Книга Стоя под радугой - Фэнни Флэгг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глинис Нил, медсестра,
Госпиталь ветеранов
Мать пыталась ее успокоить, но впустую, оставалось только сидеть и слушать всхлипывания Анны Ли.
– Ох, мама, мне так стыдно, я не ответила на его последнее письмо. Подумала – раз война закончилась, это уже неважно, напишу я или нет… А теперь поздно. Мне так плохо. Хочется умереть.
Вскоре после этого Анна Ли торжественно заявила семье, что приняла решение никогда не выходить замуж и посвятить свою жизнь работе медсестры. Мать ей сказала:
– Дорогая моя, это прекрасно, но давай подождем до окончания школы, а там будет видно.
Дороти и вправду не возражала. Как говаривала ее соседка, медсестра Руби Робинсон, «сестринское дело – хорошая, надежная профессия». Просто Дороти не была уверена, что Анна Ли не изменит своего мнения. В прошлом году Анна Ли объявила, что станет профессиональным конькобежцем и будет путешествовать по всему миру. Довольно странное решение для особы, которая ни разу в жизни даже близко не подходила к ледовой дорожке. Мама Смит тогда заметила, что девочка, видимо, пересмотрела фильмов с Соней Хени[5].
После войны народонаселение в городе почти не изменилось – появились лишь муж Ады Гуднайт и Марион с ребенком, невестка Нордстромов, которые поселились в их доме. Беатрис Вудс, известная своим радиопоклонникам как Слепая Пташка Певчая, переехала в Элмвуд-Спрингс весной 1945-го. Официально она была постоялицей Руби и Джона Робинсон и платила за комнату, однако приходилась Руби дальней родственницей. И для всего Элмвуд-Спрингса ее приезд был огромной удачей. Как сказала Соседка Дороти, «все оказались в нужном месте в нужное время».
Нужным местом в этом конкретном случае послужили похороны миссис Лилиан Спротт, старшей сестры Руби. Руби с Джоном поехали прощаться с ней во Франклин, штат Теннесси. Беатрис Вудс, племянницу Лилиан по линии мужа, попросили спеть на похоронах. В то время Беатрис с отцом жили на маленькой ферме за городом.
Слепая с рождения, Беатрис провела девятнадцать лет своей жизни практически не выходя из дому. Радиоприемник «Филко» был ее единственным окошком в мир. Кроме церкви по выходным да редких прогулок она проводила дни наедине с приемником и выучила много мелодий.
С того момента, когда она впервые спела в церкви, слава ее стала расти и быстро разлетелась по округе. Люди издалека приезжали послушать слепую девушку с голосом ангела. Однажды в воскресенье заезжий священник был растроган до слез красотой ее высокого, чистого, почти неземного голоса и сказал, что девочка поет, как певчая птица на рассвете. С тех пор ее называли не иначе как Слепая Пташка Певчая из Теннесси.
В день похорон Лилиан Спротт, когда священник подал знак, отец Беатрис провел дочку в белом платье по проходу, усадил на стул и положил ей на колени цитру. Она спела старинный церковный гимн «Кто-то ждет меня там, наверху» и закончила службу песней «Будет покой в долине».
Когда она умолкла, в церкви не осталось ни одной пары сухих глаз. Женщина, почти не знакомая с усопшей, заметила, что старую Лилиан сегодня наверняка будут воспевать на небесах, заслужила она того или нет. Джон Робинсон шепнул Руби, что надо отвезти Беатрис спеть в программе Соседки Дороти. Дороти всегда искала таланты. Отец спросил Беатрис, хочет ли она поехать. Она не задумываясь сказала «да» и через два дня спела по радио песню «Всегда».
Заезжие артисты в передаче были делом привычным. За годы работы в эфире Дороти представила слушателям многих певцов. Всего неделю назад двенадцатилетний Ян Барнард, которого называли не иначе как Удивительный Танцующий и Поющий Мальчик из Уиндзора, прибыл из самой Канады и устроил бум, танцуя чечетку под песню «Если бы вы знали Сузи». Но никогда раньше после единственного выступления не было такого широкого отклика, как после появления в эфире Беатрис Вудс. Звонки и письма затопили радиостудию, все хотели еще раз услышать Слепую Пташку Певчую из Теннесси. И в следующий раз Беатрис спела «Старого пастуха», песню про собаку. Каждый, кто пережил смерть своего любимца, и даже те, кто не пережил, плакали, включая Соседку Дороти, которая выбежала из гостиной, а когда вернулась, с трудом закончила эфир. В магазине инструментов помогавший отцу пятнадцатилетний Мак Уоррен так затосковал по своей собаке Тесс, что наревел себе температуру, и пришлось отправить его домой. Пташка стала настоящей звездой, и Дороти попросила ее появляться в передаче каждую неделю, а компания «Мука Голден флейк – легче перышка» согласилась оплачивать ей пансион. Отец отвез ее обратно в Элмвуд-Спрингс, на этот раз прихватив ее одежду и радиоприемник. Оказалось, Беатрис знает сотни песен и может петь все что угодно: гимны, популярные песенки, госпел, кантри – только назови. Очень скоро ее завалили заявками, и она стала выступать в передаче каждый день. Раз теперь она жила в Миссури, слова «из Теннесси» откололись от ее сценического псевдонима, и она осталась просто Слепой Пташкой Певчей. Ходить ей особо было некуда, поскольку Руби с Джоном жили по соседству со Смитами. Док протянул веревку от задней двери их дома к своей веранде, и теперь Беатрис без труда находила дорогу туда и обратно. Это отлично работало, если не было дождя. В обратном случае ей было велено дожидаться на заднем крыльце, чтобы кто-то пришел и отвел ее.
Бобби первым узнал тайну Беатрис. Одним дождливым утром Дороти выглянула в окно кухни. Увидев, что дождь и не думает прекращаться, она велела привести Беатрис. Бобби доел завтрак, сказал «о’кей» и направился к двери, но был остановлен:
– Бобби, возьми зонт.
Бобби застонал. Не потому что не хотел идти за Беатрис – нет, она ему нравилась. Не нравился ему зонт. Ворча под нос, он открыл стенной шкаф в прихожей, с трудом раздвинул тяжелые зимние пальто и извлек на свет огромный черный зонтище, к которому питал ненависть, и, похоже, взаимную. Помимо того что костлявое создание было с него ростом, оно еще обладало гнусным, злобным характером и на все имело свое мнение. Одна спица вечно выскакивала, и пока ее поставишь на место, вылетят еще три-четыре. Другая проблема состояла в том, чтобы выдворить зверюгу за дверь, не свалившись при этом со ступенек. Мама Смит запрещала раскрывать зонт в доме: дурная примета, но пока откроешь его под дождем, вымокнешь до нитки, и какой тогда в нем смысл.
Бобби отволок чудовище к задней двери, надавил изо всех сил, зонт раскрылся, одна вреднючая спица, как всегда, торчала оголенной шпагой. Ну и шут с ней, решил Бобби и протиснулся в дверь. Беатрис, готовая к выходу, ждала – в желтом дождевике, резиновой шляпке и галошах, без которых Сестра Руби не выпускала ее, хотя ходу здесь две минуты. Беатрис поздоровалась прежде, чем он открыл дверь с москитной сеткой:
– Привет, Бобби.
Она узнала его по тому, с какой скоростью он взлетел по ступеням.
