Книга Вне закона - Валерий Махов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Пусть смерть! Джульетта хочет так».
Лена застала Кузнецова после химиотерапии. Он был под капельницей, бледное лицо приобрело какой-то непривычный сероватый оттенок. Сестра, дежурившая у него на даче, оставила их одних.
– Простите, моя прелестница, мой внешний вид, но по всем приметам времени нам остается мало. Поэтому, оставив сочувственный взгляд и негармонирующий с ним бодрый голос, приступим к делу. Мне очень понравилась ваша проделка с «Москвичом» участкового. Бедного служаку чуть кондратий не хватил, когда его пальцы стали катать на экспертизу, а из лысины дергать остатки волос.
Кузнецов громко рассмеялся, потом долго кашлял и, наконец, продолжил:
– Участились случаи нападения на инкассаторов. Бандиты не оставляют свидетелей. Действуют нагло, дерзко и пока безнаказанно. Но это мое, так сказать, политическое завещание. Найди этих выродков, Лена, и убей! А пока – вот конверт. В нем досье и фото моих кровников. Тех, кто отравил жизнь и мне, и тебе. Двое освобождаются завтра. Остальные – через год. То, что произойдет через год, – это уже груз твоей совести. А вот эти завтра должны быть убиты. У меня все меньше и меньше сил. Я физически ощущаю, как из меня уходит жизнь. На плаву меня держат только злость и месть. В досье все данные. Оружие в этом дипломате.
– Николай Иванович, не волнуйтесь. Я уже вошла в ритм. Мы в одной связке. Я даже с работы уволилась, чтобы заниматься нашими делами.
На лице Кузнецова мелькнула слабая, добрая улыбка. Он закрыл глаза, положил свою руку поверх Лениной и тихо произнес:
– Все, беги, мое последнее чудо. Моя надежда и мой стимул. Беги и возвращайся поскорее.
– Только вы меня обязательно дождитесь.
– А если не дождусь, ты что, расстроишься?
Лена быстро выдернула руку и зло сказала:
– Если не дождетесь, я кое на каком камне напишу: «Фуфлыжник».
Быков нашел братьев Одинцовых случайно. Один раз на тренировке он спарринговал со старшим братом, толком даже не зная, как его зовут. Просто они были почти одного роста и веса, и тренер поставил их в пару побоксировать чуть-чуть. Одинцов-старший для Быкова был легкой добычей, поэтому Быков боксировал легко, даже с некоторой ленцой. А вот Одинцов завелся и все намеревался пробить соперника всерьез. В конце концов Быкову надоело бегать по рингу от сопливого новичка, и он правым снизу послал того в нокдаун.
Нокдаун был такой глубокий, что тренер не стал считать, а сразу остановил бой и начал орать на Быкова, что это не гладиаторские бои, а простая тренировка боксеров-любителей, что в следующий раз он просто выгонит Быкова из секции. Быков обиделся и ушел в раздевалку. Приняв душ, он завернулся в полотенце и распахнул свой шкафчик, чтобы одеться, но там его уже поджидал Одинцов.
– Ринг – это не улица. На улице я тебя сделаю! – процедил он сквозь зубы. Быкову не хотелось заводиться, и он дружелюбно ответил:
– Конечно, сделаешь!
И в этот самый момент получил такую увесистую оплеуху от неожиданно подкравшегося сбоку Одинцова-младшего, что еле устоял на ногах.
Возмущенный такой наглостью и вероломством, Владимир бросился на врагов, и через несколько секунд оба Одинцова уже валялись на полу. На шум прибежали тренер и вахтер. Естественно, все трое моментально вылетели из секции.
Быков подождал братьев на улице, но не с целью продолжить драку, тут все было понятно, а чтобы сделать им «предложение, от которого они бы не смогли отказаться».
И здесь он ничем не рисковал: если бы Одинцовы отказались, он свел бы разговор на шутку-проверку. Но братья на удивление быстро, ни секунды не раздумывая, сказали «да».
И на первом же деле – нападении на воинскую часть и убийстве часового солдата – проявили себя с самой лучшей стороны. Солдату перерезал горло старший, а ноги держал младший.
Преступный мир города был не на шутку взволнован.
Смутные времена наступили для рисковых парней.
Город, где много лет назад все уже было поделено, вдруг стало трясти и накрывать волнами кровавых и непонятных тем.
Во-первых, отморозки – то ли свои, то ли гастрольные – практически в одно и то же время несколько раз подряд совершили налеты на инкассаторов. И все бы ничего, ведь деньги – бумага. Но каждый раз гибли люди. Раненых добивали. Жестоко, глупо, безжалостно. Впрочем, не так глупо, как кажется на первый взгляд. Свидетелей-то как раз и не было!
Во-вторых, какой-то выживший из ума джеко-потрошиловский стрелок направо и налево стал мочить разных уродов. Маньяка Хрякова, например, а затем двух московских суперкиллеров. Причем, московские профи были далеко не из подарочного магазина. Ни ментов, ни конкурентов близко к себе не подпускали. А тут вдруг раз, и один – в багажник, другой – в дождевую лужу на асфальте. И у каждого контрольный сквозняк в бестолковке. Вот дела!
И, как всегда в таких случаях, опять пошли разговоры о пресловутой «Белой стреле» и т. д.
А поскольку смена руководства УВД порядка в городе не добавила, так как у ментов тоже начались свои разборки и передел сфер влияния, преступный мир города несколько погрустнел. Люди здесь были сплошь пожилые и солидные, всем им было что терять, кроме рыжих цепей, и они быстро договорились о координации и взаимодействии на момент внезапно возникшего кровавого кризиса. Когда-то, не так и давно, обращаясь с трибуны XXVI съезда партии к стране, Генеральный секретарь Л. И. Брежнев сказал: «Все, что завоевано народом, должно быть надежно защищено». Так вот, следуя этому мудрому постулату, братве было что защищать. Свои завоевания и достижения никто просто так отдавать не собирался.
Яркий солнечный день томил и склонял организм к преступным мыслям о том, чтобы бросить все и уехать отдыхать на природу. И там, в лесу, у чистой и прохладной воды, после того, как попробуешь мясо, пропахшее дымом костра, и выпьешь сладковатой русской водки, и происходит слияние с природой, которого в городской суете и спешке, в серости и гари выхлопных газов просто не замечаешь.
В такой волшебный весенний день двери городского СИЗО слегка приоткрылись, и на улицу вышли два высоких парня молдавской наружности. Их никто не встречал, так как родина была далеко, а неожиданное освобождение воспринималось ими как чудо. Два года проведя под следствием и под судом в условиях закрытой тюремной системы, молдавские мародеры расслабились и зажмурились от удовольствия.
– Добрый день, мальчики! – Голос принадлежал высокой длинноногой блондинке. – Вы Миша и Паша?
– Да.
– Меня прислал ваш адвокат Ефим Ильич. Он попросил встретить вас, покормить и отвезти к нему.
Миша и Паша были растеряны и счастливы. Чтобы добраться до своей исторической родины, они планировали подломить пару ларьков, а тут такая удача. Да и блондинка-секретутка улыбалась так обещающе (или это после двух лет тюрьмы казалось?), что пацаны, жмурясь от яркого солнца, мурлыкали себе под нос песни из репертуара Софии Ротару.
