Книга Книга для прочтения - Екатерина Великина

— Вот смотри, я кладу туда рублик, — говорила мне мама. — И папа положит рублик. А потом ты сама сдачу не потратишь и тоже туда положишь. Через три месяца можно будет купить что угодно.

— А если ты мне дашь этот рублик прямо сейчас, то я ведь и прямо сейчас на него могу купить что угодно, — уговаривала маму я, печально глядя, как свинья пожирает мой нетрудовой барыш. — Вот, к примеру, в уцененку завезли крайне недорогие сачки для аквариума. Всего по тридцать копеек, а если взять больше…

— Ничего и слышать не хочу!

С этими словами деньги отправлялись в холодное свиное нутро, лишая меня надежд на сачки, а уцененный магазин — верной прибыли.

Так продолжалось довольно долго, до тех пор, пока в поселке не построили кафе-мороженое. Если бы кафе не построили, свинья была бы жива и по сей день. Увы. В первый же день после посещения заведения я как-то сразу поняла, что в жизни есть только две замечательные вещи: уцененные сачки для аквариумов и мороженое, причем что из этих вещей чудеснее — вопрос неразрешимый и обсуждению не поддающийся. Отобедав в кафе два раза — в субботу и воскресенье, я немедленно потребовала зайти туда и в понедельник. К глубочайшему моему сожалению, папа развел руками и прочитал нудную лекцию о том, что сладкое нужно заслужить, и что его покупают только хорошим девочкам, и что наслаждаться мороженым в будни — удел сибаритов. Стоит ли говорить, что приговор свинье был подписан еще до того, как папинька закончил распинаться?

Едва дождавшись, когда обед закончится и родитель вновь отправится на работу, я начала охаживать свинятку. Поначалу действовала вежливо: взяла в ручки и стала трясти нежно-нежно. Свинья звенела финансами, но не поддавалась. Я начала трясти ее сильнее. Ни-чего-го. Уже через десять минут я скакала по квартире, точно укуренный шаман с ритуальным бубном. Фигушки. Свинья не только не покорилась, а вовсе даже начала издеваться: из нее полетели жалкие копеечные монеты, которые я сама туда же и засовывала, с тем чтобы показать родственникам, что я не хрен собачий и тоже участвую в свиноприношениях. Наконец руки мои устали, голова закружилась, а спина покрылась холодным потом. Настало время демонов.

— Просто убей ее!

— Разделай паршивку!

— Несколько движений — и много-много вкусного, сладкого мороженого.

— Никто и не узнает.

— Что такое несколько шлепков против трех шариков в шоколадной крошке?

Движимая единым порывом, я скрылась на кухне и вернулась оттуда с консервным ножиком. Орудие убийства блестело и пахло шпротами. Свинья зажмурила глаза и захрипела.

— Вот тебе, зараза, мои рублики! — прошипела я перед тем, как вонзить нож в плоть.

Уже через сорок минут убийца сидел в кафе и как ни в чем не бывало уплетал пломбир. У ног убийцы стоял ученический портфель с тремя сачками для аквариумов, одной фотографией Кобзона и двадцатью календариками с видами Суздаля. Труп врага лежал на подоконнике, на его спине зияла огромная рваная рана с некрасивыми краями. Свершилось.

Двумя часами позже, отведав аквариумного сачка, убийца справедливо рассудил, что плата за преступление была самая что ни на есть пустячная и что даже в порке есть свои плюсы. Во-первых, мороженое съедено, во-вторых, сачок приобретен, и в-третьих — ура-ура-ура, — свиньи в моей жизни закончились. Ну откуда мне было знать, что свинья — понятие бесконечное, практически галактическое и «за так» ни за что не исчезнет?

Через два дня свинота стояла на своем месте и улыбалась мне еще гаже: на ее спине красовалась большая белая заплатка, вырезанная из пластиковой бутылки.

— И больше не смей к ней притрагиваться, — сказал мне папа. — Надо же было так изуродовать… девочка… консервным ножом… До тех пор, пока не наполнится, никаких тебе кафе.

— Хорошо, — грустно сказала ему я. — Никаких кафе.

— Хи-хи, — сказали мои демоны. — Конечно, никаких.

— Хрю, — испугалась свинья.

Но никто ее не услышал.

Целый месяц я ждала, пока животное наберет вес. Целый долгий месяц я проходила мимо витрины кафетерия и сглатывала слюну. Целый невозможный месяц я не совалась на почту. Наконец час настал. В уцененный завезли колокольчики для рыбной ловли.

«Или сейчас или никогда»… — решила я.

«Ату!» — взвыли демоны.

Второе преступление всегда ужаснее, чем первое, потому что осознанность начинает подкрепляться опытом. То, что свинятке не жить, я знала в первый же день. Достаточно подцепить вилкой заплатку, как она тут же отвалится — ноу проблем. Но мне нужно было не просто вскрыть сейф, а вскрыть сейф и не спалиться немедленно. С учетом того, что родители на копилку поглядывали, задачка была не из шуточных. Но я справилась. Я вообще горы сворачиваю, если приспичит.

Идея накормить свинью коллекцией значков была со всех сторон восхитительна. Мне рубли, ей — ордена за долготерпение, а если разжиться «Моментом» и приклеить заплатку назад, то бить будут очень и очень не скоро. Сказано — сделано. Уже через несколько часов свинья раздобрилась флагами и вымпелами, а мой портфель — отменными колокольчиками для рыбалки. Свинонутро звенело не хуже моих колокольцев, так что родители, продолжавшие кидать туда деньги, даже не подозревали, что скрывается в пластиковых недрах. Но месяц счастья закончился так же неожиданно, как и начался, причем я сама сыграла в этом немалую роль.

Как вы догадываетесь, жить с уцененными колокольчиками можно запросто. А вот жить с осознанием того, что рано или поздно тебя выдерут за обман, — чрезвычайно печальное занятие. В то время как свинья держала значковую диету, я нарезала вокруг нее круги и дышала через раз. Ожидание страшной расплаты настолько подкосило мое здоровье, что я притихла и как-то вся скуксилась.

Первой не выдержала мама.

— Ну это же надо так из-за мороженого расстраиваться, — стала ругать меня она. — Это прямо невозможно так себя доводить! Завтра же поговорю с отцом, чтобы он приканчивал со своими строгостями.

Неудивительно, что словосочетание «отец приканчивает» нисколько не укрепило мои нервы, а вовсе даже наоборот. Чертова свинья так испохабила мою жизнь, что мне начало казаться, будто это я сама наглоталась значков и меня вот-вот разрежут консервным ножиком. А мама все не унималась. Она предлагала отвести меня в кафе лично, подсовывала рублики и календарики и даже грозилась скупить всю Вески, если таковая еще имеется в наличии. Но чем сильнее родительница активничала, тем больше я чахла. Наконец момент истины настал.

— Знаешь, Катя, пожалуй, не нужно никаких копилок, — сказала мама в одно прекрасное утро. — В конце концов, деньги ведь и созданы для того, чтобы их тратить. Сегодня же мы откроем твою свинью и все вместе пойдем в магазин. Это ничего, что копилка не полная. Сколько-то там уже есть, а остальное я добавлю. Сережа, неси нож!