней. Ее романтические представления о счастье говорили ей, что это может значить только одно — свадьбу. Ближайшая подруга, Жаклин, пыталась предостеречь Чессу. Дальнейшие события показали, что она была права.

Скрипнул стул, и воспоминания испарились. Марджори встала, собачка свалилась с ее колен и нервно залаяла. Не обращая внимания на животное, Марджори ходила и бормотала:

— Это не вина твоего отца, Чесса. Будь честной хотя бы перед собой, у него не было выбора. — Она металась по комнате с посеревшим лицом и глазами, полными паники. — Это ты убежала из дому и умудрилась забеременеть. Ты создала эту проблему — ты и этот мелкий сукин сын, которого ты пустила в свою постель. Ты всем рисковала — и карьерой отца, и репутацией семьи. Господи Боже, нас бы растоптали. Твой отец спас нас. Как ты смеешь критиковать его? Как ты смеешь?

Конечно, на это отвечать было нечего. Марджори права. Чесса действительно влюбилась в сына Карлайла, самого влиятельного лица в городе, который также был и работодателем отца. Оглядываясь в прошлое, она чувствовала вину за свою импульсивность, но, по правде говоря, не сожалела об этом. Ее поведение было недопустимым, но теперь у нее есть драгоценный сын, которого она любит больше самой жизни.

Она не жалела, что Бобби появился на свет. Только ложь терзала ее, обман, громоздивший над собой следующий обман, пока правда не оказалась погребена под башней лжи. Это шаткое здание теперь угрожало рухнуть и погубить все, что ей было дорого.

Обман начался десять лет назад, когда двое подростков влюбились друг в друга, а две семьи встали перед проблемой, которую необходимо было обсудить и разрешить. Так по крайней мере думали Чесса и Энтони. Как оказалось, их будущее и будущее их нерожденного ребенка уже было спланировано Юджином Карлайлом и сворой его адвокатов. На встрече было множество споров и условий, погребенных под юридическими терминами, но в основном все было ясно: если Чесса публично называет Энтони отцом своего ребенка, Джеймс Марголис будет немедленно уволен. Карлайлы также угрожали начать судебное расследование по установлению отцовства. Карлайл-старший доверял тестам на кровь, но не желал, чтобы ребенок Чессы вошел в их семью. Он был уверен, что семья Марголисов не пойдет на риск быть скомпрометированной самим проведением этого анализа. Если же Энтони окажется настолько глуп, что примет Чессу и ребенка вопреки желанию родителей, его немедленно лишат наследства. Энтони эти угрозы просто потрясли. Но, несмотря на предупреждения подруги, Чесса не верила, что ее любимый отвернется от нее, а его родители будут настолько жестоки, что отвергнут собственную плоть и кровь. Только когда Энтони выдернул из ее пальцев свою руку, отказываясь даже взглянуть на нее, когда Джеймс Марголис подписал отказ от наследственных прав ее сына, Чессе открылась горькая правда. Все, кого она любила, предали ее. Она больше никогда не встречалась с Энтони. Он перешел в частную школу, а вскоре после рождения Бобби разбился на своем новом «феррари» на крутом повороте. Чесса перенесла это известие, не выдав никому своих чувств, а вскоре переехала в другой город и стала растить сына в одиночестве.

Она считала, что ее тайна никогда и никому не станет известна, но теперь все изменилось.

Чесса прикрыла глаза, стараясь отгородиться от печальных воспоминаний, но это не помогало. Наконец она рискнула задать вопрос, мучивший ее долгие годы:

— Почему отец решил вписать имя Ника Парселла в свидетельство о рождении?

Мать споткнулась и недоуменно уставилась на Чессу.

— Из-за его репутации, разумеется. Никто не усомнится, что у заправского сердцееда и сына городского пьяницы есть незаконный ребенок. Кроме того, он уже покинул город и, судя по всему, должен был закончить свои дни в тюрьме. Мы считали, что он никогда не вернется.

— И ты хотела, чтобы у твоего единственного внука было такое наследство?

Марджори отвернулась, но Чесса успела увидеть краску стыда на ее щеках.

— А ты хотела бы, чтобы в документах стоял штамп «отец неизвестен»?

— Я бы предпочла правду.

— Это было невозможно. Как мы могли… — Жилы у нее на шее напряглись от злости. — Твой отец потратил десять лет, строя свою карьеру. По-твоему, он должен был все бросить из-за твоей глупости? Или я должна была оставить свой дом и друзей, все, что мне было дорого?

Чесса обдумала это заявление.

— А я не была тебе дорога?

Краска сбежала с лица матери так же быстро, как и залила его.

— Тебе лучше знать, так зачем же ты спрашиваешь?

Конечно, она знала. Ее мать всегда была эгоистична, но, пока Чесса росла, ей доставалась вся материнская любовь. Чесса понимала, что в то время изменилась только она. Она завоевала себе независимость и оттолкнула мать, к которой всегда приходила в прошлом. Теперь, когда Чесса сама была матерью, она хорошо понимала ее.

— Прости, я не должна была так говорить.

Губы у Марджори дрожали.

— Мы делали то, что надо было сделать.

Чесса промолчала. Дальнейший разговор был бесполезен. Она встала и вынула из сумочки ключи от машины.

— Мне пора. Настало время переменить создавшееся положение.

— Что ты имеешь в виду?

— Настало время открыть правду.

— Нет! Ты не можешь так поступить с отцом!

— Почему? Ему ничего не грозит. После смерти сына Карлайлы уехали в Европу, о них никто ничего не слышал уже целую вечность. У них больше нет возможности влиять на карьеру отца.