Книга Серебряная свадьба - Мейв Бинчи

А здесь, на ферме Винсента, в их расположенной на склоне холма крохотной усадьбе, где прошло детство отца, он чувствовал себя так, словно никогда не был тем мальчиком, который жил на Розмари-драйв и должен был получать хорошие отметки в школе, делая вид, что мечтает поступить в университет. Но мечтал-то он всю свою жизнь о том, чтобы вернуться на эту каменистую землю, где никто не заставлял его казаться тем, кем он на самом деле не был.

Брендан не называл Винсента дядей, хотя это был старший из братьев в семье отца; он всегда был для него просто Винсентом. Высокий сутулый человек суровой жизненной закалки, он молчал, если ему нечего было сказать. В маленьком доме на склоне холма, где в окружении пяти братьев рос его отец, не было места для пустых разговоров. Наверное, Дойлы были тогда очень бедны. Отец никогда не рассказывал о тех временах. Винсент же ничего не говорил ни о каких временах вообще. Телевизионные антенны высились на домах окрестных ферм, но Винсент Дойл не испытывал потребности в телевизионных сериалах. А маленький радиоприемник почти не работал. Каждый вечер Винсент слушал шестичасовые новости и специальные сообщения для фермеров, которые передавали перед новостями. Иногда, кроме того, он проявлял интерес к жизни ирландцев в Австралии и к истории с готовившейся высадкой армии Наполеона на ирландском побережье. Брендан не мог взять в толк, как могли интересовать его дядю подобные вещи. Ведь он никогда не покупал ни газет, ни каких бы то ни было других печатных изданий. Не был он и постоянным слушателем документальных радиопередач. Винсент не был отшельником, затворником или оригиналом. Он всегда носил костюмы, мир курток и брюк не был его миром. Каждые три года Винсент покупал себе новый костюм, при этом предыдущий как бы понижался в ранге и Винсент надевал его, лишь когда шел убрать в хлеву или погрузить овец в свой трейлер. При этом какой-нибудь из его старых костюмов вполне мог пригодиться для похода в церковь.

Брендан Дойл полюбил это местечко с того странного лета, когда он с родителями и сестрами приехал сюда погостить. По пути в Ирландию все чувствовали себя немного не в своей тарелке; на корабле и в поезде постоянно надо было помнить обо многих вещах сразу. Что нельзя говорить о том, как они не спали всю ночь по дороге на Хоулихед; о толпах людей, сидящих на своих вещах или набившихся в корабельный трюм; о том, как они целую вечность провели в ожидании поезда на промерзшей платформе. Об этом всю дорогу твердила им мать. Отец же говорил о другом: он просил не хвастаться перед дядей Винсентом, как хорошо они живут в Лондоне. И тогда Брендан попытался задать родителям один простой вопрос, при этом он чувствовал себя очень неуверенно, словно знал, что спрашивать это по каким-то непонятным причинам нельзя:

— Ну и кто же мы такие? То ли богачи, как расписываем бабушке О'Хаган, то ли бедняки, как представляемся дяде Винсенту и дедушке Дойлу?

Повисла тяжелая пауза.

Родители в ужасе смотрели друг на друга.

— Расписываем! — воскликнули оба почти что в один голос. Они ведь были совершенно уверены, что ничего не «расписывают» — они просто советовали детям не болтать лишнего о вещах, которые могли расстроить стариков. Вот и все.

Брендан помнил, как он впервые увидел ферму. Они провели три дня с бабушкой О'Хаган в Дублине и совершили затем долгое утомительное путешествие на поезде. Мать и отец казались удрученными из-за того, что некоторые вещи им пришлось оставить в Дублине. Слава Богу, дети вели себя хорошо и не болтали, о чем не надо. Брендан помнил, как они смотрели в окно на лоскутные поля Ирландии. Хелен попала в немилость из-за дурацкой шутки, которую позволила себе на вокзале; а главное, она шутила в присутствии бабушки О'Хаган! Анна была очень спокойна и не отрывалась от книги. Родители тихо переговаривались друг с другом.

Брендан никак не ожидал увидеть этот небольшой, сложенный из камня домик и двор, захламленный обломками сельскохозяйственной техники. В дверях стоял его дед, старый и сгорбленный, в поношенном пальто, рваном пиджаке и рубашке без воротника. За ним виднелся дядя Винсент, более молодая и чуть более высокая копия деда, в костюме, который когда-то, вне всякого сомнения, выглядел весьма прилично.

— Добро пожаловать домой, — сказал дедушка Дойл. — Когда живешь в местах, откуда приехали сейчас мои дети, местах, переполненных людьми и раскрашенными в красное автобусами, так приятно, что есть на свете утолок, куда всегда можно вернуться и почувствовать, что ступаешь по родной земле.

Дедушка Дойл был в Лондоне всего один раз. Брендан знал об этом благодаря фотографиям, одна из которых, снятая на фоне Букингемского дворца, висела на стене гостиной их лондонского дома, а другие хранились в альбомах. Он не слишком хорошо помнил подробности этого визита. Глядя на этих двоих, стоящих в дверях немолодых людей, Брендан вдруг ощутил странное чувство — будто после долгого отсутствия вернулся домой. Как в тех сказках, что он читал в детстве: приключение закончилось, и герои выходят из дремучего леса. Он боялся даже заговорить, чтобы вдруг не спугнуть это странное чувство.

В тот раз они остались здесь на неделю. Дедушка Дойл был уже очень стар и не отходил далеко от ворот своего дома. Но Винсент показал им все окрестности. Иногда они ездили в его старом автомобиле с прицепом, причем прицеп с того времени ничуть не изменился. Зачастую Винсент просто не давал себе труда отцепить его, тем более что всегда могла возникнуть необходимость срочно перевезти какую-нибудь овцу; вот прицеп так и грохотал по окрестным дорогам вслед за автомобилем с гостями.

Винсент наведывался к своим овцам по два раза на дню. Эти животные имели дурную привычку валяться на спине, ноги кверху; приходилось поднимать их и ставить снова на ноги.

Анна поинтересовалась, все ли овцы ведут себя таким образом или же это какая-нибудь странная особенность овец дяди Винсента. Винсент только ухмыльнулся ей в ответ и сказал, что вовсе не беда, если животному вдруг вздумается поваляться на спине, что это — характерная особенность породы, и такое случается не только в Ирландии, но даже и в Англии. Но все равно Анна не рискнула бы заговорить об этом в Лондоне.

Нередко Винсенту приходилось останавливаться, чтобы подправить низкую ограду, сложенную из камней; овцы то и дело натыкались на нее и выбивали камни. «Да, — сказал он раньше, чем Анна успела задать вопрос, — это самое обычное для любой овцы поведение».

В городе Винсент завел детей в бар с высокой стойкой и угостил лимонадом. До этого случая никто из них никогда не бывал в подобного рода заведениях. Хелен хотела было заказать себе портер, но ей отказали. И не Винсент, а сам бармен — она, дескать, еще слишком мала для портера.

На обратном пути Брендан отметил, что Винсент не сделал ни малейшей попытки как-то объяснить окружающим, кого это он привел с собой, или как-то представить их в качестве детей своего брата и рассказать, что они приехали сюда погостить на неделю, а вообще-то, живут в уютном тенистом пригороде Лондона, называемом Пиннер, и что летом по выходным они играют там в теннис с разными важными шишками. Излагать все это досталось на долю родителей. А Винсент вел себя как обычно, почти не говорил и только не спеша и бесстрастно отвечал, когда его о чем-то спрашивали.