Книга Смертельный поцелуй - Анна Дубчак

Сергей принес формуляры, взятые им в библиотеке, и протянул Наталии.

– Ты думаешь, они могут помочь?

– Пока не знаю. – Она ушла с ними в спальню и там разложила их на постели рядом с листочками, взятыми ею вчера из кармана буклированного жакета Анжелики. Как она и предполагала, названия книг не совпадали, а это могло означать только одно: нужных ей книг в абонементном отделе не оказалось. По соответствующим пометкам «ЧЗ» (читальный зал), «ОК» (отдел книгохранения) – эти книги никогда и не были в абонементе. Судя по содержанию книг, Анжелика Бартоломей решила в корне изменить свою жизнь: «Ручное изготовление ювелирных украшений» В. П. Новиков, В. С. Павлов, «Художественное литье из драгоценных металлов» А. Гутов, «Ювелирное дело» В. И. Марченко, «Изготовление и ремонт ювелирных изделий» М. С. Телесов и так далее. Не иначе как она собиралась всерьез заняться ювелирным делом. А это могло означать только одно: у ее мужа появились большие деньги на покупку драгметаллов и необходимого дорогостоящего оборудования. Вполне вероятно, что Анжелика изучала или хотела изучать ювелирное дело, притом втайне от мужа, и уж конечно, не она сама бы занялась изготовлением ювелирных изделий, а наняла бы опытных мастеров. В принципе, вполне нормальный подход к делу: как можно заниматься чем-либо новым, не прочитав всю имеющуюся литературу? «Интересно, какая роль отводилась будущему зятю, если таковой вообще имелся? Хотя, если послушать Василия Романова, то Светлану собирались в ближайшее время выдать замуж».

Когда она вышла из спальни, Сапрыкина уже не было, а Соня, напевая, звенела на кухне посудой.

– Соня, как ты думаешь, что бы мне такое надеть, чтобы тридцатипятилетний мужчина (теперь, правда, вот уже два дня как вдовец), очень богатый и могущественный, подумал обо мне, что я не менее богата и могущественна, чем он, а к тому же еще умна и соблазнительна?

Соня, опустив руки по локоть в мыльную воду с тарелками, широко раскрыла глаза:

– Строгий деловой костюм с бриллиантовой брошкой, расстегнутый везде, где только можно. Сверху, чтобы открыть грудь (причем необходимо, чтобы эта расстегнутость выглядела как можно более небрежной и естественной), а снизу – ноги. У тебя же есть такой костюм…

– Есть. Интересно… И черные чулки?

– Ни в коем случае, только телесного цвета. Словом, больше естественности и деловитости… Ты хочешь встретиться с Бартоломеем?

– Именно. Ты вот спроси меня: Наташа, а садилась ли ты вчера или сегодня за пианино, чтобы попробовать свои экстрасенсорные способности? И я отвечу тебе: нет. Потому что я про них снова забыла. Я все чаще и чаще ловлю себя на том, что мне куда больше интереса и удовольствия доставляет расследовать самостоятельно, без помощи видений… Понимаешь, тогда я чувствую себя в психологическом плане более комфортно, я становлюсь такой же, как и все… Поэтому меня каждый раз удивляет, что в городе кто-то помнит и знает об этом моем даре и что они, эти люди, по-прежнему обращаются к Саре за помощью, чтобы она вывела их на меня… Это так забавно. Такие серьезные люди, богатые, влиятельные, а пользуются услугами такого сомнительного субъекта, как я.

– Потому что друг дружке передают информацию о твоей работе… Вот спроси простого смертного, который и доллара-то в руке не держал, знает ли он Наталию Орехову? Он скажет: нет. Разве что как учительницу сольфеджио и музыкальной литературы.

– Да, ты права. Но мне показалось, что в твоем голосе прозвучал упрек. Это так?

– Нет, конечно…

– Хорошо, я это учту, но не раньше, чем соберусь окончательно уехать отсюда…

– …В Берлин? – в каком-то восхищении, на вздохе произнесла Соня.

– Да хотя бы и так. Захочешь, и тебя с собой возьму. Но тебя Сапрыкин не отпустит. Яуже эту породу знаю.

– Какую еще породу?

– Милицейскую, принципиальную, постсоветскую, глубинноперестроечную… Все мужчины – запомни это, пожалуйста, Соня – великие собственники. Кроме того, их одолевают амбиции. Для них в жизни существуют погоны, желудок и женщина. Это все. Но погоны все же на первом месте. А погоны зарабатывать можно только здесь, дома… Там, куда собираюсь я, важны только деньги. Во всяком случае, на первые двадцать лет, а там время покажет, кто чего стоит.

– Да уж, вот послушал бы тебя сейчас твой Логинов…

– Ему повезло, что он уже на работе. Найди этот мой черный костюм и, если потребуется, подгладь… Мне уже через час надо выходить из дому. А я пока попытаюсь что-нибудь наиграть…

Она, как была в пижаме и халате, вошла в кабинет, где стоял закрытый рояль, мерцая голубоватыми бликами отраженного окна, села на стул, открыла крышку и прикоснулась к клавишам. Сейчас она, по логике вещей (и как уже бывало много-много раз), увидит нечто, что позволит ей приблизиться к разгадке…

Наталия закрыла глаза и стала играть меланхоличный и ни к чему не обязывающий си-минорный вальсок Шуберта. И сразу стало прохладно… Она увидела себя в комнате с открытым окном. Рядом стоял мужчина в трусах и белой сорочке. Он был бледен и пытался попасть ногой в брюки. Надев их, он застегнул сорочку и, словно только что вспомнив о существовании черной бархатной бабочки, подошел к висевшему на стене зеркалу и поправил ее на горле. Затем надел атласный, в мелкую серую полоску жилет с черными перламутровыми пуговицами и пиджак. Теперь он стоял застегнутый на все пуговицы, в черном строгом костюме-тройке и смотрел куда-то мимо нее, в пространство. Резко повернувшись, мужчина подошел к окну и выглянул на улицу. «Ветер», – вдруг услышала она его голос. Мужчина вернулся к зеркалу, только теперь в его руке был темно-синий блестящий тюбик. Выдавив на руку густую голубоватую тягучую каплю геля, мужчина принялся укладывать с его помощью свои густые черные, слегка вьющиеся волосы. Через пять минут они словно окаменели. Он потряс головой, проверяя, не испортится ли прическа. На ветру? Он что, переживает за ветер? Как это смешно…

Мужчина снова подошел к окну, легким движением поднялся сначала на стул, потом на подоконник и вышел из окна, как из двери… Она не услышала даже стука падающего тела, потому что окно находилось не на первом и даже не на пятом этаже. «Девятый этаж» – она это просто прочувствовала. Изакричала. Громко и пронзительно.

Открыла глаза и поняла, что крикнула на самом деле.

В кабинете пахло гелем для укладки волос. «Это “Taft” Schwarzkopf», – безошибочно определила она.

Выйдя из кабинета с легкой головной болью, она в какой-то растерянности посмотрела на стоящую посреди гостиной перепуганную насмерть Соню, услышавшую крик.

– Ты испугалась? – спросила Наталия.

– Да…

– А что ты слышала?

– Сначала ты играла, а потом звук стал словно глуше, прозрачнее, что ли… А потом по кабинету кто-то прошелся, как будто мужчина, затем раздался очень странный скрип, так скрипят дверцы шкафа… Но ведь у тебя в кабинете нет шкафа… А потом словно кто-то распахнул окно и… кто-то в черном выбросился из него…