Книга Ведьмак из Большого Киева (сборник) - Владимир Васильев

Это было очень забавно — удивиться собственному неумению удивляться. Парадокс, реникса. Впрочем, несколькими секундами позже Геральт понял, что скорее констатирует факт, чем удивляется.

Находить изменения в себе, причем вот так внезапно, всегда немного странно. Возраст. Все возраст. Ты взрослеешь и набираешься опыта, хотя по-прежнему считаешь себя сопляком. А это ведь не так. И осознание этого факта суть первый шаг от сопляка к мудрецу.

Придя к этому неожиданному умозаключению, Геральт успокоился.

— Что тебе от меня нужно? — напрямик спросил он Синтию.

— Хочу стать твоей ученицей. Весемир говорил, что ты — лучший.

— Правда говорил? — не поверил Геральт.

— Не один раз.

— Но… ведьмаков воспитывают в Арзамасе-шестнадцать. Неким… особым способом. Тебе уже явно поздно. И, извини, ты женщина, а все известные мне ведьмаки — мужчины.

— В книгах есть упоминания о женщинах-ведьмачках, — парировала Синтия. — Стало быть, это возможно.

— Испытание фармацевтикой и клиническим кабинетом — жуткая вещь, — сообщил Геральт сухо. — Выживает один из десяти.

— Ну, положим, не один из десяти, а один и двенадцать сотых…

Геральт вопросительно уставился на полуорку.

— Я смотрела статистику за последние двести лет. Весемир мне показывал, — прояснила та свою неожиданную осведомленность.

— Н-да. Ну и сильно тебе помогут лишних двенадцать сотых от выжившего живого? — поинтересовался Геральт не без ехидства. — Испытание возможно только в раннем возрасте. Ты от него точно умрешь.

— Значит, мне придется научиться быть ведьмачкой без испытания фармацевтикой. И без кабинета.

— Препараты, которые мы принимаем, опасны для обычных живых, не мутантов, — не сдавался Геральт. — Кроме того, они могут сильно повлиять на твои детородные функции. Ты ведь женщина, не забывай.

— Я не забываю. А что до функций… что ж. Я готова рискнуть.

Голос Синтии при этом предательски дрогнул. Упомянутые функции явно были полуорке небезразличны.

— Кроме того, препараты можно и не принимать.

— Тебя прикончит первая же машина, — не задумываясь, предрек Геральт. — Потому что без препаратов ты будешь медленнее ее.

— Потренируюсь. К тому же большинство машин все равно быстрее любого нажравшегося стимуляторов ведьмака. И тем не менее ведьмаки как-то справляются с машинами. В общем, хватит спорить. Стану ведьмачкой, не стану… Учиться все равно буду, это уже вопрос решенный. Так что изволь, господин наставник, учи меня.

— Я не умею учить, — признался Геральт, отводя взгляд. — И, подозреваю, не люблю. Да и не представляю даже, как это делается.

— И не нужно. Просто рассказывай, что знаешь. И отвечай на мои вопросы. Прямо сейчас и приступим.

— Прямо сейчас? — беспомощно вопросил Геральт.

— Прямо сейчас, — подтвердила Синтия нетерпеливо. — Давай облачайся. А то какой из тебя наставник в одних трусах?

— Это шорты, — буркнул Геральт. — Видишь, карманы есть?

И побрел в ванную, где оставил одежду.

Едва он открыл хорошо пригнанные двери, стала слышна тихая трель мобильника. Основной сигнал передавался вибрацией, поэтому даже Геральт не расслышал вызова из комнаты.

Снова звонил Весемир.

— Алло, — сказал Геральт.

— Как дела? — справился Весемир, почему-то не здороваясь.

— Печально. — Геральт насупился. — Я уже на месте. Общаюсь с… подопечной.

— Отлично. Делай все, что она скажет. Это по-настоящему важно, Геральт, поверь.

— Ну какой из меня наставник, Весемир? — взмолился Геральт. — Я не умею нянчить детей!

— Научишься, — отрезал Весемир. — Я серьезно. Ладно, удачи. Будут проблемы — звони.

Весемир отключился. Злой и раздраженный, как черт, Геральт оделся и вышел из ванной. Синтия, подбоченясь, стояла посреди комнаты и по своему обыкновению со склоненной набок головой.

— Дитя, говоришь? — задорно сказала она. — Пошли-ка в тир, господин наставник! Только переодеться заскочу…

И они пошли.

В тире, весьма модерновом, даже не нужно было ходить к мишеням — те приезжали сами на микролифтах, стоило нажать кнопку на огневом рубеже. Формулы обращения с оборудованием тира были в общем-то несложными и любой ведьмак смог бы разобраться в них, даже если микролифтов раньше в глаза не видел.

Синтия упражнялась в стрельбе явно часто и охотно. С первой же попытки на ее мишени мигом возникли дырочки, укладывающиеся в три орочьи руны, смысл которых сводился к едкому вопросу: «Съел?»

— Ну как? — ревниво осведомилась Синтия, вызвав мишень к себе и любовно огладив плотную бумагу с отверстиями в местах попаданий.

— Сносно, — скривившись, оценил Геральт. — Но ведьмаки стреляют не так.

— А как?

Геральт молча подошел к соседнему рубежу и быстро, практически не целясь, чуть ли не очередью, всадил в центр мишени всю обойму. Двенадцать пуль. И утопил кнопку микролифта.

Когда мишень приехала, стало отчетливо видно, что дырочка на мишени только одна. Правда, слегка разлохмаченная и чуть больше размерами, чем любая из пулевых пробоин на мишени Синтии.

Полуорка закусила губу.

— Вот тебе первый урок, — сказал Геральт, сам не понимая, откуда берутся слова. — Никогда не выделывайся. Этого не любят живые, ибо живые не любят, когда им показывают, что они в чем-то хуже тебя. К ведьмакам и так относятся без приязни, а уж к ведьмаку, который выделывается, и вовсе… И никогда не выделывайся перед чудовищами. Чудовищам все равно, а тебе это может стоить жизни. Запомни. И постарайся не забыть, когда очень захочется блеснуть перед посторонними каким-нибудь умением.

Синтия кивнула. Молча. Но в глазах ее появилось нечто… нечто неописуемое. И Геральт неожиданно понял — его слова угодили ей в самое сердце. Даже не слова, нет — та мысль, которую ведьмак пытался до полуорки донести. Мысль была воспринята. В этом Геральт не сомневался.

«А ведь она и впрямь искренне желает стать ведьмачкой, — подумал Геральт. — Вот те на! Неужели? Не ради романтической мишуры, а просто потому, что поставила перед собой такую цель? Но зачем, прости жизнь, такой шикарной девчонке становиться ведьмачкой?»

— Знаешь, Геральт, — сказала Синтия серьезно, — ты вовсе не такой плохой учитель, каким притворяешься. Честно. Спасибо за первый урок.

— Пожалуйста, — проворчал Геральт.

Чувство было новым и непривычным. А еще Геральт вдруг вспомнил глаза Весемира, когда при обучении наконец-то впервые выполнял что-нибудь, доселе завершающееся многими неудачными попытками. Только теперь Геральт догадался, что за огонь полыхал в глазах наставника в такие моменты.