Книга Живее всех живых (сборник) - Михаил Ардышев

Слева из-за кулисы под аплодисменты зала вышла виновница торжества, и я поразился её облику. Так выглядеть в «50 с небольшим»! Идеальная фигурка – блестящий комбинезон только подчёркивал это – ни грамма лишнего веса. Знакомое лицо с плакатов, словно не было за плечами сложной судьбы: пятерых детей, восьми мужей, проблем с алкоголем и наркотиками и прочей гламурной «прелести». Тридцатилетняя девушка и только, вызывающая у всего половозрелого мужского населения вполне определённые чувства. Какой контраст с располневшим к старости Басковым! А ведь он не намного старше неё. И пусть пик карьеры давно позади, и приходится гастролировать по городам типа Н-ска, такое отношение к себе, и, следовательно, к своим зрителям, восхищало. Я искренне кричал и улюлюкал вместе с залом, приветствуя певицу.

Представление началось. После второй песни мы с Ингой перебрались на танцпол, который оказался реально мал и не мог вместить всех желающих. Люди стояли в проходах. Даже не покинувшие своих мест пенсионеры задорно хлопали и качали головами в такт зажигательных мелодий.

Спирс выкладывалась на сцене на всю катушку, ничуть не уступая скромной подтанцовке в лице двух молодых парней – белого и чернокожего. Одним прошлым гимнастки это трудно объяснить, тут было что-то ещё. Я сформулировал это как любовь к профессии, знак равенства между «профессия» и «жизнь». Старые хиты проходили на ура. Песни из нового репертуара, благодаря общему драйву концерта, также принимались хорошо. Я успел вспотеть и охрипнуть, когда это началось.

Искры от первого лопнувшего прожектора, висевшего в ряду таких же на длинной металлической раме над сценой, просто остались незамеченными. Разгорячённая публика восприняла их как запланированный пиротехнический эффект. Череда последовавших за этим вспышек погрузила зал в полутьму. Горели только два софита на стенах, сфокусированных на певице и заглушённых в тот момент красным и зелёным светофильтрами.

Бритни, как ни в чём не бывало, завершила проход из глубины сцены, обвила ногой микрофонную стойку, перехватила рукой. Последняя, финальная фраза песни прозвучала, что называется, в оригинале – натуральным голосом певицы без помощи электроники. Микрофон сдох. Публика в изумлении безмолвствовала. Спирс в неудобной позе, держа микрофонную стойку то ли рукой, то ли ногой, замерла в ожидании аплодисментов. Но вместо этого раздался грохот от свалившихся практически синхронно акустических систем Dolby. Через секунду хлопнули софиты и воцарилась темнота. Только тусклые надписи ВЫХОД над дверями нарушали сюрреализм происходящего. В гробовой тишине со сцены прозвучало смачное «о-у, щщщит», после чего по залу могильным эхом разнёсся уже знакомый прокуренный кашель. Курок был спущен.

Пронзительный женский крик привёл толпу в движение. Я сгрёб Ингу, и, круша цепь с двумя ближайшими стойками, ринулся к сцене. Взялся двумя руками за парапет, прижал жену к подмостку и приготовился к худшему.

Обезумевшие от страха зрители рванули к спасительным дверям, никого и ничего не видя перед собой. Меня сильно толкнули в плечо, потом ещё и ещё раз. Я стоял. После пятого или шестого удара, заметив, что наносит их один и тот же тип размерами в два меня, пытающийся поскорее выбраться и распихивающий всех перед собой, я чуть подался вперёд, освободил правую руку и вмазал ему по челюсти. Тип крякнул и попятился, и, наверное, упал бы, но тотчас был подхвачен толпой и унесён в направлении заветных надписей ВЫХОД.

На сцене, тем временем, царил не меньший хаос. Поп-дивы с музыкантами и подтанцовкой уже не было. Вместо них присутствовал амбал-охранник, прижимающий правую руку к щеке и что-то быстро бормочущий. Видя, что людей много, а двери узкие, часть зрителей рванула по лесенкам на сцену, полагая вырваться через служебный выход. Наивный американский секьюрити решил воспрепятствовать этому возмутительному акту, но спустя мгновенье уже валялся с переломанным носом. Среди прорвавшихся молодых парней ни один не набирал и половины веса поверженного Голиафа. Помогать ему никто не собирался, двое наших блюстителей порядка, не успев ничего предпринять, были вынесены потоком за пределы зала в первые же секунды паники.

Дабы ускорить форс-мажорный финал шоу, начали хлопать кресла. Сначала на последнем ряду, затем ближе, ближе. И вот уже весь зал: хлоп-хлоп-хлоп. Сдерживая натиск толпы, я с изумлением уловил в этом перкуссионном сопровождении апокалипсиса знакомый ритм: Oops, I did it again – хлоп, хлоп, хлоп-хлоп-хлоп-хлоп. Однако!

…Шум стихал. Давка у дверей прекратилась, оказавшиеся на полу неудачники кто на своих двоих, кто на четвереньках направлялись к выходу. Инга опустила руки, которыми зажимала уши, и с опаской выглядывала у меня из-за плеча. В дверях мелькнуло что-то синее, и в зал втиснулся Юрий, наш недавний спаситель, вперёд спиной, волоча за собой квадратную бандуру с длинным толстым кабелем. Переносной пси-акцептор, догадался я. Флаер Службы спасения я заметил ещё на площади, когда мы шли на концерт. Но тогда я не придал этому значения, не разглядел, кто сидит внутри. К тому же машина была облеплена ребятнёй и фотографировавшими их родителями.

Борзенко дотащил ловушку до середины бывшего танцпола и остановился в метре-двух от нас с Ингой. Перкуссия кресел закончилась, через открытые двери пробивался свет, и уже почти ничего не говорило о произошедшем здесь недавно чрезвычайном происшествии.

Спасатель вытер пот рукавом и наклонился, намереваясь включить принесённый аппарат. И вдруг произошло неожиданное. Мужчина, словно от удара, поднялся в воздух, совершил немыслимый кульбит, перекувыркнулся через голову и упал на спину ногами к выходу, через который несколькими секундами ранее вошёл.

Меня толкнуло в спину, Инга от неожиданногсти ойкнула. Раздался протяжный вой, который вскоре затих, будто кончился воздух в лёгких умирающего неведомого чудища.

Инга прошептала мне в ухо: «Серёжа, я вижу…»

7

… ожила рация. Я от неожиданности пролил кофе. Тёмные пятна на синем комбинезоне – теперь стирать. Выругнувшись, я ответил:

– Седьмой на связи.

– Седьмой, база вызывает. Доложите обстановку.

– Всё спокойно. Народ подтягивается. – Отжал тангенту в ожидании ответа. Рация молчала. – Юленька, случилось что?

– Нет, Юрий Георгиевич, всё в порядке. Шеф приказал проверить посты.

– Шефу привет, – ответил я, бросая трубку на сиденье рядом. Допил кофе, смял бумажный стаканчик и бросил его в мусорный отсек.

Народ, действительно, подтягивался. Через площадь к концертному залу неспешным шагом, наслаждаясь погодой, шли люди. Прекрасный тёплый вечер, прекрасное настроение.

Я взял пачку, открыл и вытащил сигарету. Придётся выходить, датчики дыма не обманешь, натянув презерватив, как когда-то на первых «умных» машинах-иномарках. Флаер, точнее, аэрокар «Renault-Стриж» разработали специально для России, собирали у нас, в Тольятти, наши российские рабочие в расчёте на наших же российских чрезвычайно смышлёных пилотов. А курить на рабочем месте, каковым и являлся флаер, строжайше запрещено. Пункт три-а, параграф четыре. Подписывал, помню.