Книга Сто чистых страниц - Сирил Массаротто

После целой серии невыразительных слюнявых поцелуев мы наконец отрываемся друг от друга.

— Выпьешь что-нибудь?

— С удовольствием.

— У моего папы есть бутылка виски.

— Нет, только не виски, крепкий алкоголь я пью исключительно по вечерам. У тебя есть лимонад?

— Да.

— Тогда я бы выпил лимонад с гренадином.

— О'кей.

Я волнуюсь… В то время меня тошнило от одного запаха алкоголя, так что при мысли о виски я впадаю в панику. А выдать такую глупость и тут же попросить лимонад с гренадином — просто идиотизм. И чем я привлек эту девушку? Она такая миленькая! Эммануэль возвращается с улыбкой и протягивает мой жалкий коктейль.

— У тебя есть презервативы? — спрашивает она, не успеваю я сделать и глоток.

Со мной чуть не случился сердечный приступ.

— Конечно! Я всегда ношу их с собой, — хватило мне наглости ответить.

Я выдал это тоном бойца, старого морского волка, которого в каждом порту ждет подружка. На самом деле презервативы, лежащие сейчас у меня в кармане, обычно используются так: мы с Миком наливаем в них воду и бросаем из окна на проезжающие машины. А что касается опыта… В то время на моем счету было лишь несколько слюнявых поцелуев и тот случай прошлым летом, когда, набравшись смелости, я положил руку на грудь своей ровесницы, а потом долго мучился вопросом, зачем она носит бюстгальтер. Может, чтобы мальчики думали, что под ним что-то есть?

Один раз пощупал отсутствующую грудь — вот и весь мой сексуальный опыт. Но это не мешало мне, как и всем нормальным подросткам, громогласно заявлять, что я лишился девственности с восемнадцатилетней девушкой, когда мне было тринадцать, и с тех пор сплю со всеми подряд. То же самое я рассказал Эммануэль и ее подружкам, так подробно описав свои приключения — спасибо поучительной видеотеке отца Мика, — что чуть сам в них не поверил.

— Супер! А то у меня закончились. Ну что, идешь?

Постепенно до меня доходит, что мы направляемся в ее комнату, и мое сердце колотится все сильнее и сильнее. В момент, когда я проникаю в святая святых, оно выдает триста ударов в минуту, не меньше. Я прекрасно понимаю, что не готов, но мне уже не отвертеться от страшного испытания.

Чувствую себя роботом. Она скидывает свою футболку, я — свою, она вылезает из штанов, я делаю то же самое. В тот момент, когда она снимает трусы, я готов умереть от стыда, лишь бы не показывать свой член, выглядящий сейчас не лучшим образом. Я опускаю глаза: он похож на улитку, уползающую в домик. Меня, подростка, не впечатляет и не возбуждает эта, как я сейчас понимаю, невероятно красивая девушка с загорелой кожей и восхитительной небольшой грудью. Хуже того, меня охватывает паника. Не зная, что делать дальше, я замираю на месте. Сердце стучит как ненормальное, я боюсь натворить глупостей. Пытаюсь взять себя в руки, глубоко вздохнуть, но не получается.

Напрасный труд. Сейчас-то я ничего не могу изменить.

Эммануэль ложится в постель и зовет меня. Снедаемый страхом, я пытаюсь отвечать на ее ласки. Как можно так бояться? Эй, приди в себя! Такое впечатление, будто над тобой нависла страшная угроза, хотя на самом деле тебя ждет прекрасная девушка! Неужели не понимаешь, как тебе повезло? Я сам себя ненавижу! Какого черта играть во взрослого, когда ты еще ребенок?

Ее усердие приносит свои плоды. Каким-то чудом мое бесчувственное тело пробуждается, маленький придаток выходит наконец из летаргического сна и, как по волшебству, предстает в лучшем виде. Такое ощущение, словно за спиной выросли крылья, я вновь обретаю уверенность в себе и моментально забываю ужас последних минут. В мозгу отпечатываются тогдашние мысли: «Ура, получается! Черт возьми, как прекрасно!» В этот момент Эммануэль запрыгивает на меня.

— Давай я буду сверху? Тебе так нравится?

— Конечно, очень…

Даже сейчас я продолжаю врать! Что за бред… Когда я вхожу в нее, в голове проносится мысль: «Я запомню это ощущение на всю жизнь». Так оно и есть.

Сложно не запомнить! Семь секунд спустя я чувствую, что вот-вот кончу. В ужасе пытаюсь оттянуть момент, подумать о чем-нибудь постороннем, представляя, какое унижение меня ждет.

Получается! Мне удается сдержаться… примерно на две секунды. После этого из меня вырывается смешной писк, который я абсолютно забыл, но несколько лет спустя снова услышал, когда по телевизору показывали репортаж про мышей.

Вот и все. Девять секунд. Самый позорный момент в моей жизни. Момент, который подействовал на меня так, что на вторую попытку я решился лишь четыре года спустя. Но тогда я этого еще не знал. Я просто чувствовал себя ужасно неловко перед лежащей рядом Эммануэль.

— Ничего не понимаю, со мной такого никогда не было.

В общем-то я даже не вру — со мной действительно никогда такого не было. Эммануэль молчит. Наверное, она все поняла. Она встает и одевается.

— Тебе пора, скоро вернутся родители, — бросает она.

Она так красива и так разочарована. Я быстро напяливаю одежду и исчезаю. Четырнадцатилетний мальчик уже знает, что больше не увидит эту девушку. Тридцатидвухлетний мужчина соглашается с ним: он действительно никогда не увидит ее.

Когда я выхожу в коридор, все погружается во мрак.

Постепенно возвращаюсь в реальность. Боже мой, это оказалось даже хуже, чем я думал! До сих пор не понимаю, почему так хотел пережить этот эпизод, но мне стало немного лучше. Я ухмыляюсь, думая о том, что иногда полезно вспоминать свою былую беспомощность. Начинаешь больше ценить то, чего сумел достичь! Надо признать, я многому научился. По крайней мере, мне так кажется.

Кто-то звонит в дверь. Наверное, Мик. Мы договорились вместе поехать на вечеринку. Мне не особо хотелось общаться с коллегами, но он уговорил меня пойти, чтобы «немного встряхнуться». Мик потрясающий друг: всегда заботится обо мне, всегда пытается помочь…

— Привет, мой… Джулия? Что случилось?

— Это все Робби…

— Ты плачешь?

— Не беспокойся, это нервы. Робби, негодяй, только что устроил мне сцену, потому что я встретила тебя и ненадолго зашла в гости, представляешь?

— Его можно понять, да и тебе не стоило рассказывать ему…

— Не смей защищать его! Послушай, что было дальше: он рассердился, мы наорали друг на друга, и он разбил вазу.

— Ничего страшного, подумаешь, ваза.

— Подумаешь? Это же синяя ваза, которую мне подарила мама. Помнишь ее?

— Ну да, помню. Но…

— Это дело принципа, такие вещи не прощают! Мы поговорили начистоту, признались, что у нас давно ничего не клеится… и решили расстаться.

— Ну и ну!

— Это еще не все! Я оказалась на улице!

— Невесело… К тому же с ребенком…