Книга Запретное чтение - Ребекка Маккаи

— А что скажет твоя мама? Я ей это покажу, хорошо?

Иэн в ответ неизменно выхватывал книжку у нее из рук, заталкивал обратно на полку и сердито уходил в отдел научно-популярной литературы.

В ту ноябрьскую субботу они с Соней пришли без ее дочери, и Иэн тут же уселся за один из компьютеров напротив моего стола — раньше он никогда этого не делал, даже если собирался поискать какую-нибудь книгу.

— Слушай, Соня, — сказал он. — Я поиграю в интернете в «Миссию Ноя». Хочешь посмотреть?

— Твоя мама не разрешает играть в видеоигры в библиотеке.

Голос Иэна стал таким пронзительным, что я сразу поняла: Соня согласится на все, лишь бы он замолчал. Это был не голос, а прямо-таки перечный газ.

— Это единственная игра, в которую мне разрешают играть! — кричал Иэн. — Ты же видела, как я играю в нее дома! Она про Ноя! Можешь сама у нее спросить! Можешь позвонить ей прямо сейчас и спросить, она наверняка страшно разозлится, что ты ей звонишь, потому что у нее сейчас совещание, но все равно можешь ей позвонить!

— Ладно, ладно, ладно, — сказала Соня и устроилась в кресле рядом с ним.

Это была игра с графикой 1988 года, самая бессмысленная и медленная из всех, какие мне доводилось видеть. Ной должен был бегать туда-сюда, собирать по паре животных каждого вида и относить у себя на голове обратно в ковчег. Все это время на него падали кокосы и набрасывались орлы, которые пытались отнять добычу. Мне пришлось закашляться, чтобы скрыть приступ хохота, когда Ной умер и свалился куда-то за нижний край монитора в сопровождении неожиданно минорного писка компьютера. Обычно я ужасно злилась, когда дети приходили в библиотеку, только чтобы поиграть, но за этой игрой наблюдать почему-то было очень увлекательно — возможно, как раз потому, что она была настолько ужасна. И я втайне порадовалась, увидев, что у Ноя осталось еще целых девять жизней. Соня, должно быть, тоже это увидела: она наконец не выдержала и объявила, что сходит наверх за журналом.

Иэн пристально вглядывался в монитор, удерживая козу на голове у Ноя, пока Соня не свернула за угол. Как только она скрылась из виду, он выскочил из крутящегося кресла и бросился к моему столу.

— Миссия выполнена! — зашептал он. — Правда, здорово? Я ее совершенно уморил!

Он сбросил со спины рюкзак, который, оказывается, все это время был на нем, и расстегнул молнию.

— Полный бак! — скомандовал он.

Я почувствовала себя как в старом телешоу, где человеку дается три минуты, чтобы обежать супермаркет и отыскать все продукты из списка. Я чуть не наступила на ковылявшего вдоль полок малыша, чтобы дотянуться до «Складки времени»[28], а потом схватила «Игру Уэстинга»[29], «Гаруна и Море Историй»[30]и книжку «Пятеро детей и Оно»[31]. Иэн шел за мной, подставляя раскрытый рюкзак, — я только и успевала забрасывать туда книги. Рюкзак выглядел уже довольно плотно набитым, и мне не хотелось, чтобы Соня заподозрила неладное, но я не удержалась и положила сверху еще и «Принцессу-невесту»[32]. Я понятия не имела, когда Иэну снова представится возможность запастись книгами. Он застегнул рюкзак и побежал обратно к компьютеру, где Ной так и стоял на прежнем месте, тупо глядя перед собой, с козой на голове, не потревоженный ни кокосом, ни орлом. Я вернулась к своему компьютеру и стала вручную вбивать названия книг, которые взял Иэн, и регистрировать их на свое имя. Я не была уверена, что Лорейн (или Сара-Энн, или Айрин) не будет рада доложить миссис Дрейк, какие книги ее сын берет в библиотеке.

Соня вернулась буквально через минуту, с последним Джоном Гришэмом под мышкой.

— Потоп уже начался? — поинтересовалась она.

— Нет, это тупая игра. Пойдем отсюда.

— Ты не хочешь брать себе книжки? — удивленно спросила Соня.

— Да мне что-то разонравилось читать.

(В библиотеке, увитой плющом,

Живут себе книги о том и о сем.

В любую субботу часам к четырем

Мальчик приходит с большим рюкзаком,

Он книги себе выбирает

тайком.)

5

Благотворительный вечер

Я снова увидела Джанет Дрейк раньше, чем мне бы хотелось, — правда, благодаря счастливой способности библиотекарей оставаться невидимыми, сама она меня не заметила. Раз в год все сотрудницы библиотек нашего округа втискивались в туфли на высоком каблуке, силились с помощью малярной ленты очистить кофты от кошачьей шерсти и намазывали губы лежалой помадой ужасного томатно-красного оттенка — все ради того, чтобы убедить местных благотворителей, что библиотекам никогда не помешают стулья, книги и деньги. И вот в конце того самого ноября я зашла в Клуб юнионистской лиги. На мне было маленькое черное платье, оставшееся еще со студенческих лет, и меня с порога ошеломил запах собравшихся в клубе людей — тяжелый, затхлый, мужской. Я уже сто лет не чувствовала запаха одеколона. Я вдохнула его поглубже и вслушалась в негромкое гудение голосов.

Лорейн была одета в бледно-золотое платье — она помахала мне бокалом. Рокки я не увидела, но его легко было не заметить в плотной толпе стоящих людей. Дожидаясь у барной стойки джина с тоником, я наблюдала, как профессиональные вымогатели пособий и благотворительных выплат разогреваются первыми глотками вина, а библиотекарши кучками жмутся по углам, и у каждой волосы расчесаны на прямой пробор. Именно такой, по мнению отца, в скором времени предстояло стать и мне. Тут-то я увидела стоящую всего в нескольких футах Джанет Дрейк. Она выглядела очень эффектно в блестящей зеленой шали, накинутой на плечи, которую, правда, слишком уж судорожно прижимала к себе, и на скулах у нее пульсировали желваки, даже когда она всего-навсего слушала нетрезвую беседу окружавших ее людей. Миссис Дрейк что-то сказала и тут же расхохоталась, будто ей было так смешно, что без смеха никак не обойтись — впрочем, вид у нее при этом был совсем невеселый. Я и сама иногда так делала и называла этот нарочитый смех «смехом Дэзи Бьюкенен[33]». Это был такой легкий, воздушный смешок, который вырывается прямо посреди речи и в случае успеха придает ей живости и остроумия, а в случае неудачи напоминает кашель подавившейся кошки. Я научилась ему у одной маминой подруги, у которой он всегда звучал безупречно и гармонично перекликался со звоном ее серебряных украшений. Наблюдая за Джанет, я вдруг поняла, что прибегаю к помощи такого смеха только в тех случаях, когда чувствую себя ужасно неловко. Я никогда не пользуюсь им сознательно, и он никогда не выходит у меня искренним.