Книга Великая страна - Леонид Костюков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, — ответила Мэгги, слегка их поворошив. — Россия — очень большая страна.
— Я так и думал! — воскликнул агент. — Посмотрите еще раз. От этого зависит судьба операции.
— Уверена, — ответила Мэгги после внимательного анализа фотографий.
— Тогда мы имеем к вам заманчивое предложение.
— Я согласна, — ответила Мэгги, — почему бы нет? Только намекните мне сначала, в чем преступление этих господ.
— Для начала они ограбили Россию, — скорбно сказал мистер Смит. — Потом…
— Достаточно, — ответила Мэгги и добавила несколько русских слов, тон которых прояснял смысл. — Что я должна сделать?
Нью-Йорк
— Мэгги, тебе, как всегда, с брусникой и мидиями?
— Да. Мэгги с симпатией взглянула в спину Фрэнка. Хороший парень, старательный, хотя недалекий. Исполнитель.
За окном небольшого кафе на Сорок Пятой авеню в солнечных лучах резвилась стайка воробьев. Опрятная старушка в платье в крупный цветной горошек кормила их поп-корном из гигантского пакета. Мэгги лениво подумала, что ей бы подошел такой фасон.
— С тобой не занято, детка?
— Занято, малыш.
— А с кем ты сегодня обедаешь?
— С Чаком Норрисом.
— Можно я возьму у него автограф?
— На скулу.
— У тебя быстрый язык. Знаешь, я читал книжку, что для женщины язык еще важнее, чем…
Тут лицо незнакомца немного оплыло, как свечной огарок, а монолог оборвался, как пленка в русском магнитофоне. Фрэнк подхватил его под локти и подтащил к двум его спутникам, изумленным парням в металле и коже.
— Внезапно поплохело, — пояснил Фрэнк парням с обезоруживающей улыбкой. — С ним уже бывало такое? — он влепил захворавшему пару смачных пощечин. — Если не придет в себя через десять минут, надо вызвать врача, как вы считаете?
Мэгги улыбнулась. Фрэнк последнее время увлекался китайской медициной и не упустил случая распушить перед ней хвост. Спору нет, точку «шой-гу» он находил на любой фигуре и под любой одеждой с одного тычка. Но философские премудрости Китая проходили мимо его смазливой головы.
Третий месяц сотрудничая в ФБР, Мэгги затруднилась бы сказать, довольна ли она работой. На пути в Нью-Йорк, в самолете, она представляла себе, как на пустом заводе ввязывается в перестрелку с какой-то многоголовой биомассой обобщенно славянско-кавказски-еврейского типа, увешанной цепями и перстнями на жирных отростках и ощеренной сотней калашниковых. Постепенно биомасса начинала одолевать Мэгги, она исцарапанными пальцами тщетно перезаряжала свой магнум, вокруг нее визжали щепки и осколки стекла, — и тут приходил он, черным тонким против света силуэтом. Психоаналитик сказал бы, что в этом представлении отражается путаное ощущение Мэгги своей половой принадлежности, смещающееся от мужского к женскому.
На деле все оказалось иначе. Работа Мэгги заключалась в постоянных консультациях, которые записывались, анализировались, сортировались, сверялись и складывались в огромное и доступное рядовому федеральному агенту описание загадочной русской души.
— Мэгги, вот тебе задача. Gromov и Khabibulin (ты видишь?) весной засеяли поле redisc'ой, в июне собрали урожай, сложили в сарае, к середине августа он сгнил. В чем смысл этой стратегии? Мы потеряли на этой задаче Пентиум. Только не своди всё к алкоголизму. Тут до тебя был специалист, который всё сводил к алкоголизму. Ты представляешь, мы уволили его через полтора года. Нам не интересен такой специалист. Мы можем смоделировать его на микросхеме. Итак?
— Ты видишь, Маркус, весной этим двум джентльменам захотелось посеять редиску. Вот тебе вчера захотелось пойти в боулинг. Но тебе ведь сравнительно все равно, что случится через четыре месяца с кеглями и шарами.
— Одну минуту. Но я отдыхал в свободное от работы время. Я зарабатываю деньги в ФБР, а трачу их на боулинг. Это работа, а то удовольствие.
— А если человек получает от работы удовольствие, он извращенец?
— Нет… но…
— А что если тебя послать на пенсию, а деньги просто отчислять со счета ФБР на счет боулинга?
— Это было бы нерентабельно. А пенсию нельзя получать просто так. Возникнет прецедент, гибельный для всей социальной системы.
— Видишь, ты меня понимаешь. Грань между работой и удовольствием проходит через мозг субъекта. Это представление. Для Громова и Хабибулина засев редиски стал удовольствием.
— Мэгги, подробнее это положение!
— Легко. Труд на поле стал для этих двух русских мистеров альтернативой домашней работе, где они либо занимают тяжелое место мужчины в деревенском быту, либо попадают в подчиненную позицию к женам и выполняют мелкие, скучные и унизительные поручения.
— Например.
— Задать свинье помои. Проверить уроки у дочери.
— Дальше.
— Громов и Хабибулин уходят на отдаленное поле, где нет семейного контроля. Там они завтракают, выпивают…
— Мэгги, алкоголизм мы опускаем. Феномен в том, что они действительно посеяли редис. Не воспользовались им как поводом для тунеядства, а посеяли, собрали, сгноили и выкинули. Обоснуй мотивацию основных поступков.
— Они втянулись.
— Как наркоманы?
— Примерно. Это надо представлять. Ты хорошо представляешь?
— Я учился у экстрасенса.
— Тогда представляй. Они посидели. Солнце печет. Надо попробовать посеять редиску. Хабибулин все еще сидит. Громов пробует. Хабибулин ложится на локоть, сдвигает кепку на глаза и обращается к Громову:
— Ну как, Витек, по кайфу?
— Попробуй, блин.
— Ищи дурака.
— Какой кретин, Ильяс, придумал эту блядскую редиску? Так стоять кверху жопой на жаре и разрывать землю, как нагадивший кот?! Пойдем лучше в магазин.
— Раньше часа не откроют.
— Ну, посидим.
— Сиди.
… — Ну и херово ты посеял эту редиску.
— А какая разница? Или ты думаешь, если хорошо посеять редиску, то вырастет банан?
— В штанах у тебя банан. На, смотри, емеля, как надо сеять.
— Вот так, значит?
— Это у меня палец соскочил.
— А… у тебя не соскочил?
— Ага. Смешно. Давай засеем по рядку и засечем, у кого ровнее.
… — И стало нам так ясно, так ясно, так ясно…
