Книга Портфолио мадам Смерти - Маргарита Малинина

— Без мяса долго не протянет, — включился в беседу водитель, видимо, тот еще мясоед.

— Протянул же как-то до сих пор, — поспорил Логинов. Сам Куаюнютаноук, или как там его имя, хранил гордое, поистине индейское молчание.

Лера вернулась с бумажным пакетом в руках и села и машину. Павла с ней не было.

— Я помню, как-то в Одессе меня позвали сыг-рать Глинку, основоположника русской классической музыки, — так как все замолчали, то лепет Агаты стал слышен.

— А почему вы не поехали с Галиной Тимофеевной? — спросила ее Света расстроенно, ничуть не стесняясь показывать, что присутствие дамы ее тяготит.

Неожиданно та отвлеклась от воспоминаний (или фантазий?) и ответила на вопрос:

— Не могу, у меня слабое здоровье. Астма и порок сердца.

— А зачем вы тогда поехали с нами? — искренне недоумевала Валерия, ведь если что, отвечать придется ей как старшей. — Вдруг вам плохо станет? С фонтанов мы вернемся только поздно вечером.

— А мы разве не в санаторий едем? — с неподдельным негодованием спросила Никитична.

— Хм… Нет, мы вообще-то едем в Петергоф.

— А я думала, это название санатория…

— Павел Самойлов вам случайно не родственник? — громко спросил насмешник Женька, и я в тот момент была с ним солидарна. В самом деле, странность пожилой женщины могла объясняться лишь этим родством.

— Павел? Нет, у меня есть сын, но не Павел. Но я не помню кто. Но точно не Павел. А в Белоруссии, когда еще был СССР, я играла Шопена.

Орлиный Глаз схватился за голову. Сперва он считал себя самым чудаковатым персонажем и весьма этим гордился, а тут вон оно что… Стоит ли упоминать, что на Фалю и Фелю никто уже не обращал внимания, как было в первый день приезда на ресепшене. Сейчас они воспринимались как свои в доску.

Лера невероятно огорчилась. Она надеялась, что ее первая экскурсия пройдет по высшему разряду и все будет как по маслу, а тут на тебе: индейцы, негры, металлисты и свихнувшаяся пианистка. Наш Павел в этом таборе позорно терялся, приравниваясь к статусу самого заурядного человека. Мне стало жаль девушку, и я тихим голосом сказала ей:

— Лера, вы прекрасно справляетесь.

Малинова услышала, благодарно улыбнулась и одними губами ответила:

— Спасибо.

Здесь прибежал Самойлов, влетел в «Газель» подобно тайфуну, но, закрывая дверь, наткнулся на неприятную неожиданность:

— У вас тут ручка сломана.

— Да, потому что вы ее сломали, — сдержанно произнес Альберт.

— Я?!

Женька с тяжким вздохом поднялся и закрыл за другом дверь. Оба уселись, транспорт тронулся.

— Сумасшедший дом, — прошептала мне на ухо Любимова. Я согласно закивала. Что же ждет нас дальше?..

А дальше нас ждал прекраснейший дворцово-парковый ансамбль, знаменитый своими уникальными фонтанами. «Газель» въехала на стоянку и остановилась. Двенадцать человек вышли под мелкий моросящий, но уже сходивший на нет дождик, вооруженные зонтиками, которые практически были не нужны, и направились ко входу в «Русский Версаль», как точно подметили некоторые историки про Петергоф.

Валерия поговорила о чем-то с кассиршей, и нас впустили на территорию. Сразу по правую руку расположился желто-белый дворец, мимо которого мы и держали путь, а слева две лестницы вели вниз, в Нижний парк. Лера, не забывая о возложенных на себя полномочиях, тут же стала проводить экскурсию. Под ее заученное, но вместе с тем воодушевленное бормотание мы и сошли вниз, а оказавшись в самом парке, начали фотографироваться. Я почти что влюбилась в красавца Самсона, оттого принялась позировать на Пашину камеру самым непривычным образом. То села на фоне фонтана, то встала на одну ногу, потом на другую, а затем и вовсе на голову, упираясь ладонями в грязную землю, а пятки прижала друг к другу, оттопырив колени и став похожей на гигантский ключ. Самойлов одобрительно улюлюкал и радостно фиксировал на прибор для съемки все перемещения моего спятившего туловища.

— Посмотрите на Юльку! — дивилась моя подруга. — С ума она, что ль, сошла?

— Ничего и не сошла, — кинулся меня защи-щать Павел. — Лучше стоять на голове, чем пытать людей дурацкой запиской! И вообще от такой красоты запросто свихнешься. Я вот тоже чуток не в себе.

— Да? — усмехнулась Катя. — А в ком же ты, позволь узнать? Надеюсь, не в Боре Моисееве?

Все засмеялись.

— Это пошлая шутка! — огрызнулся Самойлов, тыча в Любимову пальцем.

— Я знаю, — невозмутимо пожала та плечами.

— Паш, подними меня, — попросила я. Куда уж там! Он реально завелся, стал бегать по кругу и махать руками, показывая свое возмущение:

— Иногда ты бываешь невыносима! Что за плоские шуточки? При чем здесь Моисеев! Я не из таких!

— Хорошо, как скажешь, — продолжала ухмыляться Катя.

— Жень, помоги мне принять нормальное положение, — все еще стоя на голове, обратилась я уже к Логинову, не сводящему восхищенных глаз со своей возлюбленной — уверенной в себе женщины-вамп. Он не услышал.

Я стала заваливаться вбок, но в последнюю секунду помощь пришла в лице негра Кеши, очень бережно взявшего меня за талию и поставившего на ноги. А впоследствии даже давшего мне свой платок, чтобы вытереть грязные руки.

— Thanks, — по привычке сказала я на английском.

— Некоторые негры понимают русскую речь, — с намеком на укор ответил мне Иннокентий.

Я покраснела.

— Извините.

— Ну что, идем дальше? — предложила предводительница стаи Малинова Валерия.

В течение последующего часа с лишним мы любовались достопримечательностями Нижнего парка: Римскими фонтанами, Шахматной горой, лживыми тюльпанами, скамьями и елями, к которым стоит лишь подойти — тут же обдают прохладной струей воды. Впрочем, были деревья и настоящие, высокие, зеленые, словно говорящие: «Здесь осень пока не наступила!» Дождь сов-сем перестал, а воздух был приятно свежим, легким. Жалела ли я в тот момент, что приехала сюда в такой необычной компании? Ни на миг. Я была вполне счастлива. Павел ходил за мной хвостом, чувствуя свою вину теперь за то, что не поднял меня, то есть своими руками передал супостату из Африки, и старался загладить сей промах любыми, даже глупыми поступками и словами.

Как-то:

— Ты такая красивая!

Или:

— Хочешь, я подарю тебе часть Финского залива и пару сотен светящих над ним звезд? Хотя и миллион самых ярких не затмит сияния твоих прекрасных глаз!

И т. п. Я лишь морщилась, ибо одно дело, когда мужчина говорит тебе это просто так, другое — когда ты знаешь для чего. Чтобы простили. Тем более из Пашиных уст все комплименты неизменно звучали как оскорбления. Вот не умеет человек подобрать подходящий случаю тон, и все тут.