Книга Тот, кто любит - Саманта Такер

— Как это — неважно?

— А так, я не собираюсь повторять ее судьбу, хотя бы потому, что больше не выйду замуж.

То, с какой уверенностью она это сказала, вызвало у Стэна улыбку.

— Ты это серьезно?

— Да. У меня двое детей, которым постоянно требуется внимание. А если мне повезет, и я открою детский сад, забот станет еще больше. Так что все мои мысли теперь только об этом…

Она остановила наконец свой выбор на светло-зеленой рубашке, которая, как ей показалось, вполне будет сочетаться с цветом глаз Сайзмура. Надев ее, застегнув пуговицы и закатав рукава, тот шутливо спросил:

— Значит, ты собираешься стать монашкой?

— Пожалуй, что так. Монашкой с двумя детьми на руках. — Она улыбнулась и посмотрела ему в глаза. — Конечно, для друзей у меня всегда найдется время. Оставайся моим другом, Стэн. Я знаю, что не заслуживаю такой чести после всего, что тебе тогда наговорила, но… — поколебавшись немного, договорила — Будь милосерден и прости меня.

— Странно, — усмехнулся Стэн, стараясь держаться непринужденно. — Я что-то не могу вспомнить, что ты мне тогда сказала.

— Ну и отлично… Помни только о хорошем. Так значит, мы — друзья?

Стэн протянул было руку, но тут же отдернул. И если бы не задорные огоньки в его глазах, Гейл решила бы, что он не простил ее.

— Друзья, но только в том случае, если застираешь эту рубашку. Иначе Майлз вычтет ее стоимость из моего жалованья.

— Ну что ж, я принимаю твое условие! — улыбнулась женщина и вышла из комнаты.

Стэн поспешил за ней к лестнице, стараясь не обращать внимания на ее бедра, которые так соблазнительно покачивались перед ним, когда она начала спускаться.

4

— Ты уверен, что не хочешь подождать, пока твоя одежда высохнет? — спросила Гейл, отдавая ему сложенную вчетверо влажную рубашку. — Теперь, когда мы снова друзья, ничего не случится, если ты задержишься у меня еще ненадолго.

Неожиданное предложение показалось уж слишком заманчивым, поэтому Стэн не согласился.

— Продолжается рабочий день, Гейл. В полиции не предусмотрен перерыв на стирку одежды.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что в твое отсутствие произойдет преступление века?

Несмотря на неловкость, ей все же хотелось, чтобы Стэн задержался. Тогда они смогли бы поговорить о местных новостях. Впрочем, нет. Лучше бы он рассказал, как жил тут в ее отсутствие. Сама-то она пока не готова к рассказу о своем недавнем прошлом. Даже думать об этом тяжело, не то, что говорить.

— У вас хоть одно ограбление случилось с тех пор, как ты работаешь в полиции?

— Было такое дело. И это лишь доказывает, насколько я там нужен. — Он усмехнулся. — Плохие парни боятся грозного Стэна.

Гейл рассмеялась. От ее смеха у него когда-то перехватывало дыхание, то же самое произошло и теперь.

— Никогда не подумала бы, что тебя можно бояться.

Но, пришлось отметить ей про себя, в его внешности появилось нечто, вызывающее уважение. То, чего еще не было шесть лет назад. Интересно, а не женился ли он? Столько внимания уделив его пострадавшей правой руке, она совсем забыла про левую, надо бы взглянуть…

Гейл мельком посмотрела: кольца нет, но это еще ничего не значит. Некоторые мужчины их вообще не носят. А другие, вроде Роджера, даже на ночь не снимают, но при этом ни одной юбки не пропустят мимо.

— Настоящий полицейский должен быть всегда начеку, — сказал Стэн.

Гейл кивнула, соглашаясь.

— Верно. Вот как ты, например…

Он уже открыл было дверь и собирался уйти, как она взяла его за руку.

— Стэн, тут вот какое дело…

И, обернувшись, увидел, что Гейл закусила нижнюю губу — признак того, что она обдумывает, как лучше попросить его о чем-то. Совсем как раньше, подумал он и поинтересовался:

— Что за дело?

— Да так, ничего особенного.

Она махнула рукой, как бы не решаясь говорить. Ведь просить его, значит, наложить на него определенные обязательства. А ей не хотелось, чтобы ее друг решил, будто его используют.

— Ладно, забудь.

— Забыть о чем?

Засунув руки в карманы комбинезона, молодая женщина переминалась в нерешительности, так же, как и ее сын Риччи, когда начинал канючить, выпрашивая что-то трудноосуществимое. Но потом, вздохнув, все же решилась спросить:

— В конце недели прибывает моя мебель. И я хотела, чтобы ты…

— Помог ее расставить? — Не нужно было быть гением, чтобы понять, к чему она клонит.

Гейл одарила его робкой улыбкой, перед которой нельзя устоять.

— Ты можешь отказаться, я не обижусь. Тем более что твоя рука вряд ли заживет к тому времени.

Он понимал, что для собственного же блага стоит сослаться на занятость, но не смог, потому что никогда ни в чем ей не отказывал.

— А на твоей мебели нет острых сучков?

— Нет, обещаю.

Она подняла правую руку в торжественной клятве. За ее спиной Ли Энн и Риччи отнимали Пе-Пе друг у друга. Веселый смех и радостные крики наполняли весь дом.

— Ну, тогда хорошо.

Стэн на секунду задумался. В пятницу в местный банк приезжает инкассаторская машина. Майлз назначил его сопровождающим. И хотя у них еще не было ограблений, все когда-нибудь случается в первый раз.

— Только не в пятницу. Как насчет субботы? — Стэн взглянул через открытую дверь на богатую обстановку холла.

Он совсем не разбирался в интерьерах и мебельных стилях, но знал отца Гейл. Дэниел Лапойнт слыл жутким консерватором, терпеть не мог никаких перемен. Да и вообще для новых шкафов, диванов и кресел в доме, кажется, почти не оставалось места.

— А где ты собираешься расставлять свою мебель?

Гейл бросила взгляд назад.

— Не здесь. Я тебе еще не сказала… хочу арендовать дом Дороти Хорст.

— Правда? — Стэн с удивлением посмотрел на нее, затем на близнецов, пытаясь представить их троих в печально знаменитом доме. — Говорят, там обитает приведение Эйлин.

Гейл знала эту легенду. Полвека назад отец Эйлин Хорст сделал все возможное и невозможное, чтобы расстроить помолвку дочери с человеком, которого считал недостойным быть его зятем. Когда она решилась на побег с возлюбленным, отец каким-то образом узнал об этом и запер Эйлин в комнате второго этажа. Пытаясь бежать через окно, несчастная сорвалась и разбилась насмерть. Люди поговаривали, что призрак девушки теплыми летними вечерами мелькает между деревьями сада, а иногда даже слышится ее грустный голос, зовущий любимого.

Но обремененная серьезными заботами женщина уже давно не верила в приведения. Единственный, кто мог по ночам мелькать в их доме, иногда натыкаясь на что-нибудь в темноте, так это она сама, когда спешно отправлялась из своей спальни в комнату близнецов, не успев включить свет.