Книга Человек огня - Маргарет Роум

Столь явная несправедливость возмутила девушку. Она даже задохнулась от негодования:

— Но я никого не… не оскорбляла!

— Простите, — сеньор Вегас царственно повел рукой, — но я могу с уверенностью сказать, что все мужчины избегают вашего общества, поскольку вы ведете себя с ними высокомерно, а также, чему я сам был свидетелем, властно и жестко. Я всегда с большим уважением относился к представителям вашей профессии, и в частности к вам, судя по вашей репутации. Но я хочу, чтобы вы поняли, — бразилец помедлил и наклонился так, что его сверкающие голубые глаза впились в зрачки Тины, — успех экспедиции помимо удачного плана и опытности проводника, во многом зависит от того, насколько члены команды ладят друг с другом. Первые два пункта я целиком и полностью взял на себя и сделал все, что мог, а сейчас, полагаю, долг велит мне буквально в приказном порядке поставить перед вами задачу поддерживать гармоничную психологическую атмосферу во время экспедиции. Будьте любезны позаботиться об этом, сеньорита Доннелли, — проскрипел Рамон Вегас, — и в будущем постарайтесь быть сдержаннее на язык, а кроме того, — надеюсь, вам это по силам, — соизвольте обращаться с другими членами группы более вежливо и спокойно.

Сеньор Вегас распрямился и вызывающе выпятил челюсть, ожидая ответа. Мускулы под тонкой тканью рубашки угрожающе перекатывались, глаза гневно сверкали, а были они того же оттенка, что и у рыжей пумы, смертельно опасной в ярости.

Тина невольно отшатнулась — этого человека окружала аура поистине бешеной неукротимости, и ей стоило немалых усилий освободить свой голос от оков, тугим узлом стянувших горло.

Высокие борта катера ограждали ее от джунглей. Там, снаружи, она не смогла бы ничего предпринять, но здесь, на судне, чувствовала себя почти в безопасности. И все-таки сейчас, когда над ней грозной тенью нависал Рамон Вегас, а вокруг не было ни единого дружеского лица, Тина вдруг ощутила, что неумолимое наступление джунглей началось. Вжимаясь худенькой спиной в угол, девушка вскинула на него полные страха зеленые глаза. Прочитав в этих глазах ужас, он издал тихое, неразборчивое восклицание и положил смуглые длинные пальцы на дрожащую руку Тины.

— В чем дело, сеньорита? — довольно резко осведомился сеньор Вегас. — Что вас так обеспокоило?

Тина залилась краской и, выдернув свою ладонь из-под его руки, вновь надела личину холодной неприступности.

— Я терпеть не могу, когда меня отчитывают. Сеньор, пожалуйста, не прикасайтесь ко мне!

Дон Рамон невольно отпрянул и, гневно сверля ее пронзительно-голубыми глазами, воскликнул:

— Madre de Dios![1]Я и не предполагал, что за такой красивой внешностью может скрываться столько холодного яда! Вы меня поражаете, сеньорита!

Тина с облегчением подумала, что теперь-то сеньор Вегас оставит ее в покое, однако девушку ждал неприятный сюрприз — после секундной заминки он вновь заговорил:

— Сеньорита? — Тина нехотя отреагировала на пытливый тон быстрым взглядом, и Рамон Вегас, радуясь, что привлек ее внимание, продолжил: — Мы, смею заметить, группа людей с весьма несходными интересами и стремлениями, и, если не подготовиться заранее, всякие трудности и напряженные ситуации мигом разобщат столь разношерстную компанию. Вы согласны?

Тина не ответила, и голос Рамона Вегаса посуровел.

— Сейчас между членами нашей группы возникли теплые отношения; каждый готов делить с другими трудовые обязанности в лагере, когда мы будем устраивать ночные стоянки. Обещайте мне, что постараетесь укротить свой индивидуализм и позволите товариществу расцвести в полной мере. Кое-что обязан делать любой из нас, — в голосе дона Рамона прорвалось раздражение, — не действовать друг другу на нервы!

Все было предельно ясно: начальник экспедиции настаивал на тесном общении, а вот этого-то Тина как раз позволить себе не имела права.

— Сеньор, я отправилась в эту экспедицию работать, а не играть в счастливую семейку, — бесцеремонно, даже нахально, отрезала она. — Конечно, я буду выполнять свою долю обязанностей по хозяйству, но не просите меня завязывать дружеские отношения с кем бы то ни было. У меня нет на это времени.

Голубые глаза снова вспыхнули гневом.

— Что ж, хорошо, — устало, но твердо объявил Рамон Вегас. — Сегодня вечером, когда мы разобьем лагерь, вы назначаетесь дежурной по кухне, то есть приготовите еду, накроете на стол, а потом вымоете посуду. Если вы человек практичный, то постараетесь покончить с этим не позже десяти вечера, поскольку утром вам придется встать в пять часов, чтобы успеть приготовить завтрак. Вопросы есть?

Тина холодно покачала головой, резко развернулась на каблуках и отошла к окну. Внезапно хлынувшие слезы обиды ослепили ее. Девушка повернулась спиной к двери и торопливо смахнула их, однако слезы вновь неудержимым потоком заструились по щекам. Сумка Тины стояла на полу, и она наклонилась, чтобы достать носовой платок, но тут за спиной послышался ненавистный голос Тео Брэнстона. Загнанная в угол, девушка мало что могла предпринять, но все же попыталась утереть слезы тыльной стороной кисти, прежде чем он их заметит. Голову Тина старалась держать вполоборота, притворяясь, будто с интересом изучает пейзаж, однако ей пришлось повернуться лицом, когда Брэнстон, плюхнувшись на стул рядом, со свойственной ему мерзкой ухмылочкой спросил:

— Что, большой босс устроил вам нагоняй?

Тина, кипя от ненависти к американцу, вспыхнула:

— Вот еще! С чего вы взяли?

Толстые губы Тео растянулись в широкой, на редкость противной улыбке, он поудобнее откинулся на стуле и вытащил сигарету.

— А с того, что по вашей милости его ненаглядная красавица пустила слезу. Или вы не знаете, что донья Инес вдова и они с сеньором близкие друзья? Настолько близкие, что после этого путешествия намерены пожениться.

— Я не интересуюсь сплетнями, — ответила Тина, — и, если вы все сказали, мистер Брэнстон, попрошу вас меня извинить, я должна сделать кое-какие заметки.

Она выудила из сумки толстую пачку записей и принялась их просматривать, однако американец не сдвинулся с места, а напротив, поглубже умостился на стуле и на сердитый взгляд девушки ответил самым благожелательным.

— Знаете что, Тина? — Девушка изумленно воззрилась на Брэнстона — что еще за фамильярность? — Вы меня интригуете. Да, право слово!

Американец явно ждал реакции на это наглое заявление. Тина, собрав бумаги, встала и направилась к выходу, но путь ей преградили вытянутые поперек длинные ноги.

— Извините, но мне хотелось бы пройти. — Голос Тины дышал стужей.

Улыбка Брэнстона моментально угасла, глаза загорелись недобрым огнем.

— Сядьте-ка, милая, — потребовал он, — нам есть о чем поболтать.

Девушка с негодованием отказалась:

— И не подумаю, мистер Брэнстон, к тому же ваше присутствие оскорбляет меня, и я не намерена терпеть это ни секундой дольше, что дайте мне пройти! Или позвать кого-нибудь на помощь?