Книга Неужели это он? - Дайана Кобичер

Он отнюдь не считал Доминик ангелом, тем не менее решил не спорить с сестрой Арабеллой.

— Сестра, можно вас попросить оказать мне небольшую любезность? — сказал он, когда они вышли из палаты. — Как только мисс ван Блоом проснется, дайте мне знать — я тут же приеду. Мне необходимо поговорить с ней… — И он продиктовал ей свой служебный телефон.

— Я дам вам знать немедленно, бедное дитя будет так радо, когда узнает, что вы приедете.

Арабелла позвонила в Скотленд-ярд через три часа. К тому времени Харпер уже знал, что мистер Фредериксон получил все необходимые бумаги еще утром того дня, когда Доминик прибыла в Англию. Стало быть, он ей лгал, когда говорил, что документы будут готовы только на следующий день? Однако ложь еще не преступление. Харпер понимал, что пока знает слишком мало, чтобы с уверенностью предъявлять обвинение. Необходимо поговорить с Доминик. И он третий раз за день отправился в больницу св. Томаса.

Когда он вошел в палату, то увидел сияющие глаза Доминик. Сидней пытливо посмотрел на нее отстраненным взглядом врача, стараясь определить, в каком она состоянии. Почувствовав его холодный интерес, она погасила блеск своих глаз.

— Добрый вечер, мистер Харпер, — вежливо сказала она. — Я себя чувствую прекрасно, уже почти выздоровела.

— Почти… — Сидней постарался, чтобы его голос звучал как можно мягче. — Я позвонил вашему отцу и сообщил, что через пару дней вы будете в порядке.

— Спасибо. Простите, что вам приходится со мной столько возиться.

— Не извиняйтесь. Между прочим, ведь это я волей-неволей втравил вас в эту историю, решив сделать своей невесте рождественский подарок. Так что я просто хочу загладить собственную вину.

Значит, он заботится обо мне просто из чувства долга… От этой мысли Доминик стало грустно.

— Наверное, мне надо вам сказать: ваши родители знают, что вы в хороших руках и вашей жизни ничто не угрожает. Они просили меня передать вам, что очень вас любят. Собирались приехать, но я их отговорил, сказав, что вы скоро будете дома.

— Спасибо, — вежливо ответила Доминик.

Харпер помолчал в нерешительности. Пора начинать тот разговор, ради которого он и приехал. Ему очень не хотелось говорить ей неправду, скрывать, что он работает в Скотленд-ярде, но он не видел другого выхода. Скажи он ей все о себе, и Доминик — она девушка очень сообразительная — легко догадается, зачем он приезжал в музей Энсора. Вряд ли она станет ему больше доверять, если узнает, что его интерес к ее отцу имел сугубо профессиональный характер.

— Послушайте, Доминик, — Харпер наконец решился. — Инспектор, который приходил к вам сегодня утром, хотел бы задать вам еще пару вопросов. Мне удалось убедить его, что я лучше справлюсь с этой работой, и, если вы расскажете что-нибудь интересное, я тут же ему позвоню и все передам.

Доминик не удивилась и не насторожилась.

— И что его интересует?

— Главным образом он хочет, чтобы вы назвали всех, кто знал о вашей поездке в Рединг.

— Полиция считает, что к ограблению причастен кто-то из своих?

— Полиция ничего не считает, пока она только собирает информацию, — нетерпеливо перебил ее Харпер. — Итак, Доминик…

— Хорошо. Мой отец, семейство Барнхемов, мистер Фредериксон, вы, между прочим… Ах да… и я, разумеется.

— Вы уверены, что никого не забыли?

— Абсолютно.

— Хорошо. А как насчет шофера автофургона?

— Их было двое: один вез меня в Англию, другой должен был отвезти в Рединг картину и меня. Кто из них двоих интересует полицию?

— Полагаю, оба.

— Питер ван Хойдонк живет в Остенде много лет, он частенько работает с нашим музеем. Так вот, Питер понятия не имел, что картину надо будет везти в Рединг: он знал только лондонский адрес мистера Фредериксона.

— Ладно, а как насчет второго?

— Его нанимал мистер Фредериксон, и я о нем ничего не знаю. Кстати, он ведь тоже не знал, по какому маршруту мы поедем.

— Почему вы так думаете?

— Потому что, когда картину погрузили и я села рядом с ним в кабину, он спросил, куда мы едем. Не знаю, может, он это сделал специально, чтобы потом на него не пало подозрение…

— Может быть… — согласился Харпер. Хотя, вряд ли, подумал он. — Что ж, не буду вас больше мучить. — Он поспешно встал, собираясь уходить. — До свидания, Доминик. Приятных сновидений, — он улыбнулся и закрыл за собой дверь.

Когда Доминик осталась одна, она закрыла глаза, снова и снова возвращаясь к только что закончившемуся разговору. В чем она себя не обманывала, так это в том, ради чего он приходил. И то, что ему были нужны сведения о лицах, имевших отношение к транспортировке картины, и что он абсолютно не интересовался ни ею, ни ее драгоценным здоровьем, было для нее очевидно. Уж больно он заторопился уйти, как только она рассказала о шоферах. Доминик и без того было тоскливо, а теперь стало совсем худо. Две крупные слезы скатились по ее щекам. К несчастью, не успела она их вытереть, как в палате появилась сестра Арабелла, совершавшая вечерний обход.

— Доминик! Милая моя, да вы в слезах… Неужели это мистер Харпер расстроил вас?

— Ну что вы. Он был так добр ко мне. — Доминик заставила себя улыбнуться. — Просто у меня немного болит голова.

Она послушно проглотила таблетки, выпила полстакана какой-то противной теплой микстуры и закрыла глаза. Спать ей не хотелось, но, если она будет лежать с открытыми глазами, эта сверхзаботливая сестра не успокоится, пока Доминик не вколют какое-нибудь сильнодействующее снотворное. Не стоит обижать эту добрую женщину… Как хорошо всего через три-четыре дня оказаться дома и никогда больше не вспоминать об этом бессердечном и холодном мистере Харпере.

Бессердечный и холодный мистер Харпер в этот момент сидел дома у себя в кабинете, пытаясь хоть как-то разобраться в накопленной информации. Характер преступления не оставлял сомнений, что все было заранее спланировано и тщательно организовано. И чем больше Сидней перебирал всех, кто мог стоять за спинами непосредственных исполнителей, тем чаще круг замыкался на одном и том же человеке, Марке Фредериксоне. Однако задержка документов еще недостаточная улика и любой адвокат шутя разрушит обвинение. Кроме того, Сидней чувствовал знакомый почерк: таинственный организатор дерзких краж произведений искусства, за которым он охотится уже третий год, явно приложил к этому руку. Вот и еще одна причина не трогать Фредериксона, пока… Нужно неторопливо изучать его контакты. Он вдруг представил себе бледное лицо Доминик. Бедная девочка, подумал он, надо же — так влипнуть. И он, специальный агент Скотленд-ярда, тоже приложил к этому руку. Фредериксон, похоже, трусоват, на крайние меры не пойдет, но все же… Пока Доминик остается в Англии, ее нельзя отпускать от себя ни на шаг. Так спокойнее…

Его размышления прервал заботливый Эндикот, войдя в кабинет с чашкой чая и молочником на подносе. Следом в открытую дверь проворно прошмыгнул абердинский терьер Брюс. Сиднею пришлось прерваться на чай, иначе зануда Эндикот не оставит его в покое, и вытерпеть бурные приветствия собаки.